Приключения рождественского пудинга

Спящая собака

Лили Маргрэйв нервно расправила на колене перчатки и бросила взгляд на человека, сидевшего в большом кресле напротив нее.

Она слышала об Эркюле Пуаро, известном детективе, но видела его впервые.

Его несколько нелепый, комичный вид мешал ей отнестись к нему со всей серьезностью. Неужели этот смешной человечек с яйцеобразной головой и громадными усами может творить чудеса, которые ему приписывают? То, чем он занимался, сидя перед ней, показалось ей особенно легкомысленным. Он складывал пирамиду из крохотных кусочков разноцветного дерева, и казалось, она интересует его гораздо больше, чем рассказ Лили.

Но когда она внезапно замолчала, Пуаро цепко взглянул на нее.

– Мадемуазель, умоляю вас, продолжайте. Не думайте, что я вас не слушаю, – слушаю и очень внимательно.

И он вновь стал складывать деревяшки одну на другую, в то время как девушка продолжила свой рассказ. Это была жуткая история, полная насилия и трагедий, но голос рассказчицы был настолько спокоен и лишен всяких эмоций, а сам рассказ настолько лаконичен, что, казалось, она совсем забыла упомянуть в нем о каких-либо человеческих эмоциях.

Наконец Лили замолчала.

– Надеюсь, – с тревогой сказала она, – я изложила все достаточно понятно.

Пуаро несколько раз кивнул. Потом провел рукой по пирамиде, и деревяшки рассыпались по столу, а детектив откинулся на спинку кресла, свел кончики пальцев перед собой, поднял глаза к потолку и начал свое обобщение:

– Сэра Рубена Астуэлла убили десять дней назад. В среду, то есть позавчера, его племянника Чарльза Леверсона арестовала полиция. И вот факты, свидетельствующие против него, – поправьте меня, мадемуазель, если я в чем-то ошибусь.

Сэр Рубен задержался допоздна в своей святая святых – Башенной комнате. Мистер Леверсон, поздно приехавший домой, воспользовался своим ключом, чтобы войти в дом. Позже дворецкий услышал, как он ссорится с дядей, – комната слуги находится прямо под Башенной комнатой. Ссора закончилась звуком, напоминающим падение стула, и приглушенным криком. Испуганный дворецкий собирался подняться и посмотреть, в чем дело, но через несколько минут услышал, как мистер Леверсон, весело насвистывая, выходит из комнаты, и благополучно забыл обо всем. Однако на следующее утро горничная нашла мертвого сэра Рубена за столом в его кабинете. Ему нанесли удар каким-то тяжелым предметом. Как я понимаю, дворецкий не сразу рассказал обо всем полиции, что вполне естественно, да, мадемуазель?

Этот неожиданный вопрос заставил Лили Маргрэйв вздрогнуть.

– Простите? – переспросила она.

– В таких случаях никогда не следует забывать о человеке, вы согласны? – сказал маленький человечек. – Когда вы рассказывали мне эту историю – так интересно и так сжато, – участники вашей драмы напоминали скорее марионеток. А меня, меня всегда больше всего интересуют человеческая психология. И я сказал себе – этот дворецкий… как, вы сказали, его зовут?

– Парсонс.

– Так вот, этот Парсонс, скорее всего, достойный представитель своего класса и поэтому должен сильно не любить полицию, а поэтому постарается рассказать им как можно меньше. Кроме того, он ни за что не поведает ничего из того, что может бросить тень на одного из членов семьи. Кто угодно – взломщик, грабитель, – но он будет стоять на этом со всей силой своего упрямства. Да, лояльность слуг – это интересное поле для исследований…

Пуаро с улыбкой откинулся на спинку кресла.

– Как я понимаю, – продолжил он, – все в доме уже рассказали свою версию произошедшего. Среди них был и мистер Леверсон, который заявил, что поздно пришел домой и лег в постель, так и не увидевшись с дядей?

– Именно это он и сказал.

