Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
– А вы?
– Счастлив ли я? Наверно, да. У меня есть служба, друзья, деньги. Вечное мое уродство теперь никем не замечено и я смирился с ним.
– А ваш брат знает, кто скрывается за именем герцога Дорчерского?
Герцог, словно придя в себя, усадил ее в кресло, а сам встал рядом на колени.
– Да. Он совсем недавно просил меня о встрече, я не мог отказаться. Я счастлив, что он привез с собой вас!
– Я не знала, что мы едем к вам!
– Прекрасная донья, я вас люблю, хоть прошло несколько лет, как я вас встретил. Я знаю про вас все. Мои люди добывают мне сведения
– О, вы следите за мной?
– Не лишайте меня возможности, знать, где вы, что поделываете, довольны ли судьбой! Если бы вы видели, как я хватаю бумаги непослушными пальцами, а они не гнутся от волнения и тогда я раздираю пакет зубами. Вы сейчас рядом и я все это время борюсь с желанием схватить вас в объятия! У вас такие сладкие губы…- прошептал он, намекая на что- то интимное.
– Простите ли вы меня, дон Себастьян?
– Вы не понимаете, что говорите! Вы подарили мне любовь! Вы даровали мне семью - у меня есть вы, мой брат, его супруга, мои племянники. Да и еще месье Антуан и Луиза! Чтоб я стал делать, если б вас не было в моей жизни?! Смотрите!
Он схватил со стола канделябр и поднял его повыше, отчего стал яснее виден висящий над столом большой портрет в причудливой золотой раме. До этого Изабелла не обращала на него внимание.
– Мой художник срисовал женщину с медальона, который я всегда ношу на шее.
– На самом деле я не столь красива, - заметила Изабелла.
– Нет, нет, вы прекрасны!
– пылко возразил он. – Я хотел, чтоб вы мне улыбались хотя бы на портрете. Мне нечеловечески трудно каждый раз вас терять. Мне так тяжело без вас! Иногда меня убивает Ла-Манш, что находится между нами, и я кричу от одиночества. Я хочу вас поцеловать! Вы не боитесь меня?
– Нет, мой друг. Вы всегда спасаете меня. Отчего так?
Они говорили вполголоса, как старинные друзья.
– Не знаю, моя любовь. Может быть, потому, что вы предрешили мне судьбу, сказав: вы должны жить и вы будете жить, как бы тяжело вам не приходилось.
– Я не могу привыкнуть к тембру вашего голоса!
– призналась Изабелла, все еще пребывая в понятном изумлении.- Вы говорите с акцентом, как англичанин, в совершенстве знающий французский.
– Я долго учился говорить без акцента!
– О друг мой!
– Что во Франции?
– Вам уже известно, что в Париже казнен герцог Монморанси?
– Сообщу вам, что Англия возмущена подобной жестокостью его величества Людовика.
– А мы - как бы сказать?
– пытались повлиять на короля Людовика отменить приказ…
Герцог налил Изабелле кисловатого сидра из графина.
– Дальше, – потребовал он. Брови его нахмурились.
– В общем, в Париже решено арестовать нас.
– Дьявол! Я все эти годы до дрожи боюсь за вашу жизнь, - шепнул он с таким видом, будто боялся, что тишина рассмеется ему в лицо. – У меня ведь никого нет, кроме вас.
– Я обещаю беречься, мой друг.
Герцог торжественно взял ее за руку.
– Ох, донья Изабелла! Мне кажется, я сейчас умру от счастья! У меня мутится взор…
– Опять вы ведете себя безрассудно!
Герцог приник головой к ее коленям.
– Я так много хотел сказать вам. Я сочинял поэмы в честь
вас… Я все забыл.– А я долго плакала, когда думала, что вы умерли. Мне казалось, что самого главного я вам не сказала - что вы мне дороги, я благодарна вам за то, что вы готовы прийти мне на помощь. Я не успела вам сказать, что я уважала вас за мужество и поразительную доброту. Вот и то, что вы теперь государственный министр Королевства - свидетельство вашего удивительного мужества, ума и стойкости.
– Но я одинок. И только вы, моя донья, могли сделать меня счастливым, но, как ни больно осознавать, не захотели.
– Простите меня!
– Вы не знаете, какие часы я провел в одиночестве, напрасно призывая вас. Сколько раз седлал коня и мчался в порт с желанием отправиться во Францию на любой шхуне. Но корабли уплывали, а я только печально глядел им вслед.
– Ваша любовь поддерживает меня, - шепнула Изабелла, выдавая свою сокровенную тайну.
– А ваш супруг… Он здесь?
– Да.
Они долгое время сидели не двигаясь. Изабелла следила, как тихо оплывают свечи. На ее губах играла задумчивая улыбка. Она любила своих друзей, была привязана к ним до смешного, но обожала лишь своего возлюбленного - Армана де Силлек.
Дон Себастьян вдруг встал с таким видом, словно вонзил шпагу себе в грудь. Глаза его были красны.
– Я приду вам на помощь, когда вы позовете!
– сказал он. Герцог с печальной улыбкой прижал ее руки к своему лицу. – Ах, каждое наше расставание похоже на пытку. Мое сердце исходит криком, когда я заставляю его биться вдали от вас.
У Изабеллы задрожали губы.
– Не надо так любить меня! Обратите ваш взор на кого-нибудь еще! Я уверена, вас полюбит хорошая тихая женщина, которая даст вам счастье, родит наследников.
– О нет! Я не способен день за днем смотреть в чужие нелюбимые глаза и тайно мечтать о другой женщине! Да я с ума сойду от отчаянья!
Безответная любовь тяжело давалась ему. И взгляды, которыми они обменивались, говорили, что они понимают друг друга, и это знание оживляло лицо дона Себастьяна.
– Любимая, - шептал он.
– Вся моя жизнь - ваша!
– Утром, как было оговорено, мои друзья придут к вам.
– Вы уходите? Хорошо… Но, может быть, вы воспользуетесь моим гостеприимством все время, что пробудете в Англии?
– О, нет! Обговорено, что мы будем ждать известий в Лондоне! Да и скомпрометировать вас я бы не хотела …
– Вы, как всегда, правы…Вряд ли мне понравится, если вы станете гулять с вашим милым супругом у меня в парке!
– Обещай мне больше не умирать!
– Ах, донья Исабель! Этот год послужил моей любви для того, для чего солнце служит растениям - для роста.
– Приезжайте к нам в Париж! Мы будем рады.
– Рады ли?
Он стиснул зубы и опустил ее руки. Плечи его горбились, а губы все кривились и ему не удавалась сжать их, чтоб не выдать мучительный приступ боли, от которого невозможно было дышать.
– Идите!- стиснув зубы, пробормотал он, рывком освобождая ворот рубашки.
– Я помню о вас, мой друг, - как можно ласковее произнесла Изабелла. – Вы стали нам всем примером мужества и доброты.