Превосходство Борна (др. перевод)

Ошеломленный Ардиссон отшатнулся к стене. Его широко открытые испуганные глаза были прикованы к оружию.

— Клянусь всеми святыми, я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете! — просипел он.

— Убедите меня.

— В чем?

— В своей невиновности. Говорите же, что произошло?

— Я… там, на площади… обдумал все, что вы мне сказали, — залепетал в испуге бизнесмен. — В мавзолее Мао случилось что-то ужасное, китайская охрана кричит об иностранных гангстерах, людей будут пропускать через кордоны и многих из них задерживать, — в первую очередь тех, что не входит в состав экскурсионных групп… Поэтому я обратился в бегство… Боже мой, я ни в коем случае не должен был попадать в подобную ситуацию! Речь ведь идет о миллионах франков! О неслыханных прибылях в области производства модных товаров! Я не простой торговец: я представляю некий консорциум!..

— Короче, вы побежали, но вас задержали? — прервал его Джейсон, стремясь избавить себя от ненужных подробностей.

— Да, это так! Они быстро мне о чем-то говорили, но я не понимал ни единого слова, и только через час им удалось наконец разыскать какого-то служащего, который говорил по-французски!

— Почему вы не рассказали им правду? Что были на экскурсии с нашей группой?

— Потому что я убежал из этой чертовой группы и к тому же отдал вам свою, — будь она проклята, — персональную карточку! Как бы на это посмотрели эти варвары, которые в каждом белом видят фашиствующего преступника?

— Китайцы — не варвары, мсье, — поправил учтиво Борн своего собеседника и потом вдруг заорал: — Варварской является лишь политическая философия их правительства! Учение, снискавшее благословение Сатаны, но никак не всемилостивейшего Всевышнего!

— Простите, не понял?

— Об этом лучше чуть позже, — ответил Джейсон, чей голос внезапно снова стал спокойным. — Вы сказали, что прибыл некий служащий, который говорил по-французски. И что же случилось затем?

— Я рассказал ему, что вышел просто погулять… Это вы, мсье, посоветовали мне сказать так в случае чего… А потом добавил, будто я вспомнил вдруг, что мне должны звонить из Парижа, вот и поспешил назад. В отель… Потому-то и бежал бегом…

— Звучит вполне правдоподобно.

— Но не для этого служащего, мсье. Он стал оскорблять меня, делать самые возмутительные заявления и приписывать мне самые ужасные поступки… Объясните мне, ради Бога, что же произошло такое в этом мавзолее?

— Надо сказать, то была прекрасная работа, мсье! — произнес Борн, широко открыв глаза.

— Простите, не понял?

— Об этом тоже лучше чуть позже. Выходит, что этот китайский служащий оскорблял вас?

— Все время! В конце концов он зашел совсем уж далеко, заявив, будто производством модной одежды в Париже занимается загнивающая капиталистическая промышленность! Я считаю, что если мы платим деньги за их вонючие ткани, то это вовсе не означает, что им можно говорить все, что вздумается!

— И что же вы предприняли?

— Я всегда ношу с собой список лиц, с которыми веду переговоры… Некоторые из них довольно крупные шишки, судя по деньгам, которыми они ворочают… Так вот, я потребовал, чтобы с ними официально связались, и отказался, — да-да, именно отказался! — отвечать на любые вопросы, пока не приедет хоть кто-нибудь из них. В общем, через два часа представители китайской стороны на переговорах прибыли выручать меня, и, надо вам сказать, все сразу изменилось! Однако доставлен я был сюда на лимузине китайского производства — чудовищно тесном для человека моего роста и четырех сопровождающих. И, что хуже всего, они сообщили мне, что наша заключительная встреча опять переносится и состоится теперь завтра утром, а не сегодня вечером. Разве это время для занятий бизнесом? — Ардиссон, тяжело дыша и глядя умоляюще на Борна, оттолкнулся от стены. — Вот и все, что я могу вам рассказать, мсье. Я действительно не тот человек, за которого вы меня принимаете. Единственное, чем я занимаюсь тут, так это делами консорциума.

— А вам следовало бы заниматься и кое-чем другим! — закричал укоризненно Джейсон. — Поддерживать деловые контакты с безбожниками — это ничто иное, как идти против воли Господней!

— Простите, не понял?

— Вы убедили меня в том, что я заблуждался относительно вас, — проговорил Хамелеон.

— Правда?

— Да. И я расскажу вам теперь, что случилось в гробнице Мао Цзэдуна. Это мы поработали там. Открыли огонь по хрустальному гробу, а заодно и по телу гнусного безбожника!

— Вы… сделали это?!

— Мы и впредь будем бороться с врагами Христа, где бы их ни настигли! Мы вернем в мир Его послание любви, даже если нам придется перебить всех тех тварей, которые думают иначе, тем мы! Или христианский земной шар, или никакого земного шара!

