Превосходство Борна (др. перевод)

— Я просто хочу уйти на пенсию.

— И уйдешь.

— Едва ли, если ты не отстанешь от меня.

— Выходят, здесь сам старина Хевиленд?

— Я не говорил тебе об этом! О нем писали в газетах.

— Об особняке на пике Виктория не писали в газетах, Мэт: ведь это строго засекреченный объект.

— Вот что, услуга за услугу! Если не будет никаких вшивых рапортов о том, как ты меня прижал ботинком, в котором не было ноги, то ты получишь адрес. И помни, в случае чего я буду все отрицать. Скажу, что ты получил его на Гарден-роуд. Из консульства через одного моряка.

— Хевиленд, — произнес в раздумье Алекс. — Пожалуй, это он. Постоянно якшается с англичанами, даже говорит как они… О Господи, я должен был узнать его голос!

— Голос? — спросил сбитый с толку Ричардс.

— Да, по телефону. Еще одна страница сценария… Это был Хевиленд! Он бы никому не доверил это!.. «Мы упустили ее»… Боже, он и меня одурачил!

— Одурачил?

— Забудь об этом.

— С удовольствием.

К дому на противоположной стороне улицы подъехал автомобиль и остановился. Отворилась задняя дверца, и из машины вышла женщина. В свете уличных фонарей Конклин узнал Кэтрин. Она кивнула водителю, повернулась и направилась к толстым стеклянным дверям парадного входа.

Внезапно послышался громкий рев автомобильного двигателя, и длинный черный седан, выскочив откуда-то сзади, резко затормозил рядом с машиной Стейплс. Раздались автоматные очереди. Пули выбили окна автомобиля, в котором приехала Кэтрин, и размозжили голову водителя. По тротуару разлетелись стеклянные крошки. Изрешеченные парадные двери также рассыпались окровавленными осколками, а тело Кэтрин Стейплс было пригвождено к косяку свинцовым градом.

Взревев, черный седан рванул вперед по темной улице, оставив позади себя лужи крови и два изувеченных тела.

— Господи! — вскричал человек из ЦРУ.

— Гони отсюда! — приказал Конклин.

— Куда? Скажи же, ради Бога, куда?

— На пик Виктория.

— Ты что, с ума сошел?

— Со мной-то все в порядке, но кто-то действительно рехнулся. Некий сукин сын голубых кровей крепко влип. Теперь уж ему не отвертеться. И первым, кто скажет ему об этом, буду я. Давай же, трогай!

Глава 26

Борн остановил черный шанхайский седан на темном, пустынном, окаймленном деревьями участке дороги и развернул карту. Если верить ей, он уже проехал Восточные ворота Летнего дворца: на этих землях у озера Кунминг и в самом деле располагались некогда в окружении скульптурных изображений особняки царствующей семьи. Проехав затем вдоль берега к северу, пока разноцветные огни обширных императорских земель не скрылись из виду, и шоссе не погрузилось в темноту, он вновь нажал на тормоз и, выключив фары, вышел из машины с упакованными в водонепроницаемый мешок покупками, которые положил у придорожных деревьев. Попробовал каблуком копнуть землю. Почва, к счастью, была мягкой, Что не только облегчало его задачу, но и позволяло ему сэкономить время в условиях, когда он должен был торопиться: ведь опасность того, что взятую им напрокат машину станут разыскивать, была реальной. Порывшись в рюкзаке, Джейсон вытащил пару рабочих перчаток и охотничий нож с длинным лезвием и, опустившись на колени, выкопал яму, достаточную для того, чтобы спрятать в ней мешок. Потом сделал на стволе ближайшего дерева глубокую, до белой древесины зарубку, бросил нож и перчатки в мешок, кинул его на дно ямы и засыпал ее. Вернувшись к машине, проверил наличие горючего и завел мотор. Если на карте расстояния и в этих местах показаны так же точно, как в тех районах Бэйдцзина и ближайших его окрестностей, которые для проезда закрыты, то до заповедника Дзин-Шань оставалось не более трех четвертей мили.

Карта оказалась точной. Два прожектора освещали высокие, зеленого цвета металлические ворота, увенчанные огромными щитами с изображением ярко раскрашенных птиц. Из небольшой стеклянной будки, стоявшей справа по ту сторону ограды, выскочил, завидев приближающиеся фары, охранник и подошел к решетке. Хоть и было темно, Джейсон разглядел все же форменные пиджак и брюки, однако признаков оружия не обнаружил.

