Приключения сомнамбулы. Том 2

– В Шали прогремел взрыв, радиоуправляемый фугас был заложен… два солдата погибли на месте, четверо ранены… После взрыва боевики обстреляли из миномётов позиции наших войск.

– Фирма «Salamander» в Океане», – замелькали кадры с вооружёнными амбалами в чёрных масках, они шумно взламывали железную дверь, – после смены собственника расширит ассортимент товаров и услуг, а также сотрудничество с другими фирмами… помимо увеличения поставок стерляди, намечена выставка-продажа модной резиновой обуви «Красного треугольника» – сапоги-ботфорты для VIP-рыбаков, галоши разнообразных фасонов для франтов… аудит фирмы выявил…

– Ой, Вань, смотри какие карлики, – захрипел справа Высоцкий.

– К «Довлатовским чтениям», как и к недавним «Бродским чтениям», петербургское издательство… выпустит очередные тома серии…

– Известный российский изобретатель Роман Познанский подал иск в суд Милана в связи с нарушением его авторских прав при отборе проектных предложений по спасению Пизанской башни; инженерная идея Познанского, запатентованная им много лет назад, недобросовестно использована победителем последнего тура конкурса… Слушания в миланском суде состоятся…

– Дополнительные сведения из Шали – за первым взрывом вскоре прозвучал второй, большей мощности, уничтожена машина пехоты… смертельные ранения получили водитель, двое бойцов, находившихся на броне…

– В Лондоне небывалый успех сопутствовал концерту Бориса Гребенщикова… в саду камней вновь распускаются розы… чопорные англичане рукоплескали… полковник Васин ушёл на войну… аплодисменты…

– В Китае свиньи начали болеть птичьим гриппом, эпидемия охватила…

Выросла пальма над белым, как соль нулевого помола, песком, засинел и заблестел океан, с пальмы нехотя упал кокос.

– Трагическая новость, которую только что нам принесли в студию: на… году жизни… скончался выдающийся учёный-ракетчик, один из вдохновителей мирного космоса и основоположников ракетно-космических войск стратегического назначения… дважды герой… академик… щёлк, щёлк, щёлк.

Сразу из нескольких экранов синхронно полилась печальная просветляющая мелодия.

посиделки в «Старой Квартире»

Мне бесконечно жаль… несбывшихся… – знакомые престарелые оркестранты, певица Валечка, приодевшись, пересели с замусоренного асфальта у лужи на сценку, задрапированную бордовым плюшем.

– Друзья, мы снова все вместе в «Старой Квартире», наш коллективный спонсор, газеты «Вчера», «Позавчера» и «Позапозавчера», – развязно зашепелявил, путаясь в микрофонных проводах, обрюзглый усач, пока по ступенькам легко взбегал на сценку, усаживался за обшарпанный стол под монументальным, на проволочном каркасе, оранжевым абажурищем постоянный консультант в доисторической курточке – смешливый мокрогубый старичок с гнилыми зубами, прославившийся своей стиляжьей юностью. Оркестрик с развесёлым свинговым хулиганством наиграл «старушка-не-спеша-дорожку-перешла», осчастливленный зал загудел, зааплодировал, кто-то стал подпевать… Соснин увидел беззубую старуху с редкими седыми волосами, с печатью неожиданного блаженства на измождённом лице… неужели Дуся?

– За музыкальным сюрпризом – сюрприз программный! – сочно воскликнул усач и заглянул в бумажку, извлечённую из переливчатых брюк, – от «Старой Квартиры» вскоре отпочкуются приложения в тематической рубрике «помнишь ли ты»: нас ждут встречи со старыми предметами, наполнявшими коммунальный быт, мы вспомним добрыми словами традиции, которые сплачивали поколения советских людей, споём хором…

