Предвестники

Ворота открылись.

Сперва появилась лишь крохотная вспышка света, словно звезда, - но створки расходились, и небо раскрывалось перед нами, утреннее и прозрачное. Я не смогла дождаться, пока ворота распахнуться полностью, и сказала:

– Летим.

Рэгиль коснулся боковой панели. Борта бесшумно закрылись, двигатель запел громче. Машина рванулась, на миг вдавила меня в спинку сиденья, и снова сделала невесомой и легкой. Амира засмеялась, приборы засияли от ее прикосновений, и машина стала прозрачной.

Небо мчалось на нас, небо было повсюду.

Я оглянулась.

Они летели следом - сотни машин, мерцающие, едва видимые даже сквозь стекло шлема. Враги не заметят нас, мы промчимся над миром как тени.

Горы остались позади, теперь внизу простиралась равнина, безжизненная и тусклая. Скоро она изменится, навсегда - как только мы одержим победу.

– Будем на месте через два часа, - сказал Рэгиль.

Я кивнула, положила оружие рядом с собой, приготовилась ждать.

Мы с Лаэнаром были как две руки, сжимающие меч. Теперь я сама стану мечом, я буду сражаться за нас обоих.

31.

Я проснулся рано утром, от звона ключей и скрипа входной двери. Еще не открыл глаза, но сквозь пелену видений понял - это Нима, ее прозрачное волшебство впорхнуло в дом и звучит громче, легкая поступь все ближе, голос уже совсем рядом.

– Эли!
– позвала она.
– Учитель просил привести тебя!

Сны, наполненные песней флейты, тоской и сияющим ветром, не желали отпускать меня, но я отбросил их, вынырнул в явь.

Почему Зертилен зовет меня? Слышит ли он то, что я слышу?

Я думал об этом, пока умывался. Вода не успела нагреться, была ледяной, обжигала кожу и проясняла мысли.

Когда я вышел на кухню, Лаэнар уже был там, сидел рядом с Нимой. Она протянула мне дымящуюся кружку, и я опустился на скамью у окна. Чай был горячим и терпким.

– Что-то случилось?
– спросил я у Нимы.

– Не знаю.
– Она покачала головой.
– Мне кажется, он всю ночь был у ручья... Я спрашивала, но он только сказал привести тебя, ничего не объяснил.

Лаэнар стиснул ее руку, словно хотел подбодрить, и с тревогой посмотрел на меня.

Сигареты лежали на столе, возле переполненной пепельницы, и я закурил, взглянул на Лаэнара сквозь клубы желтого дыма.

Мой пленник, не знающий о том, кем был раньше. Бывший враг, с которым призрачная флейта говорит моим голосом.

Но он был неотличим от жителей Атанга - обычный темноволосый мальчик в светлой городской одежде, разве что слишком бледный и непривычно выговаривающий слова. Но никто не обращает внимания на это, в столице много людей со всех концов мира. Даже если Лаэнар будет целый день один бродить по улицам, вряд ли кто-то заподозрит его.

Но его нельзя оставлять одного. Я должен следить за ним.

– Пойдешь с нами в Рощу, - сказал я.
– Познакомлю тебя с учителем.

Никто не встретился нам на тропе, ведущей от ворот к ручью. Хвоя скрипела под ногами, и с каждым шагом все ощутимей становилось эхо песен - оно искрами вспыхивало на коже, серебрилось в каждом вдохе. Отзвук песен, звучавших на рассвете.

Но на берегу ручья уже не было никого, кроме Зертилена, - и даже он не сидел на своем привычном месте, а стоял у края тропы, ждал нас.

Он идет на совет волшебников - я понял это сразу.

На Зертилене была рубашка, вытканная красным и черным узором, сколотая древним амулетом, - он одевался так только в дни, когда старшие волшебники собирались возле родника в сердце Рощи.

– Эли, - сказал учитель, и я почувствовал его радость, глубокую и протяжную, как вздох облегчения. Он беспокоился, боялся, что я не приду.

Я не успел спросить ни о чем, - Зертилен взглянул на Лаэнара и спросил:

– Значит, ты и есть тот мальчик, которого привез Эли?

– Да, - ответил Лаэнар.
– Он спас мне жизнь.

– И ты будешь следовать за ним?
– Взгляд учителя был сейчас неуловимым и прозрачным, я не мог понять его мыслей.

– Да, - повторил Лаэнар. Его голос звенел.
– Всегда.

Зертилен кивнул. Потом взял за руки меня и Ниму, и несколько мгновений мы стояли молча. Я словно вернулся в детство, словно не было больше никого, - только я, Нима и учитель, парящие в потоке песен, в волшебстве Рощи.

Потом учитель сказал:

– Эли. Нима. Я рад, что увидел вас.
– Он улыбнулся и разжал руки.
– Мне пора идти. Прощайте.

Он повернулся и пошел прочь. Голос воды и ветра был громче его шагов, и вскоре и сам он исчез среди деревьев, стал неразличим.

– Что случилось?
– спросил Лаэнар.
– Почему он ушел?

Я не знал, что ответить.

Мне хотелось задержаться в Роще - меня не ждали к утреннему построению, я мог бы прийти в крепость позже. У ручья было так тихо, ни души, только мы. Отголоски песен сплетались и влекли к себе, звали сесть над водой, смотреть на мерцание солнечных бликов.

И так можно сидеть и смотреть вечно - пока жизнь утекает, проходит мимо. Пока флейта поет, качаясь над сожженным Фортом и ветер мчится в недостижимой высоте, над облаками.

Я чувствовал сейчас, как и в тот далекий день - я должен уйти из Рощи, чтобы жить настоящей жизнью.

– Мне пора в крепость, - сказал я, и Нима тотчас откликнулась:

– Я провожу!

Ее беспокойство искрилось в воздухе, вспыхивало в движениях и словах.

Зачем учитель позвал меня?

Я думал об этом всю дорогу до площади, и не мог найти ответ. Мысли путались, тонули в городском шуме. Повозки грохотали, подпрыгивая на неровной мостовой, голоса и шаги сливались в неразличимый гомон, утренний гонг расходился над городом словно волна. Брусчатка была холодной, осеннее солнце не согревало ее.

Лаэнар спрашивал о чем-то то меня, то Ниму. Я отвечал, иногда невпопад, и Нима смеялась.

У ворот я остановился, собираясь произнести привычные слова, - назваться, поручиться за своих спутников, - но гвардейцы расступились, пропустили нас во двор.