Потерявшиеся в России

Она разделила тесто на шесть равных частей, скатала в колобки и поставила в холодильник. 'Завтра выпеку коржи и сварю крем. И будет у меня 'Наполеон', мой фирменный торт - пальчики оближешь, - похвалила себя Мила.- Не забыть бы граммов триста сливочного масла на крем купить'.

Днем на работу позвонил Женя и спросил, когда она будет дома, чтобы завезти продукты.

– Часов в шесть буду, - пообещала Мила. Она уже давно не отказывалась от продуктов. В первый раз, когда Женька вот так привез ей палку копченой колбасы, ананас, виноград, банку растворимого кофе и кусок ветчины с полкило, Мила отказалась взять это наотрез и все отправи-ла назад. Женька уехал, но через час позвонил Леонид Ва-сильевич и сухо сказал:

– Мила, это затея моя, и Вадик, если вы это имеете в виду, - не причем. В, конце концов, мне это ничего не сто-ит, а у вас дочь, и ей нужно полноценное питание. Короче, не дурите. Сейчас приедет Женя. Если не возьмете, наша дружба врозь. Все.

Приехал Женька с тем же пакетом, только кроме всего перечисленного, в пакете лежала коробка конфет 'Ассор-ти'. С тех пор время от времени Леонид Васильевич забра-сывал ей то фрукты, то немного буженины, то палку кол-басы, а то и пару килограммов свежего парного мяса. 'Где только достает!' - смеялась Мила.

На этот раз Женя приехал вместе с Вадимом. Они ос-тавили хозяйственную сумку и, как Мила не уговаривала их остаться на чай, скоро ушли.

'Целый гастроном, - отметила Мила, укладывая в хо-лодильник продукты. Здесь были курица, по палке вареной и копченой колбасы, шмат копченой грудинки, а также яб-локи, груши, виноград, штук пять киви, которые Мила только раз покупала Катьке, попробовала сама, и ей этот чужеземный фрукт не понравился. Кроме того, Мила обна-ружила в сумке баночку красной икры и бутылку коньяка. Казалось бы, радуйся! Но у Милы на душе скреблись кош-ки, и было муторно. Как-то вдруг засосало в желудке и да-же немного затошнило от мелькнувшей мысли о том, что она совершает что-то постыдное, принимая эти пакеты и сумки, пусть не от Вадима, а от его отца, осознавая при этом, что Вадима не любит. И впервые подумала о том, о чем она ни разу не задумалась раньше: а если не любит, то ведь и замуж за него не пойдет. И поймала себя на мысли, что раньше она почему-то не задавала себе этого вопроса. А что же изменилось? И словно в ответ на этот вопрос в ее воображении возник образ Владимира Сергеевича, его глубокие умные глаза, в которых, как в омуте, утонуть можно, и она словно услышала его мягкий, немного глухой голос.

Мила долго сидела на табуретке в кухне, положив сцепленные в пальцах руки не колени, и глядела бессмыс-ленно в одну точку, куда-то на выключатель, вмонтиро-ванный в кафель. Потом встала и заторможено, с медли-тельностью зомби, открыла холодильник, достала тесто и стала раскатывать на коржи.

В среду Мила отпросилась с работы пораньше, чтобы успеть приготовиться к вечеру. Она накрыла стол, потом приняла ванну. Оделась скромно, памятуя, что главное в туалете прическа и обувь, но и ноги скрывать не стала. За-чем скрывать то, что у тебя в полном порядке? Поэтому юбку Мила надела мини, сверху серую шерстяную коф-точку с глубоким вырезом, который подчеркивал шею, ви-зуально удлиняя ее. Из украшений она надела простенькую золотую цепочку с небольшим кулоном в виде сердечка и перстенек с рубином, который носила всегда. Короткая прическа не требовала большого ухода, и у Милы проблем с волосами никогда не возникало, достаточно было помыть голову и высушить феном. Наконец, она надела туфли на шпильках, покрутилась перед зеркалом, осталась доволь-ной и села перед телевизором ждать гостей.

Вадим с матерью пришли после семи часов. Женщина не понравилась Миле сразу и бесповоротно. Едва назвав себя, она бесцеремонно оглядела Милу с ног до головы. 'Как цыган лошадь, - усмехнулась про себя Мила.
– Толь-ко что зубы не проверила'. Потом она стала осматривать квартиру и делала это с нескрываемой брезгливостью. Ми-лу это покоробило. У нее в доме было не так уж плохо: чисто и уютно. И обставлена квартира пусть небогато, но все, что нужно, было. Заглянув в ванную с туалетом, Юлия Максимовна (так она представилась Миле) скривила губы и заметила:

– Да вам, Милочка, срочно ремонт нужно делать.

