Потухшее солнце (сборник)

Лезвие столкнулось с облаченной в стальную перчатку рукой, высекло искры и пробирающий до костей скрежет. Агнешка отступила на шаг, закрывая собой брата, а перчатка скрылась в тени.

Факел погас.

В темноте вражьей нави Агнешка выставила клинок перед собой и прошептала молитву. Слова, взывающие к свету, окружили ее слабой дымкой сияния.

– Габриэль, верный дух, освети собой небо Непокоренного, – услышала Агнешка голос брата, и стоило Матеушу закончить, факелы нави зажглись снова. Замок ответил утробным воем, но весь коридор, ведущий наружу, окрасился алым перед Агнешкой, а фигура напротив, уже подготовив новый удар, отпрянула.

– Беги, сестра! Спасайся! – снова крикнул Матеуш. Агнешка обернулась к нему, стараясь стоять боком, не выпуская из виду противника, и заметила, что брат выглядит нездорово. Бледность, которую она заметила у него, теперь была больше похожа на синеву мертвеца. Матеуш указывал рукой на выход. – Беги!

Она отрицательно махнула головой, сжала меч сильней и кинулась в бой. Фигура, которую Агнешка не могла различить из-за морока нави, защищалась рукой, закованной в перчатку, а нападала коротким клинком, зажатым в другой руке. Они прощупывали друг друга, то отступая, то делая решительные выпады. Кружили по комнате, не обращая внимания на лежащего у стены Матеуша.

– Михаэль, рука Господа, вложи силу свою в ладонь верного.

Агнешка обернулась, отводя удар клинка в сторону, и успела заметить, что Матеуш начал по стене склоняться к полу. Глаза его ввалились, и синяки в ярком свете были видны отчетливей прежнего. С синим лицом, тонкими, бледными губами, он казался принадлежащим нави призраком.

– Остановись! – крикнула она, нанося новый удар. Клинок легко рассек сталь перчатки противника, как нож сквозь масло прошел через латы, и Агнешка едва не потеряла равновесие от неожиданности. Замерла, сжимая меч двумя руками, изогнувшись так, чтобы лезвие нельзя было вынуть, отступив в сторону.

Противник зарычал, завыл, схватил клинок Агнешки рукой, закованной в перчатку, и переломил. Осколок лезвия остался внутри, но охотница теперь была безоружна. Она отступила назад и подбежала к брату, пока фигура корчилась от боли, оборачиваясь темным туманом, превращаясь в зверя и рыцаря, в мужчину и сгустки тумана, в человека и нежить.

– Рафаэль, – прошептал Матеуш, подтягиваясь по стене, вцепившись в Агнешку одной рукой. – Рафаэль, прими слугу…

– Остановись! – Агнешка схватила брата за плечи, вытряхнула из него дыхание и велела молчать. Матеуш безвольно повис на ее руках, печально улыбаясь.

Охотница вновь обернулась назад и успела увернуться от удара, но проклятая рука схватила Матеуша, и навь накрыла тонкую фигурку младшего Василе, загородив от Агнешки.

Она снова была одна. Коридоры нави стелились перед ней, на полу валялся обломок меча. Все, что осталось от брата – кусок веревки, не нужный больше, и горящие неземным светом факелы. Габриэль, небесный защитник, откликнулся на зов Василе.

Агнешка стиснула зубы, схватила почти бесполезный меч и ринулась в коридор.

Прежде навь расстилалась дорожкой, приглашая охотницу в ловушку, но теперь стены ее сопротивлялись. Повороты возвращали Агнешку к центральной комнате, снова и снова она приходила к веревке.

– Кассиэль, защитник престола Божьего, услышь рабу Его, помоги найти путь, укажи дорогу, – шептала Агнешка.

Кассиэль молчал, и сердце охотницы обливалось досадой и болью. Бой, начатый в нави, затягивал их с братом все глубже. Драгоценные минуты утекали, и там, на тверди людской, наяву, брат и сестра Василе расставались с жизнями.

– Метатрон – Голос, вестник, дай знак, помоги услышать Его Слово, – бормотала Агнешка. Ей казалось, что ангелы несутся за плечами, но она не могла говорить с ними так, как это дано было Матеушу.

