Предвестники

Спокойствие и тишина накрывали улицу будто тень, - но горожане спешили пройти мимо, никто не гулял у стен Рощи.

Я толкнул деревянные створки ворот - они поддались, отворились с тихим скрипом.

Волшебство, сотканное из тысяч песен и сотен душ, окружило меня. Отзвуки магии холодом и жаром прошли по коже, и моя собственная песня зазвенела в груди, отвечая.

Каждый раз, приходя сюда, я возвращаюсь домой.

Я живу в другом мире, подчиняюсь другим законам, мое время течет по-другому. Но Роща всегда остается моим домом.

Я взглянул на Ниму. Она улыбнулась и сказала:

– Я скучала по тебе.

Сказала так легко и просто, словно мы все еще были детьми и Зертилен учил нас первым песням. И также, как в детстве, мы взялись за руки и направились вглубь Рощи.

Хвоя скрипела под ногами, птицы перекликались в вышине, и голоса людей вторили им, - издалека не понять, разговор или напев, волшебство или игра.

Начало и конец дня - лучшее время для песен. Я знал, учитель сейчас возле ручья, - и там же, по берегам собрались те, кто учится и учит, и те, кто просто поют, наполняя волшебством вечерний воздух.

Но не все ушли к ручью.

Тропа вывела нас на поляну, и я увидел Кимри. Он говорил что-то, неразличимо и быстро, и указывал вверх, - солнце вспыхивало на амулетах, оплетавших его запястье. Четверо младших учеников сидели на земле, слушали.

Я не знал, окликнуть его или не мешать, пройти мимо, - но Кимри опередил меня.

Он обернулся, шагнул навстречу, обнял меня. Потом отстранился и сказал:

– Эли! Все только о тебе и говорят.
– Он улыбался, но смотрел внимательно, словно пытался понять, я ли это. Что удивляться, я сам едва узнал свое отражение.
– Я был уверен, что ты многого достигнешь, я не сомневался!

Я не знал, что ответить.

Сам Кимри не изменился. Уже немолодой - время оставило следы на его загорелом лице - но в рыжих волосах ни одной седой пряди. И, ярче чем прежде, я чувствовал живущую в нем песню смерти. Она горела, кипела, наполняла его силой.

– Ты идешь к Зертилену?
– спросил Кимри.
– Он прекрасно тебя обучил... Но тебе ведь пригодилась и моя песня?

Я кивнул. Восторг битвы, ночь, горький дым, горы открывающие убежище врагов, - все это нахлынуло на меня, на миг заслонило солнечный свет.

– Да, - сказал я.
– Это прекрасная песня.

Мгновение Кимри молчал, потом широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

– Я знал, что ты поймешь, - сказал он. Потом обернулся к своим ученикам и крикнул: - Вот с кого надо брать пример! Поняли?

Весь путь до ручья я держал Ниму за руку, ступал по привычной тропе - но мне больше не казалось, что мы дети. Можно обманывать себя, можно повторять, что Роща - островок покоя, но что с ней будет, когда начнется война?

Учитель сидел на своем любимом месте - в тени кипарисов, возле родника. Закрыв глаза, он пел, еле слышно, - голос сливался с журчанием воды. Мы с Нимой опустились на землю, ждали, пока он вернется к нам.

Когда Зертилен пел, он всегда казался мне прозрачным, готовым растаять от неверного движения. И сейчас я смотрел на него, пытаясь увидеть по-новому. Но и он был прежним: седые волосы заплетены в четыре косы, на шее амулет, сотканный Нимой, а в голосе и в звоне магии - лишь безмятежность.

– Я рад, что ты вернулся, - проговорил Зертилен и открыл глаза. Они были выгоревшими, совсем светлыми. "Волшебство забрало их цвет", - так он сказал мне когда-то.

– Расскажи, что с тобой было.

Я понял, как я ждал этого. Кто, кроме учителя, сможет меня выслушать?

Я начал говорить и не мог остановиться. Я рассказал о голосе флейты, о мерцании чужих песен в ночном небе, об опаляющих мыслях всадника, о сияющей магии города врагов и том, что я сделал с Лаэнаром. Я рассказал обо всем - но не смог признаться, что вижу будущее. Когда я замолчал, Нима стиснула мою ладонь.

– Ты будешь учить его?
– спросил Зертилен.
– Мальчика, которого привез с собой?

Я покачал головой.

– Во дворце хотят, чтобы я привел его в Рощу. Чтобы волшебники проследили за ним.

Зертилен долго молчал, смотрел на движение воды. Я чувствовал его тревогу, она трепетала как обрывок сна, безмятежность не могла скрыть ее. Потом учитель сказал:

– Нет. Ему лучше быть рядом с тобой. Ты не просто привез его с собой, ты за него отвечаешь.

Нима простилась со мной у ручья, осталась петь вместе с учителем, и к воротам я возвращался один. Я думал над словами Зертилена - его тревога пробралась и в мою душу.

Но я знал - если беспокойство гложет сердце, надо прислушаться к песне своей души, и найдешь ответ.

Уже выйдя из Рощи, я отыскал его.

Моя песня все еще скользила сквозь песню Лаэнара, следы яда не отпускали его.

Беззвучно, одной лишь мыслью, я коснулся пересечения песен и позвал его.

Он откликнулся сразу - удивленно, но без страха. Я увидел его глазами свой дом, увидел Джерри, - они с Лаэнаром ждали меня.

Я понял, что Зертилен прав. Я дал Лаэнару новую жизнь, я отвечаю за него теперь.

28.

Три дня прошло без Лаэнара, четыре дня осталось до начала войны.

Никто не следил, сколько часов я провожу в воздухе, никто не смотрел, как я стреляю. "Я доверяю тебе, - сказал мне тогда Мельтиар.
– Выбирай тренировки сама". Мне не хотелось прерываться, не хотелось складывать крылья, - даже когда боль пронзала тело и от усталости темнело в глазах.

Я была одна, но не успевала думать об этом, - молнии били вокруг, мишени качались и исчезали. Я падала, уворачиваясь от разрядов, взлетала к скальным сводам пещеры, стреляла на лету, почти не целясь. Запах грозы, треск электричества, дрожь ружья, биение крыльев и стук сердца, - этот вихрь кружил меня, не давал остановиться.

Но Мельтиар сказал, что доверяет мне.

До войны всего четыре дня. Я должна тренироваться, а не изматывать себя.

Я приземлилась у входа, обернулась на миг. Отсюда зал с молниями казался огромной чашей белого огня, - крылатые тени мчались среди всполохов в вышине, младшие звезды сражались внизу.

Весь город готовится к войне.

Сердце звало меня вверх - на этаж прорицателей, к невесомому кружению света, к видениям в глубине зеркал. Но я уже была там сегодня. Я приходила туда каждое утро.