Потухшее солнце (сборник)

Агнешка не колебалась ни секунды. Оттолкнув Врага, она схватила тело брата, взвалила на плечо и кинулась бежать.

– Остановись! – закричало умирающее существо, и в его голосе она услышала отчаяние Драгоша. У неё больше не было сомнений, что отец отдал свою жизнь нежити. Вольно или невольно – об этом судить Агнешка не собиралась. Кровь Василе текла в жилах нечистого, и он умело пользовался этим. Пытался на пороге смерти заманить назад.

Навь путала дорогу, вынимала ступеньки из-под ног. Умирающая нежить отчаянно цеплялась за Агнешку, преграждая путь мороком и наваждением. Охотница увидела перед собой Драгоша и его возлюбленную. Тонкую, стройную монахиню, посвятившую себя Господу после того, как родился Матеуш. Они выполнили долг перед обителью и остались верны своим обетам, но спустя месяц после родов Господь призвал к себе сначала Мину, а затем, еще через шесть месяцев – Драгоша.

– Он искал меня сам! – крикнул враг, выворачивая пол перед Агнешкой взрывом камнепада. Навь почти забрала себе их с Матеушом жизни, и теперь Враг мог играть с чужим сознанием, как мальчик со щенками.

– Габриэль, верный дух, дай тверди плоть, огради от морока, – шептала Агнешка. Она хотела зажать уши, чтобы чужой голос не вгрызался в тело жаром горящих лесов. Гарбиэль остался глух, и она побежала дальше молча, стиснув зубы от досады и боли.

– Он хотел положить конец всему. В нави мы сразились, и он одержал верх. Его клинок был возле моего горла, когда я рассказал ему обо всем. Василе, послушай меня! Остановись!

Глухая стена возникла перед Агнешкой, и когда она обернулась, фигура, пронзенная обломком клинка Драгоша, замерла в двух шагах от нее. Бегство из нави было бесполезно до тех пор, пока проклятый хозяин оставался жив. Агнешка знала об этом, но надеялась, что удар клинка Рафаэля истощит его достаточно сильно, но теперь, стоя перед истекающим кровью Врагом, уже не была так уверена.

– Если я умру, и ты не заберешь себе проклятье, твой мир поглотит ангельская навь, – Враг больше не улыбался. Острые черты лица, присущие всем мертвецам, казались высеченными из гранита. Бледный, с горящими алым глазами, он был страшен, но Агнешка не боялась смерти.

– Если я умру, и ты не заберешь себе проклятье, ты разрушишь все, за что боролся твой отец.

Колени охотницы подогнулись, она уронила тело брата на черное полотно нави, заслонила лицо ладонями, и по ее щекам потекли слезы:

– Да восстанет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его…

Ангелы отзывались лишь на слово Матеуша, но Агнешка знала достаточно для того, чтобы одолеть повелителя нави. Прежде ей доводилось сражаться с нечистыми, которые утягивали в навь, но никогда прежде навь не была такой яркой. В чужой темноте Агнешка шептала молитву, и рука ее шарила по поверхности пола, который существовал лишь в ее голове. Драгош учил, что охотник должен оставаться бесстрастным даже в самых отчаянных битвах, ведь только пороки помогают нечистым утягивать души в навь.

Молитва помогла Агнешке вернуть ясность мысли. Враг стоял перед ней, и тело брата лежало рядом. Они замерли, и только сердце Агнешки билось, разгоняя морок.

– Габриэль, Михаэль, Рафаэль, – позвала она, шепча одними губами, беззвучно, не надеясь, что кто-то услышит ее. – Кассиэль, Метатрон, Уриил. Самуэль, защитник. Проведите до конца, не позвольте Врагу Его остановить руку праведника.

Пальцы Агнешки наткнулись на рукоять, выхватили из морока, и обломок клинка, восстановленный призывом Матеуша, сверкнул в свете факелов.

– Ты умрешь, – пообещала Агнешка. Она встала на ноги, ощущая, как семь пар крыльев танцуют за ее спиной, взмахнула клинком, рассекая плотный воздух нави, и сделала шаг вперед.