– И никому в голову не пришло сомневаться в его показаниях, – задумчиво произнес Пуаро, – кроме, естественно, Парсонса. А потом появился этот инспектор из Скотланд-Ярда – кажется, вы сказали, что его зовут инспектор Миллер? Я его знаю. Пару раз мы встречались с ним в прошлом. Таких, как он, называют людьми проницательными, настоящими ищейками и пройдохами. Да, я его знаю!

И вот этот проницательный инспектор Миллер замечает то, чего не заметил инспектор из местного участка. Он замечает, что Парсонс чувствует себя не в своей тарелке, и понимает: тот что-то утаил. Eh bien, он допрашивает Парсонса с пристрастием. К этому моменту уже всем понятно, что в ту ночь никто незаконно не проникал в дом, так что убийцу следует искать в доме, а не вне его. Парсонс же чувствует себя очень испуганным и несчастным, и облегчение приходит к нему только тогда, когда его секрет буквально вытягивают из него клещами. Он сделал все, что было в его силах, чтобы избежать скандала, но существуют же какие-то границы. Инспектор Миллер внимательно выслушивает рассказ Парсонса, задает ему один-два вопроса, а потом проводит свое собственное маленькое расследование. И обвинения против Леверсона становятся все серьезнее и серьезнее.

На краю шкафа в Башенной комнате обнаружены кровавые отпечатки пальцев, и оказывается, что они принадлежат Чарльзу Леверсону. Горничная сообщает инспектору, что утром после убийства вылила целую раковину воды с кровью в комнате мистера Леверсона. Молодой человек объяснил ей, что порезал палец, – и на пальце у него действительно есть порез, но только очень маленький! Манжета его вечерней сорочки была застирана, но полиция все-таки умудрилась найти пятна крови на внутренней подкладке рукава его пиджака. Юноша испытывал острую нехватку денег, а в случае смерти сэра Рубена получал все его состояние… Да, мадемуазель, факты говорят сами за себя. – Пуаро помолчал. – И тем не менее вы сегодня появляетесь у меня.

Лили Маргрэйв пожала своими изящными плечиками.

– Как я уже сказала вам, месье Пуаро, меня направила сюда леди Астуэлл.

– А по собственной инициативе вы бы не пришли, а?

Маленький человечек проницательно взглянул на свою собеседницу. Та ничего не ответила.

– Вы не ответили на мой вопрос…

Лили Маргрэйв вновь занялась разглаживанием своих перчаток.

– Я чувствую себя в затруднительном положении, месье Пуаро. Приходится помнить о своих обязательствах перед леди Астуэлл. Если быть до конца точной, то я ее единственная компаньонка на жалованье, а она всегда обращалась со мной как с дочерью или племянницей. Всегда была невероятно добра ко мне. И чтобы она ни сделала, я вовсе не собираюсь критиковать ее действия или… или как-то настраивать вас против этого расследования.

– Эркюля Пуаро невозможно настроить против, cela ne se fait pas [47] , – весело сообщил ей маленький человечек. – Как мне кажется, вы считаете, что леди Астуэлл тоже приложила к этому делу руку? Ну же, разве не так?

– Если мне будет позволено…

– Ну, говорите же, мадемуазель.

– Мне кажется, что все произошедшее просто глупо.

– То есть вам так показалось?

– Я ничего не хочу сказать против леди Астуэлл…

– Понимаю, – негромко пробормотал Пуаро. – Отлично понимаю. – Взглядом он предложил ей продолжать.

47

Так никто не поступает (фр.).

– Она просто невероятно хорошая и очень-очень добрая, но в то же время… как бы это сказать… Она женщина малообразованная. Вы знаете, что она была простой актрисой, когда сэр Рубен женился на ней, и полна всяких предрассудков и суеверий. Что бы ни сказала леди Астуэлл – так и должно быть; она просто не слушает никаких доводов. Инспектор повел себя с ней не слишком тактично, и это заставило ее встать в позу. Леди Астуэлл заявила, что подозревать мистера Леверсона совершенно неправильно, что это одна из тех глупых ошибок, которые обычно совершает полиция, и что дорогой Чарльз, естественно, этого не делал.