Остановив свой седан в футе от ворот, Борн вышел из машины. Китайцу-охраннику, к его удивлению, было далеко за пятьдесят, а то и за шестьдесят.

— Бей тонг! Бей тонг! — принес извинения Джейсон, не дожидаясь, когда охранник заговорит, и продолжил быстро, вытаскивая из внутреннего кармана список лиц, с которыми француз вел переговоры: — Мне так не повезло! Я должен был приехать сюда еще три с половиной часа назад, но машина пришла с опозданием, и встреча моя с министром, понятно, не состоялась… — Борн заглянул в список и нашел там имя министра текстильной промышленности. — Я имею в виду Ванг Ху. Уверен, что он расстроен не меньше, чем я!

— Вы говорите на нашем языке! — произнес озадаченно стражник. — И с вами нет шофера.

— Все согласовано с министром, я ведь бывал в Бэйдцзине много-много раз! Мы с ним собирались еще вместе пообедать тут!

— У нас закрыто, и к тому же в заповеднике нет ресторана.

— Он не оставил для меня записки?

— У меня ничего нет, кроме вещей, забытых посетителями. Кстати, у меня есть очень хороший японский бинокль, могу продать по дешевке.

Случилось то, что и должно было случиться. За воротами, ярдах в тридцати по грунтовой дороге, Борн увидел в тени высокого дерева человека в длинном кителе, — офицера, судя по четырем пуговицам на его облачении. Вокруг талии — широкий ремень с кобурой. В общем, страж при оружии!

— Извини, но бинокль мне не нужен.

— Может быть, подарите кому-нибудь?

— У меня мало друзей, а дети мои — настоящие чертовы отродья!

— Вы несчастный человек! Единственное, что есть на свете ценного, — это дети и друзья… Ну и вино, конечно.

— Мне ничего не нужно! Я хочу лишь найти министра, мы же тратим время на пустые разговоры!

— Бинокль стоит всего несколько юаней.

— Ладно! И сколько же всего ты просишь?

— Пятьдесят.

— Хорошо, давай сюда, — произнес раздраженно Хамелеон, опуская руку в карман. Когда охранник заспешил в свою будку, он опять заглянул подальше за ворота. Офицер-китаец, спрятавшись поглубже в тень деревьев, все еще наблюдал за воротами. В груди Джейсона вновь победно зазвучали литавры, как это бывало нередко в те дни, когда он служил в «Медузе». Его хитрость увенчалась успехом: он раскрыл стратегию своих противников. Дельта знал особенности мышления народов Востока, одной из которых являлось стремление все, что возможно, окутывать тайной. Одинокая фигура офицера хоть и не подтверждала этого, но и не отрицала.

— Взгляните, какая красота! — воскликнул охранник, вернувшись к изгороди и показывая бинокль. — Сто юаней.

— Ты сказал: пятьдесят!

— Я не обратил внимания на линзы. Они превосходного качества. Давайте деньги, и я перекину его за ворота.

— Пусть будет по-твоему, — произнес Борн, собираясь просунуть деньги в ячейку изгороди. — Но юани, дружочек мой, ты получишь лишь при одном условии: если кто спросит вдруг случайно тебя обо мне, ни слова о бинокле. Я не хочу попадать из-за тебя и этой штуковины в дурацкое положение!

— Спросит?.. Глупости какие: здесь, кроме меня, никого нет.

Дельта был прав относительно особенностей мышления народов Востока.

— Но если все же тебя спросят, то будь добр сказать все как есть. Я французский бизнесмен, который разыскивает министра текстильной промышленности. Встретиться с ним в условленное время мне не удалось потому, что машину мне пригнали со значительным опозданием. Я не хочу, чтобы обо мне думали как о человеке необязательном.

— Воля ваша: раз вам надо, так и скажу. А теперь, пожалуйста, деньги!

Джейсон протолкнул банкноты сквозь ограду. Охранник схватил их и перекинул бинокль через ворота. Борн, поймав его, умоляюще взглянул на китайца:

— Не представляешь, куда мог подеваться министр?

— Представляю. И даже могу сообщить вам это без дополнительной оплаты. Люди, занимающие столь высокое положение, как вы и он, наверняка пошли бы в ресторан «Тинг Ли Гуан». Это излюбленное место богатых иностранцев и влиятельнейших членов нашего небесного правительства.

— Где находится это заведение?