Позывной Леон

Неожиданно я уловил знакомый оттенок — в его голосе звучал то ли смешок, то ли скрипучий хохот, напоминающий ворчание старика, который изредка хихикает над чем-то ему одному понятным.

«Час от часу не легче», — подумал я с кривой ухмылкой, затем потёр уставшие руки, разминая затёкшие запястья. Получается, все наши манипуляции — карабканье по дереву, боль, плетение тех голубых нитей, — всё это ради того, чтобы к утру я снова оказался почти без подсказки? Ведь при свете дня эта «линия» не видна, а значит, придётся ждать ещё одну ночь. Но у меня острое чувство, что мой отряд (где Кряж, Ром, и особенно командир Карвел) мог уйти уже очень далеко. Ведь они — опытные солдаты, вряд ли будут сидеть на месте.

— Не очень-то они далеко уйдут, — сварливо пробормотал Ир, будто прочтя мои мысли. — Лес тебе не прогулка по вашим «каменным» джунглям. Здесь так просто не продвинешься, а тем более не выберешься наружу. А твой командир… ему сейчас непозавидовать. Он ведь отдал меня полностью той «железке» в лагере, через которую ты меня и поглотил. Сил у него осталось с гулькин нос, хорошо, если дня на два-три. Без серьёзной подпитки ему не выжить.

Меня прошиб холод. Выходит, Карвел пожертвовал собой, спасая нас? А я тут, на дереве, словно «тарзан», вцепился в хрупкие ветви, вместо того чтобы искать и помогать. Даже несмотря на то, что у меня на голове «старческий голос» Ира, это не отменяет моей ответственности.

— Хватит, — сказал я себе решительно. Без лишних слов начал снимать перевязь, аккуратно достал свою импровизированную «меч-ладу» (ту самую лапу от «крабопаука») из-за спины. Затем я проверил, всё ли в порядке: лоскут кителя пока жив, меч за спиной держится крепко. После этого начал медленно, но настойчиво сползать вниз по стволу дерева, стараясь не свалиться и не нарваться на выступающие, полусухие сучья.

— И как ты найдёшь путь? — ехидно спросил Ир. Голос звучал в голове, но я чувствовал, как он подначивает меня, точно испытывая.

У меня были совсем другие мысли — об отряде, о Карвеле, об этой дурацкой ситуации. Я спускался всё ниже, царапая ладони о кору, и пытался вспомнить, куда вчера указывала бирюзовая линия. Но в памяти всплывали лишь острая боль да темнота. Ни точных ориентиров, ни направления. Ничего.

Когда я достиг последних ветвей, Ир уже спросил почти без насмешки:

— Куда ты собрался, Леон?

— К своему отряду, — стиснул зубы я, спрыгнув на твёрдую почву. — Моему командиру нужна помощь.

— Ты знаешь их всего пару часов. И ради незнакомых людей готов голову положить?

— Да, — коротко ответил я, застёгивая на груди обломки кителя, чтобы не мешали.

— «Железные», — тяжело вздохнул Ир. — Ну и каким образом ты собираешься их отыскать?

— Буду идти по вчерашнему ориентиру. — Я оправил лямку меча за спиной. — Кажется, я кое-что помню. Вчера вечером, сидя на вершине, я поглядел в сторону… — Вскочив на небольшую корягу, я попробовал посмотреть туда же, куда смотрел ночью. Но теперь перед глазами лишь плотная стена листвы, видимость нулевая. Посмотрел на солнце, прикинул направление, потом повернулся к небу с другой стороны, и подумал: «Да, судя по тому, как вчера солнце садилось, линия уходила примерно туда, к пологому склону…».

Сделав нерешительно пару шагов по склону вниз, я ощутил резкую боль в правой руке и скривился. Осмотрев запястье, заметил, что кольца на нём коротко блеснули и потускнели.

— Ладно, я буду тебя направлять, — спокойно произнёс Ир. — Это будет немного больно, но потерпишь. Другого выхода нет.

— И как это будет работать? — пробормотал я, пытаясь заглянуть «внутрь» своей руки, будто отыскивая там Ира. Мне показалось, что в глубине сознания что-то дрогнуло.

— Ты не увидишь её, а я вижу, балда — ответил он, называя меня «балда» уже беззлобно. — Я не могу показать тебе бирюзовую лини днём, ведь Око закрылось. Но легким уколом буду давать понять, что ты сбиваешься с пути. Пойдёшь не туда — кольнёт. Чем сильнее кольнёт, тем дальше отклонился. Понял?

