Примета

ПОРТРЕТ НА СТЕНЕ

Кто ей этот мальчик? Внук В пиджачке нездешней моды?.. Жизнь прошла, и видно вдруг Стало прожитые годы. Заглянуть хочу за них — Хоть минутою одною… Это был ее жених Перед самою войною.

«Там могил солдатских бездны…»

Там могил солдатских бездны, А над ними в звездах высь. Там печальные невесты Женихов не дождались. Села самые глухие Жег военный суховей, Там, где матери России Пережили сыновей.

«Был, как прежде, характером прыток…»

Был, как прежде, характером прыток И в прозрачном весеннем дыму Накупил целый ворох открыток — Посылать неизвестно кому. Поздравленья к Девятому мая Тем, которых в душе соберем, Их приветствуя и понимая… Тем, оставшимся, трем-четырем.

«По голубому перекату…»

По голубому перекату И по искрящейся реке — «Враги сожгли родную хату»— Вдруг прозвучало вдалеке. Над общим гомоном и смехом, Порой расслышаны едва, Жестоко сцепленные с веком. Прошли давнишние слова. В субботних рощах Подмосковья Под сенью выцветших небес — «Не упрекай меня, Прасковья»,— Просил в транзисторах Бернес.

ПАМЯТНИК

Мальчик — джинсы, водолазка — Из вагонного окна Смотрит: вот она, война, Близко, у Волоколамска. Что ж осталось от войны? Несгибаемы и хмуры. Исполинские фигуры В ранних сумерках видны. Выше рослого леска. А тогда, за час до боя,— Только небо голубое, Только смерть, что так близка. На последнем рубеже Находились у столицы. Невысоки, бледнолицы,— Стали до неба уже. И стоят как под огнем Перед вечною кончиной, С каждой новой годовщиной Вырастая. С каждым днем! Промелькнувшая война Около Волоколамска… Мальчик — джинсы, водолазка — У вагонного окна.

БЕССОННИЦА

Многих жесточе Эта пора — Три часа ночи Или утра? Тьма за стеною И у окна Вспышкой одною Озарена. Молодость, дай же Вспомнить. Итак?.. Дальше и дальше Отзвук атак. И все короче Наше «ура»… Три часа ночи, А не утра.

«Нас до сих пор именуют запасом…»

Нас до сих пор именуют запасом. Гвардия эта не так и стара. Вон как она с ветеранским заказом Бодро под праздник проходит с утра. Были усилия их непрестанны. Их привилегии стали видны. …Эти полковники, и капитаны, И рядовые великой войны.

БОЛЬ

В страшные часы твои ночные Боль — порой сама анестезия, И, тебя сшибая под откос, Боль — порой сама уже наркоз. Потерял сознание от боли, А когда очнулся поневоле, Ты другой уже, да тот же ты, Помня эту боль до тошноты.

«Все выгорело в памяти дотла...»

Все выгорело в памяти дотла, До мертвенного угольного хруста. Куда бы мысль, плутая, ни дошла, Везде темно, безжизненно и пусто. Сожженного строения костяк — Единственное, что осталось в поле. Казалось бы, действительно пустяк, Но вздрагивает память поневоле.

ФРОНТОВАЯ КИНОХРОНИКА

Черно-белая война, Накатившаяся снова. Подтверждает нам она: Ничего в ней нет цветного. У действительной войны Только гибель наготове. Краски все приглушены — Даже неба, даже крови.

«Прибалтийского пляжа…»

Прибалтийского пляжа Уплотненный песок. И стучит, будоража. Море в самый висок. Рядовые солдаты Той, давнишней, войны Наблюдают накаты И откаты волны. Курят возле залива С чуть приметной ленцой Или смотрят брезгливо На бегущих трусцой.

САЛЮТ

Москва готовилась к салюту. А мы, не хуже старых бар, В гостиничный попали бар На иностранную валюту. Валюты, ясно, никакой На счете или под рукой Не оказалось, кроме кровной. Но мы вошли походкой ровной. А там — приятный полумрак. А там — бутылок! Страшно глазу! Нам объяснили, что и как. Мы, правда, поняли не сразу. Не проявили свой напор И не высказывали мнений, Хотя и был при нас набор Всех орденов и всех ранений. И мы покинули столы, Не так уж сильно и задеты… Тут и ударили стволы, Тут и посыпались ракеты.

ДРУГУ-СТИХОТВОРЦУ

Мы теперь уж встречаемся мало. Хоть и мечены общей судьбой. Но стихи на страницах журнала Все же видятся между собой. И еще не сошедшие с крута. Наподобие старых солдат. Тут они обнимают друг друга И придирчиво эдак глядят.

ПАМЯТИ С.С. СМИРНОВА

Сергей Сергеевич Смирнов,— По правде, сделал он немало. Он не искал особых слов, Но вся страна ему внимала. Он не оставил звонких книг — Была его не в этом сила,— Но наступил особый миг, И Время им заговорило, Чтоб сообщить через него О тех безвестных людях долга… Его забудут самого — Они останутся надолго.

ПРИРОДА

Природа — санитар. Кого не схоронили, Она потом сама присыпала песком. Лежат у переправ, в речном холодном иле Или под вставшим здесь березовым леском! Количество стволов, средь боя раскаленных По формуле ее равно числу стволов, Несущих над собой прохладу крон зеленых: Которые сильней и слез твоих, и слов.

ТРИПТИХ

1. ДО ВОЙНЫ

Вы палкой в снег потыкали, А там, внизу, ручей. Весенние каникулы. Над школой шум грачей. По льду конечком чертите, Но слаб и мягок лед. Огнем четвертой четверти В момент его сожжет. Весенние каникулы. Крушение основ: Распухшие фолликулы, Ангина и озноб.

2. В ВОЙНУ

В гимнастерках эти дети, Холодны и голодны, Находились на диете У грохочущей войны. Их мальчишеские лица, Их мужские костяки! Пулемет, как говорится, Взять на плечи — пустяки. Эти юные солдаты, Эта грозная пора. Эти давние утраты, Это дальнее «ура!..».

3. ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Солдат-мальчишка одноногий На деревянных костылях, Взлелеянный в госпиталях, Плывет как парус одинокий. А небо — синего синей. Уже идут занятья в школе. Видна и в городе, и в поле Его широкая шинель.

«Когда окончилась война...»

Когда окончилась война, Пошли иные времена. Но, все отчетливей видна, Являться стала мне она. Пока мы были на войне, В ее дыму, в ее огне. Она жила кругом, вовне… Но оказалось, что во мне.