Позывной Леон
Шрифт:
Слабый визг в ушах заглушал всё. «Леон! — вдруг выдал Ир в голове, будто наконец собрался с духом. — Я могу, но… — он осёкся, видимо понимая, что рука уже оторвана. — Надо уходить.»
Но я не мог двинуться. И не мог кричать. Рваная рана на плече не кровоточила, но болела так, что я не чувствовал своего тела. Мир вокруг колебался, будто в тумане. И тут, потеряв все силы, я свалился на бок, утыкаясь лицом в влажный мох. Последняя мысль перед тем, как сознание окончательно угасло, была об отряде: «Простите… видимо, не смогу… я вас спасти…»
Сквозь полуприкрытые веки я ещё видел, как Иров голос что-то приказывает мне, но я уже не воспринимал смысла. Картинка расплылась, отдаваясь чем-то белым и гулким, и я провалился в полную темноту.
Так я отключился, оставив позади
Глава 9
Холодно, было очень холодно. Я пытался согреться, сжимаясь в собственных объятиях, стоя посреди голого и мокрого бетона. Где я? Сырость проникала в само сознание, заставляя меня безвольно дрожать, хотя не было ни ветра, ни сквозняка. Вокруг царил мрак и влага, и лишь небольшой клочок света освещал меня — стоящего среди бетонного «ничего» в знакомой рубахе, босого на мокром полу.
Неужели я вернулся в свой Корпус Синего Пламени? Хотя что там «свой»… я же всего лишь солдат, выброшенный на первое задание, как слепой котёнок, и выбывший, так и не поняв, что к чему. Да, это мой Корпус, и я снова здесь? Так ведь? Ответом мне была лишь тишина. Никто не пришёл за мной, как в тот раз, никто не отвёл меня наверх. Кутаясь от холода, я решил сам выбраться из этого места. Но куда идти? Другого ориентира у меня нет — значит, буду пробиваться вперёд.
Я сделал первый шаг, долгий и тяжёлый, настолько непривычно тяжёлый, что холод, казалось, сковал каждую клеточку тела, не давая двинуться. Но всё-таки я сумел вытянуть из себя эту искру воли и сделал этот шаг. Вскоре остановился, снова содрогаясь от холода и не зная, найду ли силы пойти дальше.
Впереди не было ничего, только темнота. Но ведь в прошлый раз тут были факелы, да, точно — дорогу освещали факелы. Может, их попросту забыли зажечь, раз никого нет вокруг? Я ведь второй раз здесь? Или мне только кажется?
Как я тут очутился? Что было до этого? Боль пронзила меня, отодвигая холод на второй план. Обрывки непонятных событий пронеслись в голове и тут же исчезли, оставив жуткую слабость и страх от увиденного. Я вспоминал бой: если моё «избиение» можно назвать боем, кажется, я потерял… руку? Оглянулся на правую сторону и увидел собственную конечность — она всё ещё была на месте, обхватив меня чуть ниже пояса, пытаясь обнять.
— Фуф, — выдохнул я с облегчением: рука цела. Но тут же накатила новая волна холода. Я снова попробовал сделать шаг, однако на этот раз ничего не вышло. Остался на месте, содрогаясь и пытаясь выжать из своего измученного тела хоть каплю тепла.
Раз рука на месте, значит, какие тогда были эти воспоминания? Ведь я точно помню хозяина болота, который, выйдя из своего привычного ареала обитания, последовал за мной и нанёс этот подлый удар — считай, прямо мне в спину, а я не мог ничего сделать. Смог бы я вообще сопротивляться такой громадине? Если принять за правду воспоминания о побеге из болота, то тешить себя мыслью о полном одолении Гвала было бы излишним самолюбием: если бы он захотел, то настиг бы меня, и, похоже, действительно захотел. А ведь Ир… да, у меня же есть мой дух Ир.
«Ир…» — попытался позвать я, но вместо слов из горла вырвался лишь хрип, который перешёл в кашель. Где я? Что за странный сон или кошмар? Снова возникшая мысль заставила меня осмотреться. Всё тот же бетон с лужами на полу, а вокруг темнота с каким-то слабым освещением в пятне вокруг меня. Откуда вообще взялся этот свет? Я взглянул вверх, но не увидел источника — казалось, свет просто существует, вот и всё, причём весьма тусклый, не освещающий больше метра вокруг. Что же это за свет?