— Понял, спасибо, — тихо сказал я.

— Спасибо, — передразнил он меня и затих, будто обиженно.

Я сделал шаг вперёд, почувствовал, что никакой боли в руке нет, значит, направление принято верным. Поправил меч за спиной и двинулся дальше с надеждой и трепетом. Отряд, наверное, уже далеко, но я обязан хотя бы попытаться их догнать — особенно если командиру, спасшему меня, грозит гибель.

Делая очередной осторожный шаг, я выглянул из-за ствола обломанного дерева, оглядел вниз по склону. Лес предстал как громадный волнообразный покров зелени, уходящий к горизонту. Где-то наверху пели невидимые птицы, в лицо дул лёгкий ветер. При каждом шаге я мысленно ждал боли в запястье, но, к счастью, она не приходила. Это означало, что иду верно.

Теперь мне оставалось лишь молиться, чтобы сил хватило, да и чтобы мой отряд не погиб раньше, чем я до них доберусь. В голове всплывали смутные образы того вечера: кровавый закат, сумрачная линия над кронами… и лицо Карвела, когда он бросил последний взгляд на меня (а может, мне это почудилось?). Странно, как быстро можно привыкнуть к людям, даже если ты знаком с ними считанные часы. В том новом мире всё ощущалось иначе — дружба, долг, жизнь и смерть.

«Ну что ж, шаг за шагом», — сказал я себе и направился вниз по склону, стараясь не терять осторожности. Запястье молчало — значит, Иру моё направление не претит. И хоть я не видел бирюзовой линии, я чувствовал внутреннюю уверенность: может, это и есть то «счастливое стечение», которое поможет мне вернуть долги перед Карвелом? Или, на худой конец, не бросить людей в беде.

Я шёл и шёл, каждый раз поглядывая на руку. «Нет боли — значит, всё нормально», — напоминал я себе и улыбался про себя, понимая, что на мгновение ощутил благодарность к ворчливому духу-старикану, поселившемуся в моей голове. И пусть мы вдвоём были нелепы — Я, «Поступивший», и он, бывший «дух Материи», — но вместе мы делали шаг навстречу более высоким целям.

В глубине души, правда, оставалась тревога: что, если я всё-таки не успею? Как только этот страх давил сильнее, я ускорял шаг, перескакивал через корни и бурелом, стараясь держаться в тени больших деревьев. Как бы то ни было, теперь у меня была цель. И я намеревался ей следовать, несмотря на всё, что могло ещё выползти из подземелий, корней и тёмных уголков этого враждебного — или просто непонятного — мира.

Глава 7

Спустившись с пригорка, я сразу уткнулся в плотную стену растительности. Едва ступив на несколько шагов, понял, что окружён сплетением ветвей, лиан и кустарников, так что пришлось буквально пробиваться вперёд наощупь. Я старался придерживаться того же направления, в котором, как мне казалось, я шёл раньше, когда мы с Иром ещё были на вершине. Но двигаться становилось всё сложнее: зелёная чаща была похожа на лабиринт из сплетённых веток и торчащих корней.

С каждой секундой у меня всё сильнее возникало желание снять меч (лепестковую «лапу» от «крабопаука», которую я приспособил под оружие) и начать, как говорил командир Карвел, «расчищать себе дорогу». Мысли о моём отряде подстёгивали меня: ведь когда-то мы вместе продвигались в «тот квадрат» на разведку, и Карвел не церемонилься с густыми зарослями. Воспоминание о сослуживцах наполняло меня новой решимостью: я прибавил шаг, стараясь идти широкой поступью, хотя кусты и лианы безжалостно тянулись к одежде.

Однако, как я ни старался, продвигался медленно. Спустя десяток метров непрерывной борьбы с колючками, я тяжело задышал и остановился, осматриваясь. На лице выступил пот, а мышцы уже ныли от напряжения.

— Я надесь, ты не собираешься размахивать тут мечом, как дикий охотник? — послышался в голове ворчливый голос Ира, едва слышимый сквозь собственное учащённое дыхание.

Но я чувствовал такую усталость от постоянного сопротивления бесконечным зарослям, что не стал отвечать. Хрипло отдышавшись, я чуть наклонился вперёд, упираясь остриём меча во влажную почву. Должно быть, я и правда выглядел, как человек, который вот-вот начнёт прорубать себе туннель сквозь эти заросли.