Приходите за счастьем вчера

А через сутки случилось именно то, чего боялся Элайджа – Кетрин проснулась от схваток, вызванных нервным потрясением, и крошечная девочка появилась на свет. Разглядывая её в кувезе, Кет вдруг поняла, что полюбила ребёнка, стоило ему впервые пошевелиться, так же страстно, как злилась, пока он был в животе. И что если он не выживет, виновата в смерти будет только она одна. Пока оперировали спустя несколько дней – у девочки оказался порок сердца и, конечно, не раскрывались лёгкие – Элайджа всё понял по тому, как сильно стискивала бывшая жена его руку горячечными пальцами, и какими свирепыми были исходящие от неё, посещавшей церковь лишь по большим праздникам в Мистик-Фоллз и то, если Елена выпинывала из дома, едва слышные молитвы. Но на этот раз им повезло – малышка мало похожая на человека в глазах всех кроме Катерины и медперсонала очень медленно, но выкарабкивался из тяжёлого положения.

Проводившая сутки напролёт рядом с дочерью Кетрин не интересовалась ни Элайджей, ни сестрой, ни вообще прилетевшими к ней родными, только иногда Майклсон видел её задумчивые взгляды направленные на себя, но в них не было нежности или тепла, скорее настороженность и опаска. А так как с тех пор, как ей позволили держать ребёнка на руках, Кетрин почти не выпускала дочери из них, то её нервозность передавалась малышке, и Элайджа старался уже не подходить к ним лишний раз вовсе, чтобы не тревожить. Говорить было и физически невозможно – беседовала Катерина только по необходимости с врачами, а всё остальное время посвящала разговорам с дочерью. Прошло почти два месяца, прежде, чем он с Катериной смог выяснить всё откровенно.

Утром Элайджа пришёл к Мирчеву – через неделю была назначена выписка женщины, – но узнав, что Катерина свободна, прежде зашёл к ней и нашёл жену, медленно жующей кусок курицы на завтрак с книгой в руках.

– Здравствуй. Ну и как всё здесь? Готовишься к Англии?

– Да. Хотя мне особенно нечего собирать.

– Что читаешь?

– По теме. Массаж.

На большее их обычно не хватало, но сегодня то ли Кетрин не выспалась, то ли наоборот чувствовала прилив сил, поэтому сама решилась на откровенность, когда он подошёл посмотреть.

– Тебе не обязательно приходить каждый день, я не обижусь. Всё о’кей.

– Она моя дочь.

– Тебе она не нравится, Элайджа, – натянуто улыбнулась Кет.

– С чего ты так решила?

– Ну, я же вижу, как воспринимают таких маленьких все вокруг, и что ты стараешься меня избегать.

В чём-то она была права – вид дочери его поначалу шокировал, даже вызвал лёгкую форму отвращения, и особого прилива родительских чувств он тоже не испытал за всё это время ни разу, держали здесь только жалость к измученной Катерине и страх, что с ней может опять что-то случиться, но избегать… Нет. Ему хотелось видеть бывшую жену активной и деятельной почти постоянно, и довесок в виде младенца тут роли не играл, хотя и казался теперь чем-то не самым необходимым: где-то в глубине сознания Элайдже не давала покоя мысль – не будь ребёнка вовсе, не было бы и этого всего ужаса, они бы жили в Йоркшире, а Катерина...

– Я тебя не избегаю, это ты меня боишься.

– Я не…

– Боишься, Катерина. – Натянутые струны лопнули, и Майклсон невольно выплеснул досаду: – Чего именно не знаю. Я не съем нашу дочь вместе с тобой.

– Ты серьёзно так видишь? – она растерянно приоткрыла рот, таращась на него карими глазами. – Но я…

– Что ты?

– Я вовсе тебя не боюсь. Просто я подумала, что тебе неприятно видеть нашу дочь. Многие мужчины не очень воспринимают.

– Я не многие мужчины, – процедил Элайджа, подходя к кроватке. – Наша дочь вполне симпатичная и не хуже других детей. Что тут может быть неприятного?

