Потухшее солнце (сборник)

Келли побежала вниз, топая ногами изо всех сил. Ей нравилось выбивать пыль из половиц и смотреть за тем, как та оседает – просветы солнечных лучей делали дом похожим на красивые картинки в церкви.

– Как спалось?

– Смешной сон снился, – ответила Келли. Перед ней на столе лежали яйца, а в кружку бабуля наливала разогретого молока. Завтрак был восхитительным.

– Вот, видишь? Все спасибо твоему ножичку, – бабуля положила в кружку – чудо! – кусочек сахара. Крошечный, но настоящий. Бабуля никогда не обманывала Келли.

– Ножичку?

– Как ты вчера его продала, так не нарадуюсь, и сахару купила вот, тебя порадовать, видишь?

Бабуля хлопотала на кухне, дел у нее вдруг прибавилось, но эти дела были в радость. Чего лучше – готовить еду? Было бы, что есть, а все другое не важно, в голодные годы иначе никак.

Келли растерянно смотрела в кружку, ей вдруг расхотелось есть.

– Так я его продала?

– Ну, а то как же, – бабуля рассмеялась. – Да за такую цену, что кому сказать – не поверят. Барыжник-то оказался дурнем!

Вечером она достала нож, прячась от света. Заслонив собственной тенью, она вглядывалась в изгибы лезвия, стараясь понять, как удалось ей продать нож, но при этом оставить его себе. Откуда же взяла она деньги? Почему не помнит?

Луч ночного света, извернувшись, обогнул тонкую фигурку и попал на металл. Стало светло, жарко и спокойно. Келли снова смотрела представление.

Перед ней были двое, мужчина и женщина. Мужчина был пожилым, а женщина – совсем еще молодой. Красавицей, которой слишком рано выпало на долю испытание взрослой жизни. Келли заметила, что уже видела их когда-то. Мужчина схватил спутницу за руку и потащил прочь от Келли, а нож тянул девочку вперед, и она поддалась.

– Стой! Постой! Дочурка! Стой! – кричала женщина.

Келли сочувствовала ей, и в такт топоту чужих ног билось ее собственное сердечко.

– Погоди! Малышка, погоди! Не тронь матушку! – мужчина заслонял женщину.

– Я разок, – Келли стало грустно, а отчего – она и сама не могла понять.

Кровь брызнула на стену картонной стены, и Келли почувствовала прилив неожиданной радости. Она поняла, для какого дела появилась на свет.

КИТТИ

Китти любила убивать.

Если вы когда-нибудь видели, как наносит на метровое полотно художник последний мазок, вы можете представить выражение лица Китти, когда очередной труп оказывался в ее жутком мавзолее. Она чувствовала благоговейный трепет, радость свершившегося таинства, становилась на одну ступеньку выше к Богу.

Китти не ходила в школу.

У нее не было работы, она не занималась хозяйством и не жила на ферме. Тельце очередной жертвы трепетало в ее руках, а Китти разглядывала узоры чужого организма с вожделением младенца, заметившего поблизости яркую игрушку.

У Китти не было друзей.

Время, которое другие проводили за веселыми играми, Китти уделяла Охоте. Под каждым трупом стелилась аккуратная вязь бессмертного сообщения Природы – отпечаток смерти. Бледно-зеленые капустницы, корично-оранжевые шоколадницы, даже один поразительно огромный махаон – все они были тут, за оконным стеклом.

У Китти не было тени.

Осторожным мороком кралась она по вечернему сумраку, заметив очередную жертву. Движения Китти были точными, скорыми, и она, вглядываясь в паутину, с трепетом ожидала мгновения, когда паук нанесет свой удар. Подбирая опавшую жизнь, сворачивая ее в пергамент Бесконечности, Китти ощущала то же, что чувствует военный летописец, унося с поля боя штандарт погибшего отряда.

Китти не знала жалости.