И это 'милочка' прозвучало как-то двусмысленно и не воспринималось как обращение по имени, с этим 'ми-лочка' хозяйки разговаривают со своими работницами. Мила промолчала, пропуская совет мимо ушей, и пригла-сила Вадима с матерью к столу.

Юлия Максимовна выглядела прекрасно. Холеное ли-цо еще хранило былую красоту и на нем явно не проступа-ло ни одной морщинки. Ей можно было дать не больше тридцати, если бы не полнота, которая уже обозначила второй подбородок и теперь отвоевывала свои сантиметры у талии, и если бы не брезгливо опущенные уголки губ, ко-торые вместе с потухшим взглядом все же невольно обо-значал истинный возраст. Зато одета Юлия Максимовна была безукоризненно, начиная с дорогой норковой шубы и кончая стильными красными сапожками на шпильке - все было модно, и все, как отметила Мила про себя, из бутика. Элегантный черный костюм с миди-юбкой, чуть откры-вающей часть колена. 'Уж если не от Кордена, Риччи или Сен-Лорана, то от кого-нибудь типа Зайцева, точно'. Милу это, однако, нисколько не смутило. 'Зато я молода и стройна как кипарис на южном побережье, а этого никаки-ми деньгами не купишь', - злорадно подумала Мила.

Они выпили. И Вадим, и Юлия Максимовна пили коньяк, а Мила налила себе полбокала сухого вина, кото-рое на всякий случай прикупила к присланному Леонидом Васильевичем коньяку. За столом весь разговор сводился к допросу, который учинила Миле Юлия Максимовна.

– Милочка, вы ведь уже были замужем? А почему вы развелись?

– Мама, - Вадим с укором посмотрел на мать.

– А что здесь такого? Это что, тайна?

– А я из этого и не делаю секрета, - пожала плечами Мила.
– Вышла замуж - любила, разлюбила - развелась.

– Как это у вас просто?

– У меня?

– Ну, я имею в виду вообще современную молодежь. Захотели, вышли замуж, захотели, развелись.

– Но вы вот тоже развелись с мужем, - дерзко сказала Мила.

– Ну, это совсем другое дело, - смутилась Юлия Мак-симовна.
– У нас - это отдельная история. И потом, у нас уже сын взрослый.

Она обиженно замолчала. Воцарилась тишина. Мила взяла с тарелки бутерброд с икрой и жевала, раздавливая зубами икринки, которые вкусно лопались во рту. Юлия Максимовна допила свой коньяк и закусила лимоном, а Вадим сидел как пень, опустив руки под стол, беспокойно хлопал глазами и изредка исподлобья поглядывал на Милу.

– Вадик из очень приличной семьи, - сказала, наконец, Юлия Максимовна.

– Я тоже, - буркнула Мила. Она уже успокоилась, и ей совершенно стало безразлично, что будет говорить или думать о ней эта самовлюбленная мамочка.

– А кто у вас родители?
– прямо спросила Юлия Мак-симовна.

– Инженеры. Папа был начальником отдела на заводе, мама - ведущий инженер-патентовед.

– Это, конечно, хорошо, - снисходительно покивала Юлия Максимовна.
– У Вадика папа генерал, доктор юри-дических наук, а дед был министром внутренних дел Мол-давии. А вы знаете, что маленького Вадика сам Леонид Ильич на руках держал?

Глаза Юлии Максимовны горели, она захлебнулась от этих приятных воспоминаний.

'Да, видно, жили барами, а сейчас их тряхнуло креп-ко, если она в Израиль намылилась', - подумала Мила, и в этой ее мысли уже не было зла, скорее жалость.

– Мама! Прекрати! Причем здесь это?
– Лицо Вадима покрылось красными пятнами. Он чувствовал неловкость от бесцеремонности, с которой мать вела себя с Милой.

– Постой, сынок, я мать. Я должна все сказать. Ведь вы же собираетесь за Вадика замуж?
– она вцепилась взглядом в Милино лицо, все ее существо протестовало против этого.

– Мама?

– Что, мама?
– она строго посмотрела на сына и снова повернулась к Миле.
– Так?

– Нет, не так! С чего вы взяли, что я собираюсь за ва-шего сына замуж?
– Мила с иронией смотрела на Юлию Максимовну и улыбалась.

– Как?
– Юлия Максимовна даже растерялась. Этого она не ожидала.

– Да вот так! Если я выйду замуж, то только по любви. И уж мне точно не важно, кто будет его отец, а тем более дед, - со страстью выпалила Мила.

– А вы что ж, Вадика не любите?