Меня вновь пробрала дрожь, и я снова попытался сделать шаг в намеченном направлении. Но ноги были точно из того же холодного бетона, что и всё вокруг, и я стиснул зубы, всё же оторвал ступню от пола и предпринял этот тяжёлый шаг. В тот же миг почувствовал, как по телу прошла волна изнурения: голова на миг помутнела, в глазах потемнело. «Что за чёрт, — выругался я про себя, — что здесь происходит
и где я?» Повторив этот вопрос про себя как мантру, я снова вгляделся в темноту перед собой — и о чудо, уловил слабый отблеск алого пламени.«Алое пламя? — мелькнуло в сознании. — Откуда оно здесь?» Но внутри зашевелилась странная радость: хотя бы признак того, что я не совсем один и, возможно, там есть выход или хоть кто-то живой. Я качнулся вперёд, пытаясь пройти к этому огню, но ноги так и оставались непослушными, а сердце продолжало биться в тревожном ритме.
"Наконец-то," — я попытался выдавить слова, но меня снова скрутило: вышел лишь хрип и кашель.
Я приглядывался к разгоравшемуся пламени, которое всё меньше походило на факелы, оставшиеся в моей памяти. Оно самовольно разрасталось, становясь всё больше и больше, и вскоре уже напоминало бушующий пылающий куст, хотя находилось метрах в тридцати от меня. "Откуда тут такие расстояния?" — мелькнула мысль. Но, заворожённый тем, что, возможно, я здесь не один и кто-то идёт ко мне на помощь, я отбросил сомнения и продолжил вглядываться в это пламя, которое постепенно, казалось, заполняло собой весь коридор.
Становилось теплее, и я не мог не радоваться этому. Вскоре ощутил, как холод отступает, вернув возможность свободнее дышать. Я убрал с лица руки, которые до этого прижимал к глазам, и невольно взглянул на свою правую руку, всё ещё подозрительно бледную, почти мертвенно-серую. Меня передёрнуло от этого вида, но я пытался списать его на общий холод, который, казалось, только-только ослаблял хватку. А ещё во мне шевельнулось какое-то тревожное подозрение, будто я чего-то не замечаю, но в тот момент я решил не заострять на этом внимание.
Пламя уже упёрлось в высокий потолок, хлестало его алыми языками, а я стоял, наслаждаясь наконец-таки приятным теплом, которого так не хватало. Сначала всё выглядело почти спасением: я протягивал руки к огню, поочерёдно грея то ладони, то тыльную сторону, и чувствовал, как кровь наконец побежала чуть быстрее, разгоняя холод, сковавший тело. Но вскоре я понял, что огонь растёт слишком быстро, становясь гигантским, и с каждой секундой подбирается ко мне всё ближе. Желаемое тепло стремительно превращалось в нестерпимый жар, который я чувствовал всё сильнее: лицо, казалось, стало багровым (а может, мне просто так показалось, глядя на эти алые всполохи). Когда я пытался смотреть на пламя прямо, глаза тут же слезились и жгло веки — всё расплывалось в слепящем сиянии.
Прижав руку к глазам, я заметил, как лужи, что были вокруг моих ног, бесследно исчезли, испаряясь в мощной волне жара. Даже бетон подо мной, ещё недавно влажный и скользкий, теперь казался раскалённым. Я попятился — точнее, попробовал сделать шаг назад, чтобы уйти с линии пламени, — но ничего не вышло. В тот миг я осознал, что это пламя не дар спасения, не признак того, что кто-то пришёл мне на выручку, а предвестник гибели. И мне срочно нужно уходить, пока не стало слишком поздно.
Но я не мог пошевелиться — будто ноги вросли в пол, и все попытки их оторвать оказались тщетны. Я с ужасом понимал, что сколько бы ни прилагал усилий, тело словно приросло к месту. Рубаха на мне начала дымиться, и жжение становилось мучительно болезненным там, где ткань, раскалённая жаром, касалась кожи. Запах палёных волос резанул по носу, и я в панике понял, что мои волосы тоже начали тлеть.
Страх окутал меня с головы до ног: «Нужно убираться с пути этого пламени… быстро, очень быстро! — мелькнула отчаянная мысль. — Но как?» Ноги оставались недвижимыми, и, как ни старался я напрячь мышцы, все попытки оказались бесполезными. Моё тело не находило новой порции сил, чтобы сделать такой нужный, спасительный первый шаг.
Жар между тем становился невыносимым. Каждый глоток воздуха обжигал горло, дыхание сбивалось в кашель. Я понимал, что ещё немного — и огонь доберётся до моей груди или головы, а тогда всё кончится. Но я продолжал стоять, прислонённый к этому раскалившемуся бетону, не в состоянии двинуться с места. Рубаха уже тлела в нескольких местах, и повсюду ощущалось жжённое покалывание. Я видел лишь, как красные блики пламени набрасываются на меня, и вслушивался в треск горящей ткани.