И вдруг Элайджа понял – и вправду, их малышка очень даже симпатичная. Почему-то для него время остановилось на том моменте, когда дочка была красным старчески-сморщенным существом с просвечивающимися сосудами, и всё это время он совершенно не замечал изменений в своём ребёнке. Теперь же девочка выглядела вполне по-человечески, была очень маленькая, но губки, нос, ротик, щёчки… И главное – она не была его кнутом над головой в руке Катерины, а была его ребёнком. Даже больше – она была их ребёнком. Он скосил взгляд на бывшую жену, – его и Катерины, и сам этот факт, что у них всё-таки получился ребёнок…

– Она очень милая. – с неожиданным чувством трепета и нежности сказал Майклсон.

– Ты правда так думаешь? – Кет слезла с кровати и подошла. Сначала заглянула в люльку, потом в лицо мужчине и сама себе ответила: – Правда.

Элайджа увидел, как краска удовольствия заливает её щёки, улыбка озарила глаза и исчезла складочка между бровей. И, так же как изменения в дочери, он только сейчас заметил эту новую морщинку и понял, что из-за неё лицо Катерины казалось ему каким-то странным. И тут громко чихнув, девочка открыла глаза и сняла очарование момента требовательным писком. Очарование бывшей жены она сняла, а гордость за такую крохотную себя породила.

– Вот она, наверное, снова есть хочет, – отдёрнув руку, сообщила Кетрин. – Ты останешься или в гостиницу?

– Мне нужно переговорить с Мирчевым, юрист ждёт, – растерянно сказал Элайджа.

– Тогда удачи.

– Катерина, твой со… твоё состояние.

– Я знаю, о чём ты. Давай не будем говорить об этом сейчас, всё уже закончилось. Ты не виноват – просто всё сразу как-то навалилось. И для тебя ведь выбор не изменился, я это тоже вижу.

– Не будем.

– Ну вот, – говорила Стефану сидящая на диванчике Елена, аккуратно подпиливая задравшийся ноготь. – Скоро Кет выпишут, осталось три дня. Ты мог бы и не прилетать, если честно.

– Ты моя будущая жена, – он походя чмокнул девушку в губы и поставил чашку с кофе на стол.

– Да, – улыбнувшись, брюнетка вздохнула: – но ты столько всего сделал для меня, что даже для будущей жены это много.

– А для любимой девушки? – Сальваторе заглянул ей в глаза.

– А для любимой в самый раз! – отбросив пилочку, Елена подошла к стулу и залезла ему на колени, положила голову на грудь. – На самом деле я рада тебе, очень рада, Стефан. Я знаю, это странно, но сейчас мне сложнее, чем когда Кет… была такой. В общем, если вправду – мы поругались, и я сама не знаю, что делаю здесь эти две недели. Ни разу у неё не была.

– Почему странно? Отлично понимаю.

– Да? – Елена встрепенулась и улыбнулась.

– Да. Тогда она спала и тебе не было дела до её поступка, а сейчас ты ведь злишься.

– Но я не должна, – сцепила пальцы в замок Елена: – Но Кетрин, Кет… Она…

– Она бросила тебя в Лондоне, ни разу не дала сообщить о себе и не утешила, когда это требовалось.

– Но она и сейчас так себя ведёт! Я чувствую себя назойливой дурой, Кет видит только свою дочь и ничего больше, – в сердцах выпалила брюнетка. Вскочила, уперев руки в бока. – Как будто я пустое место! А знаешь, мне надоело, уезжаю из этого проклятого города, и ты не пропустишь всё…

– Нет, никуда ты не поедешь. Сама же сказала про три дня.

– Да какая разница?!

– Ей – не знаю, я не знаю твою сестру. Но, Елена, это не ты. – Стефан, подойдя, обнял девушку со спины. – Ты самый добрый и благородный человек, которого я видел в своей жизни. Сейчас твоя сестра уязвима и по большому счёту одинока, Елена. Кетрин едва не потеряла ребёнка, конечно, она будет вся сосредоточена на дочке. Чего ты хотела?

– Ты не можешь понять, я её близняшка. Она знает, что обижает меня, и всё равно… Могла бы и позвонить, попросить прощения… – жалобно начала Елена, но Сальваторе пресёк её нюни на корню: