Предельный квант

Мы выехали из города и поскакали по зелёной аллее. По обеим сторонам дороги тысячи широких листьев меланхолично отсчитывали каплями секунды. В этот момент я чувствовал себя тем самым центральным героем эпического приключенческого романа. Я еду в путешествие. Путешествие в манящую неизвестность. И еду верхом. Сам!

Я отхлебнул воды из фляги, и, под удивлённые взгляды спутников, стал насвистывать песню бременских музыкантов.

Через некоторое время аллея осталась позади, и мы поехали по степной дороге, упирающейся в горизонт. Даже не дороге, а я бы сказал — тракту.

Охочий до болтовни, я ускорился, пристроился к передней паре — Палу и Уле и принялся аккуратно задавать вопросы:

— Скажите, а часто в Таин так долго идёт дождь? Я здесь уже пятнадцать периодов, и до этого только изредка капало, да и всё. А сейчас уже какой день льёт без перерыва.

— Сезон дождей. Начинается во втором-третьем периоде оборота. И длится один-два периода, — ответил Пал.

Как я и ожидал, в беседе присоединился именно разговорчивый техноархеолог.

— И как, сильно всё размывает?

— Да не особенно. Земля насыщается влагой, как раз в этот период растения особо остро нуждаются в поливе. И небо этот полив любезно предоставляет. Крыши иногда подтекают, но это мелочи. Ну и телеги, бывает, застревают в мокрой земле. В остальном, дожди — подарок Ин.

Интересно здесь устроен мир. Я вспомнил, что и в России осенние дожди тоже идут не просто так. Именно в этот период они остро необходимы растениям для хорошей зимовки.

Справа, с востока, донёсся тихий гул. Будто звук отбойного молотка. Шум начал быстро усиливаться. Кили подняла руку, и наша процессия остановилась. Мы спешились. К стуку присоединилось дрожание земли под ногами. Справа, вдали, появилось тёмное облако и начало быстро увеличиваться, приближаясь к нам. Через минуту облако превратилось в скопление тёмных точек. Точки становились все крупнее, и вскоре я стал различать отдельные силуэты диких лошадей. Их были сотни, возможно — тысяча. Под ногами уже бушевало землетрясение, чуть ли не сбивающее с ног. Отбойные молотки больно били по ушам. Шумный табун начал пересекать дорогу впереди, разбрасывая во все стороны комья грязи. Мощные, мускулистые лысые животные: чёрные, серые, пятнистые, — лавиной проносились мимо моего заворожённого взгляда. Вот это стихия! Даже если бы я стал кричать прямо в ухо Палу, он точно бы ничего не услышал.

Наши лошади с завистью смотрели на живую реку. Казалось, дай им только волю, — мгновенно и с восторгом присоединились бы к этой массовой дикой пробежке. Когда весь табун пересёк дорогу и снова превратился в ускользающее тёмное облако, Кили приказала остановиться на привал.

Я с облегчением плюхнулся на рюкзак. Потом, подумав, снова встал, достал из рюкзака горсть цукатов и протянул Миа, поглаживая его другой рукой по спине.

— Хороший ты парень, Миа. Теперь мы с тобой друзья-неразлучники.

Конь слегка прищурил глаза. Словно уловил нотки сарказма в голосе.

— Эй, да ладно тебе, — ухмыльнулся я. — Я на полном серьёзе очень рад, что мы с тобой нашли общий язык.

Конь мне ничего не ответил, и стал сосредоточенно жевать цукаты. Что ж, молчание — знак согласия.

Мои спутники расстелили на мокрой земле свои «дождевики», достали съестные припасы и принялись с аппетитом их уминать.

— Скажи, а муж нормально тебя отпустил в такое далёкое и опасное путешествие? — обратился я к Уле.

— Переживает, конечно. Но я, в первую очередь, — физик. А уже потом — его супруга.

— А расскажи, пожалуйста, что есть физика в понимании алсинов. Я уверен, что физика на Земле и ваша наука, — совершенно разные понятия.

Ула улыбнулась, закусив губу.

— Сложно в двух словах сказать про всю физику. Но могу пробежаться по основным вехам. Действительно, любая наука, даже естественная, — своего рода отражение истории мира. И может рассматриваться только в контексте конкретной цивилизации. В нашей современной физической теории два основных раздела: физика древних и новейшая физика. Физика древних — то наследие, которое мы изучаем по книгам. И оно всё больше от нас ускользает. Новейшая физика — то, к чему пришли уже нынешние алсины опытным путём. Физика древних более глубокая и проработанная. Но для нас всё больше становится сродни магии. Мало что можем разобрать, не зная фундаментальных основ и того самого контекста цивилизации. В новейшей же физике наши учёные разбираются детально, понимая её фундаментальные принципы и с каждым годом расширяя. Мы строим теории и проверяем их на практике. Новейшая физика скудна, но это живая наука.

— А какие именно аспекты устройства вселенной вы изучаете в новейшей физике?

— В данный момент это: физика движения, термофизика, физика света и инфофизика. Ну и новые направления, в которых мы пока делаем робкие первые шаги: физика космоса, физика электричества и физика преобразования вещества.

— С остальными понятно, а что такое инфофизика ?

— Этот раздел изучает инфополе, поступление в него информации, её колебания и принцип предела количества информации.

— О как. А у нас, — я запнулся, — в смысле, на Земле, ещё много других разделов: ядерная, молекулярная, квантовая физики, теория относительности и т. д. А инфофизики нет даже в зачатке.

— Интересно, — задумчиво прожестикулировала Ула. — Мне казалось, инфофизика есть везде и с самого начала.

— А что такое «Принцип предела количества информации»?

— Принцип гласит, что во вселенной существует константа — максимально возможное совокупное количество информации. Такой же принцип работает локально, в любой замкнутой экосистеме. При достижении доступного предела экосистема уничтожается. Как и наша планета сейчас. Как и любой человек в старости. Как и вся вселенная через миллиарды оборотов, — Ула вздохнула, — Не люблю говорить о смерти.

— Ты хочешь сказать, человек умирает просто из-за того, что создал много информации? Почему же кто-то живёт три сотни оборотов, а кто-то умирает в утробе матери?

— Если предел информации во вселенной, – константа, то предел информации конкретного человека зависит от множества факторов. Среда, родители и так далее. Но в общем, да, каждому отпущено создать строго определённое количество информации.

— То есть, если, к примеру, я сейчас замолчу. А в ближайшие пару пин не буду говорить и вообще думать, то проживу дольше?

— Именно так. Может, на мгновение, а может, и на день. Хотя, на самом деле, всё гораздо сложнее. Информация — это ведь не только слова и мысли. Это и движения, и влияние на окружающий мир. Так что совсем не создавать её не получится.

Я запнулся. Такое надо переварить. Хотя, честно говоря, больше похоже на какие-то мифы из серии «следуй Пути Ин».

— Вот ты говоришь, что новейшая физика проверяет свои теории экспериментами. Неужели вы проводите такие эксперименты, которые подтверждают и наличие инфополя и этот предел, о котором ты упомянула?

— Само собой, — усмехнулась Ула. Измерить колебания инфополя может даже школьник. Это не сложнее, чем измерить силу тока.

— Да он нас дикарями считает. Вон, удивился, что в Рунтаине есть книги, — вмешалась в разговор Кили.

— Книжки! — хохотнула Ула, посмотрев на меня с укором.

Я поморщился. Чую, эти книги мне ещё долго будут вспоминать. Вот Ула, вроде бы — серьёзный учёный. А иногда ведёт себя как ребёнок.

— Ладно, ну их, эти книги, — Ула сделала на жесте «книга» картинный акцент, — Расскажи про физику Земли. Интересно же!