– Глупая, – ответил Враг. Плоть его рассыпалась сотней нечистых осколков. Нетопыри, змеи, волки – всё разлеталось в стороны. Агнешка дотянулась ударом до сердца, и теперь клинок ее дрожал в руке, разрезая полотно нави. Но перед тем как раствориться в тишине, Враг рассмеялся – торжествующе, злорадно.

Они оказались на обочине леса в одно мгновенье. Навь выплюнула их наружу, и тело Матеуша на фоне белого покрывала снега показалось Агнешке живым. Она отбросила меч в сторону, отметив, что скол так и остался в нави, и бросилась к брату.

– Дыши, пожалуйста, дыши.

Матеуш слабо застонал.

– Пожалуйста, не умирай, – шептала Агнешка.

– Кровь, – пробормотал Матеуш, с трудом открывая глаза. Он щурился от утреннего света. – Его кровь.

– Слава Господу! – воскликнула Агнешка, прижимая к себе брата.

В этот момент контуры солнца, показавшегося из-за гор на востоке, окрасились бледно-голубым.

Агнешка вскочила на ноги, глядя на покрытый лазурью диск.

– Кровь, – продолжал шептать Матеуш.

– Что это? – охотница следила за тем, как шар покатился по небосводу, добрался до самого центра и стал расширяться. Небо раскалывалось там, где его касались контуры голубого солнца. Первородная чернота выглядывала из линий разлома.

– Конец, – отозвался Матеуш. – Конец всего.

Она снова бросилась к брату и с тревогой заглянула в его глаза.

– Он говорил тебе, – продолжил Матеуш. – Тебе нужно было взять проклятье. Отец не мог сделать этого, он был грешен. Проклятье должно пасть на безгрешную душу, и тогда несколько десятков лет… – дыхание его прервалось, глаза закатились, и Агнешка отстраненно отметила, что он не упал, а скользнул на снег. Черные волосы на белом снегу рассыпались ворохом. Матеуш лежал с открытыми глазами и снег перед его губами медленно таял. Слишком медленно.

– Нет! – закричала Агнешка, и ее крик перешел в пронзительный вопль в тот момент, когда от черных волос Матеуша по поверхности снега поползли трещины по всему лесу.

Агнешка следила за тем, как исчезает мир вокруг, и не могла оторвать взгляд от лежащего без чувств брата. Она не боялась смерти, боли или бесчестья. Единственным смыслом её жизни был Матеуш, которого отец просил защитить во что бы то ни стало.

«Безгрешный Василе», – подумала она, глядя на черные полосы волос брата, и её бросило в жар от страшной догадки.

Небосвод осыпался обломками нави, земная твердь под ними превращалась в черное марево. Звериные крики раздавались из леса, и по всему пространству Агнешка чувствовала ледяное дыхание смерти.

Она опустилась на колени перед Матеушем. Гадать над словами Врага было уже поздно, навь утягивала их обоих, ослабленных после недавнего сражения.

– Прости меня, – шептала Агнешка. Пальцы ее перебирали волосы брата, а взгляд скользил по поверхности нави. Тогда она увидела клинок.

«Кровь», – вспыхнул в памяти голос Матеуша.

Агнешка дотянулась до рукояти, подтянула меч Драгоша и посмотрела на лезвие. В свете умирающего мира она разглядела капли крови. Они были еще живы, хотя их хозяин остался в ином мире и был мертв.

Матеуш все еще лежал без чувств, и навь под ним плескалась волнами безумия.

– Кровь, – повторила Агнешка вслух.

Враг предлагал ей занять место в замке, но теперь она чувствовала, что это было обманом. Враг был хитер, расчетлив, и старшую Василе видеть хозяйкой замка не желал. Он отыскал себе добычу вкуснее. Впервые она почувствовала себя глупой и беспомощной, и поняла, что разумней было остаться ночью в обители. Рассказать обо всем настоятелю, взять с собой послушников, охотников – целую армию.