Приходите за счастьем вчера

Опустившись на кровать гостиничного номера, брюнетка замерла, положив руки на колени. Она с предвкушением, доходящим до болезненного, граничащего с ненормальностью удовольствия ожидала, что стоит добраться до спокойного места и можно будет наплакаться вволю, но сейчас, когда желание исполнилось, ничего не происходило. Кет зажмурилась, надеясь выдавить первую капельку. Вспомнила о смерти отца, настраиваясь на нужный лад. Слёзы не шли – видимо, за прошедшие месяцы уже смирилась, что его нет рядом, не позвонишь и не услышишь. Тогда вспомнила все горести, начиная с той скотины на свадьбе. Боль, горькая и сухая, мерзкая, как скрежет железа по стеклу. Слёзы могут обжечь или потушить, но когда ничего не осталось, нечему и гореть. Всё же Катерина надеялась, что Эл поймёт и сумеет вычеркнуть последние полтора года её жизни из их отношений. Если бы знать, что она когда-нибудь станет его женой – сидела бы тише воды, ниже травы, вышивая крестиком и учась готовить. Видно, не судьба. Смирившись со своим безразличным покоем, женщина откинулась на кровать и, глядя в навесной потолок гостиницы, погрузилась в воспоминания.

====== Глава XIX (Часть I) ======

Часть снова небольшая, но опять же она должна быть отдельно.

Полтора года назад. США. Нью-Йорк.

В отличие от привычных пластиковых домиков, светлых и лёгких, что так распространены в пригородах США, это здание вполне оправдывало английскую поговорку: дом поросёнка должен быть крепостью*. Когда-то, всего несколько месяцев назад, Кетрин он казался вполне соответствующим его хозяину, и столь же скоро разочаровал. Перехватив покрепче ручку сумки, с которой её высадили из автомобиля, брюнетка неспешно направилась к дому, разглядывая мощеную плиткой дорожку, в традициях английских садов заросшую по краям молодой, кучерявой травой, и претендовавшую на впечатление небрежной естественности.

– Как прошёл отдых? – любезно поинтересовался темноволосый мужчина, вышедший встречать.

– Отлично, – она подняла безразличный взгляд. – Я всегда говорила: лучше четверо адекватных людей, чем один мерзкий червяк.

В следующую секунду брюнетка рухнула на гранит плиток, с подбородка потекли алые капли, скрутившиеся в шарики, стоило им попасть на пыль. Четвёртая, «эгоистичная»** группа, высокая свёртываемость… Медленно проведя языком вдоль солоноватой десны, Кетрин убедилась, что зубы целы. Поднявшись, сплюнула вязкую жидкость, констатировав:

– В следующий раз выражай своё согласие легче – мне завтра на работу. – Если в первую минуту Томасу понравилось выражение боли, исказившее черты Кетрин, то ровно до тех пор, пока она вновь не подняла лицо. Оно не выражало страха, только смесь ненависти и презрительной издёвки. Только… Бернер раньше никогда не испытывал садистского наслаждения от удара, предпочитая душевную боль жертвы физической, пока в его жизни не появилась Кетрин. Поначалу горячая и страстная, она со временем всё больше погружалась в скуку. Но не просто скуку: ему порой казалось, что беспрерывное движение Пирс по извилистым анфиладам жизни оборвётся только непреклонностью природы, ведущей к смерти. Это была усталость от него, Бернера, ставшего пройденным этапом, и унизительность его положения пробуждала в сером кардинале от политики азарт хищника, почуявшего чересчур строптивую добычу.

– Ты ждёшь следующего раза?

– В данный момент я жду такси, если у твоих подстилок не хватило мозгов доставить меня домой, – с обдуманным высокомерием произнесла Кетрин. – Или уже хочется на их место?

– Умойся, такси вызову сам, – Бернер бросил косой взгляд, не очень понимая её состояние. Но до истерики доводить не стоило, тогда он заигрался, Кетрин взбесила, и теперь понимал, что висит на волоске. Конечно, ей и её родным тоже жизни не будет, но на что способна пойти отчаявшаяся женщина в желании отомстить, даже если дружит с мозгами? Но в действительности именно непредсказуемость любовницы и заводила, растравляя интерес.

– Боишься? – она чуть хрипловато рассмеялась. – Не переживай, я далека от истерики.

– И отлично.

Разумеется, Кет солгала. Когда она вошла в ванную и открыла кран, её колотило от дикой ненависти, охватившей всё существо. От пережитого ужаса и отвращения хотелось растоптать или убить. Но… и жить нормально после тоже хотелось. Когда контракт отца перехватили, на работе она ходила по ниточке – её проект рухнул, после чего едва не последовало увольнение... Дело было, конечно, не в деньгах, мало ли на свете контрактов и рабочих мест, просто намекнули, как легко можно разрушить все планы, так тщательно выстраиваемые в течение четырёх лет, если на то будет «верховная» воля. Но кто ей в этом виноват? И в том, что оказалась в постели с Леоном тоже не заслуга Бернера. Он только попросил дражайшего дядюшку уложить определённую женщину в горизонталь, а в остальном – сама неосторожная шалава, дорвавшаяся до свободы.

