Позывной Леон

— Чем же? — промолвил я вяло, возможно, даже вслух. Голова казалась тяжёлой, а боль в обрубке, как ни странно, почти не донимала. Я понимал, что это не норма, и что всему виной «благостная» магия охотницы. Зато откуда-то в глубине меня пробивался тихий голос здравого смысла: «Ты не можешь тут вечно лежать или стоять вполуголом. Твои товарищи-„друзья“ и командир в смертельной опасности, а ты… ну, ты потерял руку. Но нужно двигаться дальше».

Вспышка тревоги пронеслась и быстро смолкла, уступая месту всепоглощающему расслаблению. Может, ментальное зелье действует так, что я не чувствую острой нужды бежать? А вдруг моё тело действительно слишком ослабело?

И всё же, стоя с полузакрытыми глазами и привыкая к незнакомке, я начал спрашивать себя: «Где командир Карвел? Где мой отряд?» Но слова застревали в горле, и я мог лишь ощущать глубокое облегчение от приятного тепла, разливающегося по сосудам.

— Чем-чем, — огрызнулся Ир, продолжая свою тираду в моей голове, — да твоей „меткой“ на запястье. Зверь вроде Гвалар чует такие руны за версту, и они не просят разрешения у Леса, чтобы тебя прикончить. А уж ты, со своими „друзьями“, явно не вызываешь у здешних духов симпатии…

«Точно, мои друзья…» — обрывок мысли попытался вернуть меня к реальности, но я не смог свести воедино ни фактов, ни образов. Ещё несколько секунд я пытался шевельнуться, хотя бы приподняться, но тело отказывалось слушаться. Возможно, это совместное действие ожога, ампутации (или как назвать потерю руки), шока и магического «обезболивающего» от девушки.

Внутренне я понимал: движение нужно, но та часть меня, что кричала про необходимость идти, затихла в каком-то уютном углу сознания. Так и оставался в полупритоптанном состоянии, довольный тем, что не горю и не замерзаю — эффект чего бы ни было.

Незнакомка, в свою очередь, смотрела на меня почти безучастно, но в глазах её сквозила ласковая усталость, будто она понимала моё состояние и не пыталась торопить события. Может, она привыкла, что подобные «железные» воины натыкаются на Гвалара или прочую зверьё, и спасение для нас выглядит именно так — пара часов под ядовито-сладким воздействием «духа охотника».

Ир же не умолкал:

— Не воображай, что всё хорошо, Леон, боли ещё впереди. Как только дух охотницы отпустит тебя, ты почувствуешь, в каком ты жалком положении. Но лучше сжать зубы и готовиться.

«Готовиться к чему?» — хотел спросить я, но вяло кивнул, на что девушка подняла бровь, будто прочла мой жест не как подтверждение, а как вопрос. Однако не сказала ни слова. Она по-прежнему стояла, выровняв осанку, давая мне возможность любоваться её фигурой и мягкими изгибами плотно прилегающей одежды. В голове стучало лишь: «Как она прекрасна…»

Мысли о моих боевых товарищах и командире, увы, оставались смутными тенями в сознании. Кажется, это было действие «обезболивающего» — затмевать всю тревогу. Я слышал, как Ир продолжает что-то ворчать про Лес, про то что мне повезло что Ир оторвал мне руку, как бы странно это не звучало. Но я не в силах был заострять на этом внимание, пребывая в блаженном оцепенении.

Так мы и застали друг друга: я, оглушённый и покалеченный, с обрубком правой руки, обмотанной листьями, и она, стройная охотница, излучающая силу и магию, заставляющую меня чувствовать, будто я невесом. А над всем этим витало молчаливое обещание Ира: «Скоро боль вернётся, Леон… будь к этому готов».

И она вернулась — боль. Неожиданно, без всякого предупреждения я выгнулся дугой и заорал. Похоже, там, где меня настиг Гвалар, адреналин тогда сделал своё дело, погрузив тело в состояние безумия, чтобы я не чувствовал всей этой жуткой муки. Теперь же я ощутил её в полной мере.

