Принадлежать им

— Нормально, — рычу я, — что тебе не так?

— Мне не нравится, — еще больше леденеет его тон, — снимай.

Да блин!

Встречаюсь взглядом с перепуганной девушкой-консультантом салона супер дорогого бутика, под завязку набитого нереальной стоимости брендовыми вещицами, понимаю, что отсюда мне избавления тоже не ждать, эта овечка слово боится лишнее вякнуть, разворачиваюсь и, грозно стуча голыми пятками по блестящим плитам пола, топаю обратно в примерочную.

По пути проклинаю тот день, когда согласилась на предложение придурка Костика. Лучше бы его реально братья Жнецы прибили! И сам меньше мучился бы, и меня бы от этого ада избавил.

А так, ему хорошо, лежит себе в больничке, весь загипсованный, пищу принимает исключительно в жидком виде и гадит тоже жидким. Красота!

А я тут отдувайся за него!

— Синее ей дайте, — холодно командует Серый, — да не Прада, Прада — уберите, к хуям и сожгите. Я его даже специально выкуплю для этого. И Версаче туда же. Пиздец… А вот Валентино… Пожалуй…

В примерочной я с ненавистью сдираю с себя очередной шедевр высокой моды, принимаю от продавца что-то ярко-синее, длинное и невесомое совершенно.

Пару секунд с недоумением верчу его, не понимая, где вход, где выход, пока, наконец, не разбираюсь. Натягиваю. Смотрю на себя.

Ну что сказать?

Пиздец, как любит выражаться старший Жнец, кстати, крайне элегантно сваливший отсюда, типа, по делам.

Сейчас я очень сильно ему завидую. И очень не люблю младшего Жнеца, который у нас, оказывается, не только маньяк и ледяной придурок, но еще и эстет.

У него, оказывается, все рубашки — от какого-нибудь охрененного кутюрье. А часы — от самой известной и самой дорогой марки часов в мире.

Это мне, кривясь презрительно, старший Жнец сказал, пока мы ехали сюда, в камеру пыток.

А все почему?

А все потому, что Жнецы меня сегодня с утра в ультимативной форме уведомили, что мы все вместе идем на какую-то пафосную тусню.

На мой закономерный вопрос, нахрена там, собственно, я, в каком я там должна быть статусе, они лишь переглянулись по своей долбанутой привычке телепатически общаться взглядами, и никак не пояснили свои странные желания.

У меня на сегодня были планы, вообще-то.

Наш проект, легальный, само собой, а не тот, который Серый со Сказочником пилили в свободное от нашей учебы время, близился к финалу. Также к финалу близилась моя учеба, я завершала второй курс, и до защиты проекта оставалась пара дней.

И, вот честно, у меня было, чем заняться, помимо скачек по бутикам с тряпьем!

Времени катастрофически ни на что не хватало, потому что ночи у меня тоже были забиты плотно.

Жнецы, явно о чем-то между собой по-серьезке договорившись тогда, месяц назад, когда вернулись со своей встречи с руководством ночью и вкусненько трахнули меня на диване, ни одной ночи не давали мне нормально поспать.

Причем, если Черный хотел только секса, еды или очередной катки, то Серый ко всем трем вышеобозначенным занятиям еще и кодить меня заставлял. Верней, как заставлял… Предлагал.

И я не отказывалась.

Впрочем, я вообще ни от чего не отказывалась. Дура я, что ли?

Моя жизнь, которая прежде мне казалась очень даже интересной, устоявшейся, имевшей все положительные перспективы, сейчас поменялась в совершенно другую сторону.

Стала более объемной, выпуклой, до краев набитой событиями. И каждое из этих событий мне нравилось, как по-отдельности, так и в любой их комбинации.

Теперь я, вспоминая наш секс с Костиком, поражалась тому, что мечтала прожить с ним всю жизнь. Детей от него родить… Боже… Да я даже не кончила с ним ни разу по-нормальному!

Представить, что я бы вышла замуж, прожила бы с ним, так и не узнав, как это бывает по-настоящему, реально, когда ноги и руки от кайфа отнимаются, когда ни дышать, ни соображать не можешь еще полчаса минимум после секса… Это было страшно.

Так же страшно, как и представить, что я могла бы и в самом деле выйти за него… И узнала бы, что он — тварь, готовая продать всех и всё, уже будучи беременной, например…

Б-р-р-р…

Иногда, когда братья Жнецы, вдоволь наигравшись со мной, засыпали, ревниво уложив лапы с двух сторон на мой измученный, но счастливый организм, я лежала в темноте и думала лениво о том, до какой степени я все же нихрена про себя не знала, оказывается.

И, наверно, что-то во мне такое жило изначально, развратное, пошлое. Потому что слишком уж легко я прошла стадию принятия. Во всех смыслах.

И принятия того, что расплачивалась собой за косяки бывшего.

И того, что меня трахают сразу двое мужиков.

И того, что я от этого по-настоящему кайфую.

Иногда меня тянуло глянуть где-нибудь на психологических форумах, насколько то, что я чувствую, нормально, но мысль эта отметалась сразу же, как полностью бессмысленная.

Я всегда была крайне приземленной, лишних эмоций испытывать не любила и не стремилась. Неземная любовь, вздохи и страдания хороши со стороны и в кино. А в реале… Нифига. Даже моя первая любовь, про которую я думала, что она — пипец, какая яркая и невероятная, на самом деле, такой не была. И я всегда контролировала то, что чувствовала. До некоторых моментов.

А вот теперь думаю, а вдруг то, что я принимала за норму, было ее отклонением?

Вдруг у меня нормы-то другие? Не такие, как у всех?

Поначалу это напрягало, но потом…

Потом пришла очередная стадия принятия.

Потому что… Какое, нафиг, кому дело?

Я уже поняла, как сильно ошибалась, стараясь быть нормальной, думать, как нормальная, как приличная девочка.

Приличные девочки всегда страдают.

Они не умеют подстраиваться под ситуацию. Не хотят быть собой, постоянно держат себя в руках, соблюдая никому не нужные приличия для общества.

А это общество ждет, жадно и ненасытно, любой, даже самой крохотной ошибки, чтоб потом с наслаждением потоптаться на костях бывшей приличной девочки.

И забыть про нее тут же, переключаясь на что-то или кого-то другого.

Потому — нафиг приличие. Буду просто счастливой.

В универе на меня, конечно, смотрели и десятой дорогой обходили. И, наверно, активно шептались в чатах, но мне было категорически пофиг.

С занятий меня забирали либо оба Жнеца сразу, либо кто-то один, если второй был сильно занят.