Превосходство Борна (др. перевод)

Когда Хевиленд умолк, в комнате наступила мертвая тишина. Собравшиеся лишь обменивались молча взглядами.

— Нельзя недооценивать фанатиков из гоминьдана, — проговорил наконец Дэвид безжизненным, бесстрастным тоном. — Эти маньяки уже на протяжении сорока лет используют воинственный клич «Китай против Китая».

— В течение длительного время они этим кличем и ограничивались, мистер Уэбб. Разглагольствовали, пустозвонили, но никаких реальных действий, никаких активных акций не предпринимали и стратегического плана как такового не имели. — Хевиленд, сцепив свои руки, лежавшие на столе, глубоко вздохнул. — Но сейчас у них появился план. Выработанная после немалых раздумий стратегия столь сложна и запутана, что эти авантюристы уверовали в успех своего предприятия. Но конечно же у них ничего не выйдет. Если бы им удалось осуществить свои замыслы, то мир испытал бы такие потрясения, которых нам уже не пережить. Во всяком случае, для Дальнего Востока это обернулось бы катастрофой.

— Вы не сказали мне ровным счетом ничего, чего я не знал бы и сам. Эти маньяки проникли на высшие государственные и партийные посты. Но, несмотря на то, что их ряды, возможно, растут, они всего-навсего секта лунатиков. И если вся эта братия того же пошиба, что и фанатик-садист, чье кровавое представление мне самому довелось лицезреть, то все они будут в конце концов повешены на площади Тяньаньминь. Сцену расправы над ними покажут по телевидению, и даже противники смертной казни одобрят подобную меру. Человек же, о котором я говорил, — это самый настоящий мясник, пусть и претендующий на роль мессии. Но мясники не могут быть государственными деятелями: их не принимают всерьез.

— А что вы скажете по поводу герра Гитлера, пришедшего к власти в тридцать третьем году? — произнес Хевиленд. — И совсем уж недавно, каких-то несколько лет назад, та же карта выпала и аятолле Хомейни. Как я полагаю, вы не знаете, кто в действительности является лидером этих экстремистов. Иного и быть не могло: эта особа не собирается выставлять себя напоказ. Позвольте заверить вас, что мы имеем дело с государственным деятелем, пользующимся немалым влиянием. Но реализовать свои амбициозные планы он намерен не в Пекине, а в Гонконге.

— Я видел и слышал такое, чего мне никогда не забыть… Чтобы нанести удар по этим заговорщикам, я вам не нужен, да и не был нужен никогда! Разоблачите их! Подбросьте соответствующую информацию Центральному Комитету Компартии Китая и уведомите телефонограммой тайваньское руководство о том, что происходит: времена меняются, и там теперь так же не хотят войны, как и в Пекине.

Посол смотрел изучающе на бывшего бойца из отряда «Медуза», и, слушая Дэвида, он понял, что во время пребывания в Пекине Уэбб многое что узнал, чтобы самому делать выводы, однако той информации, которой обладал Борн, было недостаточно, чтобы разобраться в сути заговора вокруг Гонконга.

— Слишком поздно делать то, что вы предлагаете нам. Силы противника приведены в состояние боевой готовности. Предатели проникли в высшие эшелоны государственной власти в Китае. Презренные, как именуют их в Пекине, националисты, обвиняемые в тайном сговоре с финансовыми кругами Запада, активизируют свою деятельность. В общем, обстановка такова, что даже верные последователи Дэн Сяопина не смогут признать в открытую существование подобной тайной оппозиции, поскольку, по их представлениям, это нанесло бы удар по гордости Пекина и привело бы к потере Китаем лица на международной арене. Никому ведь не хочется выступать в роли обманутого супруга. Мы бы поступили точно так же, если бы узнали о том, что «Дженерал моторс», «Ай-Би-Эм» или нью-йоркская фондовая биржа управляются предателями из американцев, прошедших соответствующую подготовку в Советском Союзе и направляющих миллиардные средства на осуществление проектов, которые ничего не дадут нашей нации.

