Приключения сомнамбулы. Том 2
Шрифт:
– Собчака под суд, Собчака под суд! Вор должен сидеть в тюрьме! – орали бабки, сменив плакатики.
Смотрите фильм о великом танцовщике… производство – «Самсон»-«Самсунг»…
– Не рекомендуется так приближаться к экрану, вредно глазам, – остановился продавец-консультант, – и учтите, с подключением компьютера и выходом во всемирную паутину можно оперативно следить за…
– Авианесущий крейсер «Варяг», проданный китайскому бизнесмену из Гонконга для переоснащения в плавучее казино, терпит бедствие в Эгейском море и угрожает безопасному судоходству в проливе между островами Эвбея
– Концертный зал «Россия» полон, прибыли гости со всех концов необъятной страны и из-за рубежа; на подходах к залу – несколько безликих пикетчиков. Кремлёвские башни, крики – долой преступный жидо-масонский режим, выгоним из Кремля прислужников еврейского капитала… Сохраним, защитим свой путь… Снова зал, президиум: академики, деятели культуры, троица попов в клобуках, муллы в зелёных халатах, белых, как зефиры, чалмах. Собравшихся покорила яркая речь Роханова-Ужинова, почётного председателя… бессменного…
– Мы – континентальная цивилизация! – внушал тощий вещун в лоскутном замшевом балахоне; Соснин узнал жёлчного едока, того, что пил-жевал сначала за стеклом «Камелота», а затем на литературном обеде. – Спасение наше исключительно в геополитической хирургии, которая потребует недюженной патриотической смелости. Нам ли цепляться за вредоносные заразные океанские побережья? Признаем ошибку своего воистину великого предка Ивана Васильевича Грозного, пролившего бесценную русскую кровушку за выходы к морю, осудим преступные деяния Петра-душегубца, по недоразумению Великим названного, – пауза, всё громче заполняемая аплодисментами, крупным планом – разгорячённый оратор, медленно пьющий воду; допил, наотмашь вмазал. – Отрежем и гордо выбросим на свалку истории – пусть подавятся псы-атлантисты – болотисто-тощие западные побережья вкупе с гнилым и никчемным петровским градом. Скормим тихоокеанским тиграм – пусть лопнут – безлюдные восточные берега. Долой глобалистские мифы! Защитимся от политико-экономического спида, переносимого океанскими ветрами! Нас спасут покой, сосредоточенность, воля внутри прочных, надёжно защищённых сухопутных границ, мы – континент духовности, мы – победим!
Овация, евразийцы встают.
– Пусть подавятся, пусть лопнут!
– Наш патриотизм, как наше государство, как наш народ, никогда не был и не будет малым! Отбросим побережья, прирастём континентальными землями, воссоединимся с малороссией, казахским подбрюшьем…
– Да, мы – великороссы, мы – великодержавный народ! Воссоединимся…
– Само собой! Либо России великой быть, либо никакой!
– А никакой – не будем, не будем…
– Мы, титульная нация, мы, великороссы, и наши братья-мусульмане, сокрушим вместе демократическую диктатуру жидо-масонов!
– Сокрушим! Сокрушим! Нет больше мочи либеральный террор терпеть.
– Братский привет народу Палестины, борющемуся против сионистских захватчиков!
И в унисон – громко и складно, взволнованно – Радугин, видный бородач с детскими глубоко посаженными глазами:
– Для величия нам надобно вобрать в себя ток истории, необязательно как дорогое наследство, но и как грех. На нас и грех, и сладость, и кровь, и нежность Руси. И такой наш патриотизм. Бескрайний и безудержный. Просвещённый, но не лампами европейских реклам, а светом невечерним, который с Востока. Который с Востока…
Воодушевляясь, завопили, попы с муллами зааплодировали.
– Путь России – духовный путь!
– Да, духовное
тело мира – славянское тело! Мы с братьями-сербами, с братьями-мусульманами…– Что бывает с телом, когда душа из него уходит?
– Не уйдёт! Умрём, а не дадим уйти!
На двух экранах – слева и справа – рекламировались презервативы; цветные, ароматизированные, со смазкой… «Durex» всегда с тобой, «Durex» всегда с тобой…
И, затаив дыхание, слушали делегаты и гости приветствие от Союза Театральных Деятелей; отирая платком вспотевшую лысину, горячо, страстно рвал голосовые связки народный артист Гульянов, похожий на Колобка:
– В наше трудное время, когда власть подло отвернулась от заслуженных деятелей культуры, когда лютая боль пронзает сердца, ибо в вертепе коммерции погибает искусство, мы призываем всех честных евразийцев откликнуться… и посадить… превратить нашу великую державу в бескрайний вишнёвый сад… пусть повсюду на неприступном континенте духовности зацветут вишни!
– Полные тексты выступлений делегатов и гостей вывешены во всемирной паутине по адресу… в кулуарах съезда мы спросили Никиту Сергеевича о его отношении…
– Да, с резкой оценкой Петра, баламута, гонителя святого русского духа, трудно не согласиться…
– Ваш идеал Правителя?
– Александр 111, величайший монарх-миротворец.
– Значит ли, что вы призываете вернуть на прежнее место в Петербурге конную статую работы Трубецкого, разумеется, если Санкт-Петербург, историческую обузу континентальной державы, не отдадут-таки атлантистам.
– Нет, не значит, оскорбительную статую ваял именно атлантист.
– Разве он не отпрыск знатного русского рода?
– Вот именно, отпрыск… Паоло! Итальяшка-католик… Правда искусства чахнет без почвенно-русского, глубокого чувства… мы ведь дерево, дерево, нам бы к истокам припадать, питающим корни, а не подстригать по европейским фасонам крону… я играл монарха-миротворца, я выстрадал… под локти подвели Сергея Владимировича в звёздах и орденах, заикаясь, он прочёл басню против атлантистов из архива холодных войн.
– Мы гимны прежние поём, – хохотнул на соседнем экране Шанский.
Взорвались аплодисменты, приветствуя придворного баснописца, грохнул туш оркестр. И – бах-бах-бах, – в барабан, – бах-бах.
– Что за шум, а драки нет? Так и мёртвых разбудят, начнут преждевременно Страшный Суд, – удивлялся хохотун-Шанский.
– Анатолий Львович, Анатолий Львович, приветствуем вас в прямом эфире! В студии «Культурного ракурса и дискурса» Иза Листовцева, спонсор спутниковой трансляции ресторан тайской… нам посчастливилось застать в Париже искусствоведа с мировым именем… – Анатолий Львович, не успели вы в Париж из Петербурга вернуться, как у нас… Что бы вы выделили в первую очередь?
– О, у вас каждый день что-нибудь… Но прежде всего выделю смелость, ясность, я бы сказал, геоконструктивность Роханова-Ужинова, готового по живому резать, и, само собой, поэтичность содокладчика Радугина, его верность крови, сладости, свету с Востока. Как прочувствованно – свет невечерний.
– В курсе ли вы светлой идеи Гульянова о…
– Разумеется, Изочка, я трепетно следил за его выступлением по интернету.
– Боюсь, вы усмотрели сходство с хрущёвским насаждением кукурузы.
– Напрасные страхи! Кукурузу надлежало обращать в силос, чтобы скот кормить, а светлая, как вы справедиво заметили, идея Гульянова не запачкана прагматизмом, бескрайний вишнёвый сад – долгожданный катализатор и охранитель духовности.
– Реально ли осуществить столь масштабную акцию?