Правдивые байки воинов ПВО

Надо отметить, что, в камере, где я «сидел», все ко мне относились очень хорошо, особенно когда я рассказал им, за что «сижу».

Через 2 месяца, из-за всех переживаний, я получил инфаркт и оказался в госпитале. Там, этажом выше, чеченцы долечивали раны, полученные от меня.

Они иногда прискакивали на своих костылях к нам и подначивали меня: «Ну, что, камандыр, скора в турма пойшешь?».

Видя безвыходность ситуации, из госпиталя я написал и отправил без особой огласки письмо в ЦК КПСС. В письме я подробно описал всё и просил справедливости и объективного расследования происшествия.

Однажды ко мне в палату прибежал взмыленный начштаба бригады с моим личным делом в руках.

«Быстро выписывайся и собирайся! Тебя в Москву срочно зачем-то вызывают! Самолёт уже ждет!»

Меня мигом выписали, выдали замызганную лейтенантскую форму, в которой я сидел в камере, и отвезли на аэродром. Там посадили на военный «борт», АН-26, и на нём я прилетел в Москву.

В Москве на «уазике» прямо от самолёта меня доставили в Главкомат ПВО, на «Чёрную». Там привели в кабинет Начальника Радиотехнических войск ПВО генерал-лейтенанта Берегового, брата знаменитого космонавта.

Тот, для начала, наорал на меня и обматерил, как следует. Потом объявил мне «предупреждение о неполном служебном соответствии» от Начальника РТВ, которое тут же, при нём, кадровик записал в мою служебную карточку. Береговой расписался под заранее заготовленной формулировкой на полстраницы, и кадровик шлёпнул на его подпись красную гербовую печать.

Я такой красивой печати до этого не видел. В войсках только синие печати были.

Потом Береговой взъелся на меня за мой внешний вид: «Ты посмотри на себя, лейтенант! На кого похож?!»

Я, впервые за 3 месяца, внимательно посмотрел на себя в зеркале. Удивил не грязный китель, а моя седая голова.

Береговой дал команду меня срочно постричь и переодеть в новый китель, что было исполнено с похвальной скоростью и сноровкой.

«Я бы давно тебя под суд отдал, да в ЦК тебя вызывают. Уж там получишь – на полную катушку, за то, что поднял оружие на солдат! Как ты мог, удивляюсь?! Ведь они же наши дети!!!» – завёл он уже знакомую мне «музыку», перед отправкой в ЦК. Я молча слушал эти уже привычные обвинения. Некоторые полководцы меня и вовсе «убийцей» называли.

В ЦК меня везли на том же «уазике», с молчаливым майором на месте старшего машины.

Мне в голову лезли самые мрачные мысли. На полном серьёзе, я размышлял о том, не планируют ли меня показательно расстрелять где-нибудь на Красной площади?!»

В Центральном Комитете партии Славу принял лично К. У. Черненко, который курировал в то время вопросы обороны.

Они с ним проговорили 4 часа. Деталей беседы Слава никогда и никому не рассказывал.

Сказал только, что Черненко его «понял».

«Он мне сказал: «Я тебя понял, сынок. Ты действовал правильно, по-офицерски. Никто тебя не тронет, не переживай. Твои начальники все указания получат. Следствие будет проведено объективно и всесторонне».

После этого Славу на том же «уазике» отвезли назад, в Главкомат.

Береговой, при повторной встрече, вежливо спросил его, хочет ли он продолжать служить и где.

Слава попросился в Таллинскую дивизию ПВО. Его перевели замполитом роты в Йыхве, на равнозначную должность.

Комбрига с начпо, и командира батальона с замполитом – сняли с должностей.

Четырёх раненых Славой джигитов – судили и дали им реальные сроки, остыть и перевоспитаться в тюрьме.

На память об этой истории у Славы осталось взыскание с красной печатью в служебной карточке, инфаркт миокарда и седая голова в 23 года.

В заключение этой грустной истории можно отметить, что справедливости в те времена можно было всё-таки добиться…

Не знаю, приняли ли кого-нибудь вообще, по простому письму, да еще по такому вопросу, «демократические вожди» страны, за последние 20 лет?! Раньше такое нечасто, но случалось.

Валаамские будни

В нашей радиотехнической бригаде одна из радиолокационных рот располагалась на острове Валаам, посередине Ладожского озера. На этом острове, кроме нашей роты, в помещениях старинного монастыря находился «дом хроников» (инвалидов войны, оставшихся без родственников) и «дурдом» (так аборигены острова и наши военные именовали располагавшуюся там же психиатрическую лечебницу).

«Дома инвалидов» были созданы для покалеченных ветеранов войны, и просто инвалидов, оставшихся без родственников, или тех, от кого родственники отказались. Таких людей в стране, после страшнейшей войны, было немало. Сейчас принято с пренебрежением говорить об этом решении: власти-де «прятали» их от общества, «стеснялись» инвалидов. Думаю, не так всё просто. Глядя на бесчисленное число инвалидов, гниющих сейчас без всякой надежды на лучшую долю по вокзалам, привокзальным сортирам, теплотрассам и прочим скорбным местам нашей родины, понимаешь, что решение создать для них специальные учреждения тогда было оправданным. Там они были одеты, обуты, жили в тепле и человеческих условиях. Не было у них НУЖДЫ просить милостыню, чтобы не сдохнуть с голода.

А вот нынешние нищие инвалиды, до которых НИКОМУ в стране нет дела, ВЫНУЖДЕНЫ теперь (в условиях безграничной «свободы» и нефтедолларовых инвестиций) побираться по вокзалам, электричкам, метро, выпрашивая деньги себе на дешёвое пойло и отдавая остальное различным этническим «мафиям», которые их эксплуатируют. Кто хоть раз видел жуткие фигуры ползущих по вагонам электричек, страшно изувеченных инвалидов, выпрашивающих себе подаяние – едва ли их забудет.

Нужна им такая «свобода»: бомжевать, спиваться и подыхать в канавах?! Есть хоть кто-то в стране, ОТВЕТСТВЕННЫЙ за это?! Вопросы риторические.

Так что не будем «бросать камни» в тех, кто тогда, в тяжелейшие послевоенные годы, находил и помещения, и средства, и людей, готовых и способных ухаживать за инвалидами. А это – тяжёлый, малооплачиваемый и, зачастую, неблагодарный труд. Среди инвалидов были люди с тяжелейшими физическими увечьями («самовары» – оставшиеся без рук и без ног) и психическими травмами.

Именно в этом «Доме хроников» и работали жёны комсостава роты, ежедневно проделывая путь в 3 километра до него и 3 километра обратно в роту. Другой работы на острове и не было.