Проходя сквозь дни, недели, месяцы, Китти чувствовала себя усталой и одинокой, но каждая новая смерть дарила ей секундную радость. Так живет наркоман, приближая собственный конец. Китти заглядывала в изгибы пространства, и время отступало перед ней, позволяя наслаждаться каждой смертью бесконечно долго.

Однажды Китти не стало.

Она стелилась могильным туманом над поверхностью города, заглядывала слепыми глазами в мутные окна домов, выла голосом плакальщицы, а потом увидела свет. Он был все ближе, ближе, выхватывал ее из небытия, и Китти летела, бежала, рвалась навстречу! Заметив его, она бросила все свое одиночество, и даже свою свободу, и свой Труд. Она устремилась к свету всем своим существом, пролетела его насквозь, и почувствовала. Впервые почувствовала, просачиваясь душой сквозь острые грани стекла.

Китти стояла перед зеркалом.

И ее светлые волосы свободно ложились на плечи, а свадебный наряд был прост и беден. Она смотрела в отражение, кружилась, заставляя юбку топорщиться, стучала звонкими каблучками по полу. Чужие взгляды были обращены на нее, и все утверждали, что она – красавица.

Китти взяла в руки камень.

Она разбила зеркало, оставив гостей в замешательстве, сняла неудобные туфли и побежала прочь. Тонкую кожу ног раздирали камни, холодный ветер проникал в легкие, а мышцы болели от непривычной скорости.

Китти была самой счастливой на свете.

СПАСЕНИЕ

– Пусть он вернётся живым, – Агнешка осенила себя крестным знамением, встала с колен и пошла к столику гасить свечу.

Матеуш исчез три дня назад, и до сих пор его следов не нашли ни в пределах монастырской обители, ни в лесу, ни в деревне. Мальчик словно растворился в ночи, и Агнешка, поначалу списывая все на мечтательность детства, теперь беспокоилась всерьез.

Каждый вечер перед сном, стоя на коленях, она читала молитвы, обращаясь к святым, Господу, покровителям монастыря, предкам, духам – ко всем, в чье существование верила. Пережив короткую ночь, полную дурных сновидений, на утро она первым делом бежала в молельню, где торопливо нашептывала молитвы.

– Пусть он вернётся живым, – ей не нужно было много. Лишь бы Матеуш был жив, с остальным она готова была мириться. Окажется, что брату не по душе монастырская жизнь – она справится. Выйдет так, что он украл или солгал, – не беда, Господь прощает раскаявшихся. Матеуш был умным, живым ребёнком, и остался на попечении Агнешки после смерти Драгоша.

Их отец, известный охотник и брат обители, погиб всего через полгода после своей возлюбленной. Агнешка взяла на себя опеку, хоть ей и претила мысль о том, что Драгош Василе связал себя брачным обетом второй раз. Им не везло в любви, об этом судачила вся округа. Предки Драгоша не доживали до сорока, теряли невест, детей, жен. Агнешка боялась, что Матеуша постигнет та же участь, и оказалась права. Даже здесь, в монастыре, огражденный от всего мира высокими стенами, он оказался в опасности.

В окне мелькнула крошечная тень. Агнешка задула свечу, и уловила краем глаза движение. Тень мелькнула снова, и теперь уж охотница начала сердиться. Свеча сейчас была бы кстати, а в сплошном сумраке при свете тонкого месяца различить хозяина тени не выходило.

Агнешка подошла к окну и заглянула в сад. Тень мелькнула еще раз, и охотница сумела разглядеть пару крыльев. Нетопырь, посланник Врага. Поколебавшись всего мгновенье, она распахнула створки и отступила, пропуская звереныша.

Мышь была небольшой, и, конечно, не могла причинить зла на святой земле. Рухнув на пол, несчастный посланник постарался уползти в тень, но тонкий луч света из окна, казалось, преследовал его на каменном полу обители. Агнешка подошла ближе, схватила нетопыря и поднесла к лицу, разглядывая в тусклом свете.