Принадлежать им
Шрифт:
Митя лишь плечами пожимает. Похоже, ему на мой выплеск негодования плевать!
— А зачем мне тамагочить, если ты и без того все на детали лего распинывала? И не пушила.
— Сволочь ты, — качаю я головой, — просто сволочь. И вот знаешь… Не видать тебе Аленки, как своих ушей. Девчонки не любят таких ебанутых.
— Судя по тому, что я сегодня видел, ты сама себе противоречишь, — бросает Сказочник, возвращаясь к экрану ноута, — а насчет твоей подруги… — тут он снова вскидывает на меня неожиданно острый и жесткий взгляд, — она сама еще не знает, что уже все решено.
— Боже… — я,
— Я знаю, — кивает Митя, смотрит на мой накопитель и добавляет, — убери. Я все забэкапил давно уже.
Я придвигаюсь ближе, решив не спрашивать, когда именно он умудрился это сделать. Еще в библиотеке, что ли? Вот шустрый!
Смотрю, как Сказочник запускает проект, как быстро переписывает код, отслеживаю, что именно он меняет, и постепенно хренею все больше и больше.
И этого человека я считала ограниченным?
И нереально тщательно объясняла ему каждый элемент задачи?
М-да…
После увиденного у меня только один вопрос: кто из нас ебанутый? Скорее всего, я.
В людях вообще не разбираюсь.
От слова “абсолютно”.
— Твоя подруга полностью подходит мне в физическом плане, — Митя, продолжает говорить, вообще не отрываясь от экрана, пальцы его мелькают с бешеной скоростью, голос холоден и скучен, словно не о девушке говорит, а расписывает очередной таск на составляющие. — У меня нет времени и возможности уговаривать и танцевать все эти ритуальные танцы, которые вы называете ухаживаниями. Я всегда иду по самому короткому пути. Ты — мой короткий путь.
— Да как я ее уговорю-то? — в отчаянии повышаю я голос, — она не любит таких компьютерных задротов! Ой… — но Мите пофиг на мои определения его, как личности, он ни на секунду не останавливается даже! — Она любит веселых парней, болтунов и тех, кто всегда в центре компании!
— Она изменит свое мнение, — о, боже, непоколебимый ты придурок! — но я уже сказал, что шантаж, запугивание и насилие, практикуемые твоими партнерами, здесь недопустимы.
— Черт… Вот что ты делаешь сейчас? — от волнения я пропускаю часть того, что делает Сказочник, а он просто продолжает работать, полностью игнорируя мои вопросы! — Сказочник! Блять! Как ты это сделал?
— Это я объясню после того, как ты выполнишь свою часть договора.
Он закрывает ноут прямо у меня перед носом!
— Эй… — в изумлении пытаюсь я тормознуть его, поднимающегося с дивана, но это, само собой не получается. Митя — высоченный и, как оказалось, наощупь больше похожий на сплетенного из металлических жгутов робота, чем на человека, всю свою жизнь проводящего у компьютера.
Он, игнорируя мое копошение, спокойно встает и идет к двери.
— Сказочник, мать твою! — рычу с досадой я, — ты хоть понимаешь, что с тобой сделают Жнецы? Я же им все скажу!
— Представляю, — кивает Сказочник, — скорее всего, они наплюют на твое мнение по поводу неприкосновенности твоей подруги, и тупо дадут мне то, что я требую.
Я стою, очумело хлопая ресницами.
Превращение унылого аутиста в жесткого хищника слишком быстрое и болезненное! Блин, почему
я так в людях ошибаюсь все время?— Но вообще… — он тормозит у входной двери, — у тебя есть вариант все решить миром. Я думаю, что вопрос с сексом я решу сам. Мне нужен повод для встречи с твоей подругой.
— Где? — хриплю я, осознав, что голос у меня чуть просел от напряжения и шока.
— Желательно, там, где нас никто не потревожит.
— Блин, Мить… Я не могу так с ней поступить, понимаешь? Нельзя так с людьми.
— Ты странная, — он подходит ко мне ближе, всматривается в мое лицо, — с тобой же именно так поступили?
— Откуда ты?.. — у меня глаза наверно больше лемурьих становятся от услышанного!
— Это несложно. И скучно объяснять. Но мне не нужны такие жертвы. Достаточно будет, чтоб мы оказались с ней на одной территории. Дальше я сам.
— Мить…
— Ты думаешь, что я буду ее принуждать? Не буду. Она сама захочет.
Боже, сколько самомнения… Учитывая, как Аленка его называет и как бегает, очень, просто очень много самомнения.
И даже хочется его обломать.
Просто потому, что слишком уж…
— Я могу только попросить ее передать через тебя что-то для меня… — решаюсь я. В конце концов, Аленка — не тютя, а Сказочник — не насильник, учитывая, как резко он был против того, чтоб ее к нему силой притаскивали.
Это, правда, не помешало ему манипулировать и угрожать… Так что…
— Ладно. Зайдешь к нам сегодня и заберешь мои вещи, я Аленке позвоню, скажу, что ты придешь.
Сказочник кивает.
— И смотри мне, без всякого такого!
— Уточни.
— О, боже! Все ты понял! Не обижать ее! Если не захочет общаться, просто берешь вещи и уходишь! Понял?
— Она захочет.
— Слушай, если ты такой в себе уверенный, какого фига через меня-то все? А сам к ней подойти?
— Не было логичного варианта. Я ждал случай. И искал.
— Ты… — тут я в очередной раз прозреваю, — именно для этого согласился в нашем проекте участвовать?
— Конечно. В целом, мне эта тема не интересна, да и простая слишком… Была. Теперь интересней.
Блин.
Одни манипуляторы кругом.
Я вздыхаю, беру телефон.
Надо еще найти слова для Аленки, чтоб она через форточку не свалила прямо сейчас…
45. Серый. Мамкины нагибаторы
У Вопроса через всю рожу — вопрос. И бешенство, едва сдерживаемое. Судя по тому, насколько бледный вид имеют его люди, жмущиеся по углам и не смеющие выползти из кабинета директора той самой едальни, которой не повезло ходить в любимчиках у самого авторитетного человека края, сдерживается Вопрос только для нас с Артемкой.
А остальных уже поимел с разной степенью интенсивности, но все равно так жестко, что жопы болят у всех.
— Вопрос, что с лицом? — Артем, как всегда охуенно чувствуя, когда пытаются нарушить наши границы, сразу дает понять, что ни у кого это не получалось, и не получится. Даже папаша, чтоб ему в гробу вертелось, промахнулся с этим. Потому, собственно, и червей сейчас кормит. А мог бы тихо-мирно баланду жрать. Не все предусмотрел Тихий Жнец, хотя считал себя охуенно умным и продуманным.