— Но ведь есть еще и путь переговоров! Подумайте о деньгах, о пожертвованиях, которые могут быть переведены на ваш счет.

— Но от кого будут эти деньги? Не от Сатаны ли?! — Борн поднялся с кресла, взял пистолет, сунул его за пояс и, застегнув куртку, одернул ее, словно это был военный мундир. Потом приблизился к трепетавшему от страха бизнесмену. — Вы не враг, но близки к тому, чтобы стать им, мсье! Пожалуйста, ваш бумажник и торговые документы, а также список всех тех лиц, с кем вы ведете переговоры.

— Вам понадобились деньги?..

— Нет. Не в наших правилах принимать пожертвования: мы не нуждаемся в них.

— Тогда зачем вам все это?

— Мы заботимся лишь о вашей безопасности… Да и о своей тоже… Наш здешний мозговой центр должен проверить ваших контрагентов, чтобы выяснить, не используют ли вас в качестве подсадной утки. Есть факты; свидетельствующие о том, что в нашу организацию пытаются внедриться. Все будет возвращено вам завтра.

— Я должен выразить протест…

— Не надо, — прервал его Борн, засовывая руку под куртку. — Вы спрашивали, кто я, не так ли? Достаточно сказать, что, когда наши враги пользовались услугами таких организаций, как ООП [147] , «Красные бригады», «Фанатики Аятоллы» и «Баадер — Майнхоф», мы организовали свои собственные отряды. Мы не ищем, себе и не даем другим пощады! Это борьба не на жизнь, а на смерть!

147

ООП — Организация освобождения Палестины.

— О Боже!

— Мы боремся во славу Его имени! Не покидайте эту комнату. Заказывайте еду в номер. Не звоните коллегам или партнерам здесь, в Бэйдцзине. Другими словами, затаитесь тут и молитесь. Должен вам признаться, что, если за мной следят и кое-кому станет известно, что я побывал в вашем номере, вы просто исчезнете.

— Невероятно!.. — Зрачки глаз Ардиссона вдруг резко расширились, и он задрожал всем телом.

— Ваш бумажник и документы, пожалуйста!

Показав полный набор документов Ардиссона, включая список чиновников, ведущих с ним переговоры, и воспользовавшись названием консорциума, который представлял француз, Джейсон взял напрокат машину. При этом он ясно дал понять диспетчеру китайской международной туристской службы на улице Чаоянмень, к явному облегчению последнего, что, поскольку умеет и читать, и писать по-китайски, а автомобилем будет управлять одно из китайских официальных лиц, шофер не требуется. Диспетчер заверил, что автомобиль будет у отеля в 7.00 утра. Если все пойдет как надо, то у Борна останется двадцать четыре часа такой свободы передвижения, какая только возможна в Пекине для человека с Запада, а потом и еще какое-то время. Первые десять часов покажут ему надежность стратегии, которую он выбрал, находясь в столь отчаянном положении: вытащит ли она его из мрачной пучины или сбросит и Мари, и Дэвида Уэбба в бездну. Дельта знал психологию азиатов. На протяжении веков в одном отношении она не менялась: секретность стоит десяти тысяч тигров, если не царства.

Возвращаясь в отель, Борн задержался в запруженном толпою торговом районе Ван-Фу-Дзин, неподалеку от восточного крыла гостиницы. В центральном универмаге, располагавшемся в доме номер 255, он приобрел кое-что из одежды и сопутствующих товаров, а в доме номер 261, где разместилась лавка под названием «Тучжан меньши-бу», что значит «Магазин печатей и штампов», выбрал себе наиболее представительные канцелярские принадлежности, какие только смог найти. Подобные предметы непременно ему пригодятся: к своему удивлению и немалому удовольствию, он нашел в списке Ардиссона не одного, а двух генералов, в чем, впрочем, не было ничего странного, поскольку Франция производила «экзоцет», который, едва ли являясь столь уж модным товаром, высоко котировался в любом перечне сложного военного оборудования. Затем, в «Лавке искусств», находившейся в доме номер 265 на Ван-Фу-Дзин, он купил ручку для каллиграфического письма, план Пекина и его окрестностей и карту, на которой были обозначены все дороги, ведущие от Пекина к южным городам.

Вернувшись в отель с покупками, Джейсон уселся за один из столов в холле и приступил к приготовлениям. Первым делом он написал записку по-китайски, которая освобождала водителя арендованного автомобиля от любой ответственности за передачу машины иностранцу, — поскольку под ней стояла подпись генерала, она была равнозначна приказу. Потом он развернул карту и обвел кружочком маленькое зеленое пятно к северо-западу от Пекина.

Там располагался птичий заповедник Дзин-Шань.

Секретность стоит десяти тысяч тигров, если не царства.