Заблестели коллективные слёзы, оркестрик привычно пропиликал мне-бесконечно-жаль и ловко подцепил к светлой грусти славу-боевую-над-вольной-Невой, после чего писатель Гранин посетовал на трудное для культуры время, поблагодарил пивоваренную компанию… передал тёплый привет от жильцов коммуналок из города с областной судьбой, а старичок-консультант повыкрикивал детские считалки – к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт – и! – фальшиво, дирижируя сам себе, запел, – зашёл-я-в-чудный-кабачок-кабачок, – мало что, допев, долго трясся от смеха сам, так ещё и провоцировал взрывы хохота, восхваляя давние подвиги, свои собственные и незабвенных друзей-стиляг с Невского: меня повалили, били, а Валя Тихоненко под градусом полез драться с дружинниками и – протезом их, протезом…

из истории одного города (серия седьмая: опустошение на фоне потерь)

– Лишённый поддержки Кремля, по сути преданный своим традиционным электоратом, петербургской интеллигенцией, которая в день решающего голосования предпочла укатить на дачи, Собчак проиграл выборы Яковлеву, ставленнику запасных эшелонов бывшей партийно-хозяйственной номенклатуры, фигуре тусклой, по мнению оправлявшихся от шока питерских авгуров, не достойной высокой роли, не способной… Некогда блистательному городу-европейцу, только-только начинавшему избавляться от комплекса второсортности, грозил новый застой, мыслящих петербуржцев, не желавших возвращаться в дремотную Азию, охватывали сепаратистские настроения… вкус петербуржцев был оскорблён, – изливался рослый пышноволосый плакальщик, позировавший на фоне кадров, которые как нельзя лучше иллюстрировали горечь потерь.

Открывался памятник Петру Великому в крепости… маленькая головка императора, бронзовое кресло… Шемякин в фуражке, высоченных грубых сапогах. Тут же Собчак, Лихачёв, Гранин.

Причаливала к Английской набережной королевская яхта, Елизавета 11 в голубой шляпке пожимала Собчаку руку.

Сдёргивалась простынка, обнажался мемориальный мрамор с бронзово-медальным профилем Бродского. У дома Мурузи толпились, в пол-уха внимая выступлениям… неужели Гарик Элинсон? Вернулся?!

Соснин вновь прилип к телевизору – не веря глазам, узнал ещё и Товбина, Шиндина.

А пока Курёхин обрывал полифоническую мощь поп-механического ансамбля, в тишине, с деланной ребяческой робостью – одним пальцем – выбивал из клавишей чижика-пыжика, на Пантелеймоновском мосту впечатляюще выстраивались в шеренгу Битов, Габриадзе, Ахмадулина в чёрном, накрытая шикарной широкополой шляпой. Небритый Битов непослушным языком восславил улыбку свободы и весёлые брызги бронзы, выжидающе глянул в серебром струившуюся из-под моста Фонтанку, – как по заказу, из пучины вынырнул оранжевый водолаз, победно вздымая над прозрачным сферическим шлемом бутылку водки; водолаз достиг гранитной стенки реки у еле заметной полочки с нахохленной бронзовой пичужкой, подбадриваемый мастерами культуры, лихо откинул шлем и – по грудь в воде – пил, пил из горлышка. Из-под моста, фырча, выплывала шаланда с изумлёнными интуристами…

«Старый Пароход» (помнишь ли ты?)

– Как-провожают-пароходы-совсем-не-так-как-поезда…

– Вода, вода, – отзывался восторгом зал.

– И вспомните, как использовались ветхие колёсные пароходы, непригодные для пассажирских рейсов? – интриговал, расхаживая по сцене, усач, – правильно! Правильно! – использовались исключительно для производственных экскурсий! Или – проведения «дней здоровья»! Какой-нибудь НИИ арендовал пароход, загружались сотрудники с бутылками в портфелях, сотрудницы с закускою в сумках и – отваливали под музыку…

– Вода-вода, – подыграл оркестрик.

– Посмотрим сюжет, – взмахнул переливчатым рукавом усач, – гасим свет!

На сереньком экранчике вздулись небо, залив, замелькали некрасивые беспричинно-весёлые люди, заблестели оркестровые трубы, зазвенели стаканы, с опьяневшей палубы понеслось: жила-бы-страна-родная-и-нету-других-забот… и-свежий-ветер… а внизу, под высоким белым бортом моталась, как щепка на волнах, яхта, в фигурке на корме, скорченной, вцепившейся в поручень, Соснин узнал…