— Пример довольно удачен, — высказался Мак-Эллистер, держа пальцы у правого виска. — Гонконг для Китайской Народной Республики будет таким же вот разорительным проектом и даже более того. Но есть еще кое-что, столь же настораживающего свойства, как и все остальное, что мы разузнали. Я бы хотел ознакомить вас с этим сейчас. Выступая в роли аналитика, или человека, который, согласно общепринятому мнению, обязан заранее просчитывать возможные шаги как уже наличествующих, так и потенциальных противников…

— Покороче, пожалуйста! — не выдержал Уэбб. — Вы слишком много болтаете и к тому же без конца потираете свою голову! Да и глаза ваши мне не нравятся: прямо как у дохлой рыбы! Вы и в штате Мэн трепали языком! Тогда, когда лгали нам так беззастенчиво!

— Да-да, я понимаю, что вы имеете в виду, и что побуждает вас говорить со мной таким образом. Но человек я добропорядочный, мистер Уэбб. И верю в добропорядочность других людей.

— А я вот не верю теперь в подобные вещи. Продолжайте свое выступление. Все, что говорилось тут, впечатляет, но я ни черта не понял из ваших речей, потому что ни один из вас не сказал ничего путного. Интересно, что же нового соизволите вы поведать нам, мистер Лгунишка?

— Мы обязаны учитывать в связи с вышеизложенным и такой немаловажный фактор, как организованная преступность, — изрек Мак-Эллистер, решив оставить без ответа новый выпад со стороны Уэбба, и тут же, увидев обращенные к нему недоумевающие лица, пояснил, хотя ему и казалось, что он и так достаточно четко выразил свою мысль: — Речь в данном контексте идет о «триадах».

— «Триады» — это мафиозные группы с восточной спецификой, не так ли? — произнесла Мари, глядя на советника. — Преступные тайные братства?

Мак-Эллистер кивнул:

— Совершенно верно. В их сферу деятельности входят наркотики, нелегальная иммиграция, азартные игры, проституция, займы под грабительские проценты.

— И не только это, — продолжила Мари. — Они глубоко внедрились в современную экономическую систему, владеют банками, — конечно же не непосредственно, а через подставных лиц, — в Калифорнии, Орегоне, в столичном округе, где расположен Вашингтон, и даже в моей стране, в Британской Колумбии, и отмывают ежедневно миллионы долларов, переводя их на счета в зарубежные банки.

— Что лишь усиливает кризисные явления, — промолвил уверенно Мак-Эллистер.

— Почему? — спросил Дэвид. — Что вы хотите сказать?

— Да все то же, мистер Уэбб. Преступность — это страшный бич для лидеров Китайской Народной Республики. Согласно опубликованным данным, в последние три года вынесено свыше ста тысяч приговоров, причем при этом не делалось особых различий между тяжкими преступлениями и мелким хулиганством. Подобная вещь — вполне в духе режима, уже изначально заложена в нем. Все революционеры верят в то, что их революции зачаты в чистоте, чем и оправдывается все и вся. Пекин изыщет идеологические лазейки, которые позволили бы ему воспользоваться благами западного рынка, но с организованной преступностью ему не справиться.

— По-вашему выходит, будто руководство Китая — сборище параноиков, — резюмировал Панов.

— Так оно и есть. Китайские лидеры не могут позволить себе быть иными.

— Уже не из-за идеологических ли соображений? — произнес скептически психиатр.

— Все дело в масштабах, доктор. Разговоры о праведной революции — это лишь ширма, за которой скрывается страх, испытываемый руководством Китая при мысли о том, сколь сложны стоящие перед ним задачи. Если организованная преступность проникнет в огромную перенаселенную страну с богатейшими природными ресурсами, в которой проживает миллиард человек, то и облеченные властью персоны не останутся в стороне, и Китай может стать государством, управляемым исключительно «триадами». Деревни, города и мегаполисы будут в этом случае разделены на территории, находящиеся в ведении отдельных «семей», которые получат возможность распоряжаться притоком западных капиталов и технологий. Резко возрастет нелегальный вывоз из страны различных товаров, которые наводнят по всему свету черные рынки. Наркотики, поставляемые с бесчисленных горных склонов и полей, не поддающихся учету, оружие с субсидируемых государством заводов, разрешение на строительство которых было получено за взятку, ткани с сотен подпольных фабрик, использующих ворованную технику и дешевый труд, — все это нанесет тяжелый удар соответствующим отраслям промышленности на Западе. Вот чем чревата она, преступность.