– Уриил – хранитель Истины, открой Его Замысел.

Тишина.

Агнешка бежала вперед, и три ангела летели за ней, но навь не пропускала их.

Лабиринт чужого морока распахнулся перед Агнешкой в один миг. Она увидела знакомую комнату, и в центре её стояла фигура, пронзенная осколком меча Василе. Он стоял, сжимая в руке собственный клинок, но вторая рука его безвольно висела вдоль тела. Раненый, хозяин нави ждал Агнешку, и за его спиной она увидела лежащего на полу Матеуша.

– Он ещё жив, – вьюгой прошелестел голос Врага над ушами Агнешки.

– Я знаю, кто – ты, – сказала, перебарывая страх, старшая Василе. Ангелы за ее спиной бились крыльями о стены замка.

– Не знаешь, – возразил Враг. – Никто из вас, смертных, не знал этого. Кроме твоего отца.

Агнешка, готовая пуститься в бой, замерла. Враг путал мысли речами, а холод его голоса проникал все глубже, отнимая остатки жизни. И все-таки он заговорил об отце…

– Драгош пришел в мой замок много лет назад, – продолжила метель под ногами. Агнешке стало холодно, лицо ее покрылось испариной страха. – В руках его был этот меч. Он хотел моей смерти, но не сумел убить меня, потому что цена была ему не по зубам. Ты не сумеешь тоже, дочь охотника. Ангелы не слышат тебя, твой голос здесь ничего не значит.

Агнешка вцепилась в рукоять так сильно, что пальцы свело судорогой. Воспоминания об отце нахлынули на неё, и она прошептала:

– Рафаэль, прими слугу Господа твоего, и обрати её душу в клинок свой, и да покарает она врагов Его, и да обратится в пыль.

Она побежала вперед, не разбирая дороги, и только когда между ней и фигурой, сотканной из мрака, оставался последний шаг, клинок Василе вспыхнул, растворился в нави, а затем вернулся в руку Агнешки целым.

На секунду она поверила в то, что ангелы услышали её зов. Хоть эту жертву, последнюю, она совершит, как истинная охотница.

– … и да обратится в пыль, – прошептал Матеуш.

Рафаэль, защитник больных, целитель, услышал умирающего Матеуша раньше, чем тот успел закончить обет. Агнешка почувствовала, как щеки застилает румянец стыда, потом испугалась за брата, потом только догадалась обратить внимание на противника. Слишком сладким был миг надежды, и слишком жестокой оказалась правда.

Фигура Врага покачнулась. Агнешка заглянула ему в лицо и увидела улыбку Драгоша. Ту самую, что была с ней все эти годы, пока она растила Матеуша. Улыбку отца, который передал ей меч, несмотря на то, что она была женщиной. В глубине вражеской нави видеть её было больно.

– Чтобы жить дальше, ты должна взять мою кровь и встать на моё место, – сказали губы Врага. Метель растаяла, обернувшись простым человеческим голосом. Агнешка поняла, что победила, и клинок Рафаэля выпал из её ослабевших рук, огласив навь грохотом грома. Слушать Врага она не собиралась – эти ошибки совершали только наивные глупцы.

– Матеуш! – Агнешка кинулась к брату.

Он уже был без сознания, но слабое дыхание брата щекотало щеку Агнешки.

– Возьми мою кровь, – не отступал Враг. Он подошел к Матеушу с другой стороны, встал на колени и протянул Агнешке руку, закованную в перчатку. Капли потекли вниз, от страшной раны в груди, по доспеху – внизу, вниз! – к губам Агнешки. – Выпей крови. Если ты не встанешь на мое место, твой мир навсегда изменится, старшая Василе. Твой отец знал это, – Враг улыбнулся снова. Агнешка едва сумела удержать себя в руках – так похожа была эта улыбка на отцовскую. – Он знал, что не сумеет принять проклятье нави, но другой из рода сможет. Возьми мою кровь, и твой брат будет жить. Он вернется в обитель и станет надеждой людского рода, а ты останешься здесь. В нави ты будешь им матерью, как я был отцом, и они послушают твои мысли.