Паста немного вязала во рту, через пару минут с пены исчез розоватый оттенок, и девушка в последний раз прополоскала рот. Губы неприятно опухли, она закрасила их неяркой помадой. Посмотрела в зеркало. Сносно. Медленно подправила макияж, прошлась пуховкой по скулам, бросила косметичку в сумочку и относительно успокоилась. Есть человек, который обязательно сумеет помочь. Неважно, что там раньше случилось, Майклсон знает, что она неплохой партнёр, да и ему Кетрин могла отдавать долги всю жизнь и не испытывать неприятия. Загнав подальше клокотавший внутри плач, брюнетка попыталась приподнять уголки губ. Постепенно лакированная улыбка вернулась на лицо. Теперь нужно было спуститься по лестнице, сесть в такси, и всё станет лучше. Кетрин аккуратно закрыла дверь ванной, готовясь к следующей маленькой цели, уговаривая саму себя, словно маленького ребёнка. Решение принято, самое страшное кончилось, рыдать не нужно и думать пока тоже. Ступеньки мерно побежали вниз. Она представила себя движущейся точкой на координатной прямой в отрезке. Эта мысль полностью поглотила, не трогала струн переживаний, не требовала усилий воли. Главное оставаться в движении вперёд и раньше или позже можно добраться до цели. Сев в такси, брюнетка сжала пальцы на коленях, уверенность с каждым выполненным действием возвращалась. Правда, вытащить телефон и заказать билет на самолёт она всё ещё не могла, но как-нибудь потом. Главное, что стерпится и ещё денёк. А дальше с ней ничего не случится. Эта вера грела, давала силы действовать, пусть и столь крошечными шажками, и не прийти в состояние тряпки прямо в салоне автомобиля.

Около шести с половиной лет назад. Франция. Ницца.

Бирюзовая волна накрывала выстеленную крупной галькой ленту пляжа, трудолюбиво сглаживая несовершенства горных пород, но девушка, с разбегу шлёпнувшаяся на камни, не любовалась волшебными красотами этого рая на Земле, а лишь больно ударилась о плоские камешки, потёрла невольный ушиб и сразу же сунула нос в пляжную сумку.

– Быка могу съесть. – Только найдя бутерброды и с наслаждением впившись в хрустящую корочку зубами, брюнетка перевела взгляд на Элайджу. Чудесное море снова не удостоилось внимания своей непостоянной в прихотях купальщицы. – Или что похуже…

В отличие от мужчины – уроженца великой морской державы, – явно любившего дальние заплывы, Катерина вовсе не была страстной приверженицей водной стихии, но если бывало настроение, то не вылезала из солёной воды, беспечно выжимая последние силы из своего молодого организма.

– Хорошо, что мы не каннибалы вне цивилизации.

– Ну да, для тебя счастье. – Кет глотнула воды, запивая бутерброд, и перевернулась на живот. – А меня съедят последней.

– Я бы так уверен не был. – Он с намёком смерил взглядом её крепковатые для столь хрупкой фигуры ягодицы, прикрытые полотенцем.

– Жилистое и старое мясо дольше жуется. – Она показала язык, подперев мокрый подбородок ладошками. Огрузившие девичью шею и казавшиеся сейчас чересчур крупными для неё, серые таитянские*** жемчужины замерцали, свесившись на мокрую грудь. – У меня на Родине не зря стали производить жвачку. Но ты можешь взять с собой кого-нибудь, чтобы привычно впиться в силикон. Заменит ланч всей команде и…

– Ты права, тебя съедят позже остальных, – кисло заметил мужчина, прикрыв глаза. – Меньше шансов получить несварение. Но прикончат раньше.

– Ну-ну, молчу. – И впрямь в тишине дожевав бутерброд, девушка поднялась. Набрав камешков размером поменьше, Кет села и начала их кидать в накатывавшие волны.

Элайджа повернув голову, искоса посмотрел на неё. Последние дни прошли у них на удивление дружно и спокойно. Врач сказал, что с Катериной ничего ужасного не случилось, велел воздержаться и пару дней поберечь молодую жену, но и только. Алек не даром отмахивался от доброхотов, считавших, будто его дочь позволяет себе чересчур много, и говорил, что младшая близняшка здорова как жеребёнок… Поэтому в Ницце Майклсон ни в чём её не ограничивал, позволяя делать, что душе вздумается и наслаждаться жизнью по полной программе. Но бесследно ничего не прошло – иногда он ловил задумчивый, непонятный взгляд тёмно-карих глаз фиктивной жены, отчего-то чувствуя себя в положении мыши, которую подкарауливает хитрый кот. Да и на мужчин Катерина теперь время от времени смотрела словно со стороны, как оценивают что-то чуждое и непонятное.