Я стиснул зубы, чтобы не кричать, но на глаза навернулись слёзы, и я без стыда плакал, потому что терпеть было невозможно, настолько это оказалась невыносимая и страшная боль. Казалось, вот-вот умру, так как сердце переставало биться в изнемождённом теле. Но я жил и кричал — теперь уже внутри, в беззвучном вопле, не слышном никому, только мне самому.

Вдруг охотница (точнее, незнакомка, что спасла меня) прильнула ко мне, глядя в мои залитые слезами глаза. Что-то прошептала, и боль понемногу отползла в сторону, словно оставив меня в полутьме моего сознания — она не исчезла совсем, но уже не рвала душу на куски. Я выдохнул, снова бессильно заваливаясь в лежачее положение.

Спасительница повернулась куда-то, вернулась с чем-то в руках — это была миска с тёплой жидкостью или, может быть, странный настой. Приподняв мою голову, она прижала миску к моим губам, и я жадно впился в её содержимое. Оказалось, что я безумно хотел пить, поэтому поглощал всё торопливыми глотками, чуть не захлёбываясь. Напиток оказался сладковатым на вкус, с горьковатым послевкусием — видимо, какой-то отвар трав или нечто вроде снадобья.

— Вот так, — прошептала она, — это поможет тебе унять боль и на время залечит раны.

— Без «зелёного» лекаря тебе всё равно не обойтись, — проворчал Ир и исчез.

Опять его нравоучения и непонятные речи. А я, немного приходя в себя, почувствовал, как пульсация в районе плеча понемногу отступает. Лекарь? Я и сам хотел бы, чтобы где-то рядом находился врач, но где его взять в этих условиях? Да ещё «зелёный»… судя по всему, речь о лекаре народа Леса. Но ведь я — «железный», у меня руна… Я осёкся, кося взгляд на своё правое плечо. Нет, руки-то нет, а вместе с ней и руны тоже нет. Значит… точно: Ир говорил о том, что во мне совмещались две противоборствующие силы: Проводник и Слушатель. Теперь, когда Гвалар оторвал мне руку, от «проводника» ничего не осталось. Может, поэтому всё так страшно болит? Возможно, то же самое чувствовал командир Карвел, когда отдал все силы ради нашего спасения? И где сейчас отряд? Выжили ли они? Ведь чтобы выжить среди таких тварей, надо сильно постараться.

Значит, теперь Слушатель. Я снова вернулся к своим мыслям: выходит, именно поэтому эта чудная дева ухаживает за мной, пытаясь вылечить. Решила, видимо, что я один из «них»? А одежда… я, насколько мог, приподнял голову и осмотрел себя: фактически почти гол, от моей прежней формы ничего толком не осталось, лишь обрывки рубахи, в которой я сюда попал. Меч лежал рядом — похоже, я всё-таки сумел его сохранить. Или, быть может, охотница не дала ему пропасть.

— Не обольщайся, — вновь заговорил Ир, всё с тем же ворчливым тоном. — Слушателем ты не стал. Вернее, когда-то мог им быть, но «проводник» в тебе преобладал. То, что ты лишился руны, факт. И то, что тебе из-за этого так больно, тоже факт. Не спрашивай, почему, всё равно пока не поймёшь. А вот полноценным Слушателем ты всё равно не сделался: внешне, внутренне — нет. Я по-прежнему буду приносить тебе боль, но, может, уже не так чудовищно, как раньше.

Я не знал, радоваться мне или бояться от того, что поведал Ир. С одной стороны, может, со временем я смогу научиться использовать его силу, пусть и через боль. С другой, я ведь лишился руки, а даже если в этом мире и есть какая-то «магия», рука — это рука. Выживать мне станет куда сложнее. Потому я испытывал странную смесь страха, благодарности за спасение и разочарования от неожиданной утраты. И как не сойти с ума за столь короткий период времени?

— Не дам тебе «сойти с ума», как вы говорите, — донёсся ворчливый голос Ира, прозвучавший чуть громче. — Со мной не получится.