Принц Половины Осени

– Хватит его так опасаться, это уже в воздухе чувствуется. Прояви уважение, мальчик помог тебе. – Лениво сказал Риган, он снова поправил пиджак, хлопнул себя по внутреннему карману, точно удостоверился, что положил туда заслуженные деньги. – Ох, да, Ларсон, не думай хотя бы с кем-то поделиться тем, что сегодня произошло. Меня это не заденет, но СМИ могут устроить из этого катастрофу для твоего дела. – Он улыбнулся ему. – До встречи.

О’Хара пошёл вниз по лестнице, ведущей с крыльца. Он шёл обратно к машине, и я должен был пойти за ним. О том, что мы вообще куда-то едем, я вспомнил только из-за легкого толчка в плечо. Так Скотт решил сказать, что ждать меня никто не собирается, у него рука зонт держать устала и вообще, если не начну шагать, мне коленки прострелят и волоком потащат.

Но я запутался в собственной голове. Гневные мысли и назойливый, жужжащий голосок требовали хотя бы небольшой моральной компенсации. Уши обдало жаром, сердце дало пару гулких ударов, которые ощутимой горячей волной разнесли гнев по всем клеткам тела. Если поднести ко мне горящую спичку, то я могу взорваться. Это была последняя яркая и осознанная мысль в голове.

Дальше всё по банальному сценарию: замах руки, низкий вскрик, колючий взгляд Ларсона, который прижимает руки к своему лицу. По его запястью струится две тонких, красных полосы. Маленькие кровавые капельки падают на крыльцо и растворяются в лужах. Я смотрел на красные капли, которые становились бесцветными. В этот раз мне не было плохо. Но я не был уверен, что именно Ларсону из нас двоих больнее, потому что по костяшкам быстро расползалось ноющее пятно, эта боль помогла осознать реальность происходящего: я ударил бизнесмена после деловой встречи. Полоснув его взглядом, я резко выдохнул и пошёл вслед за О’Харой, который явно будет отчитывать меня за такое поведение. Я не люблю злость. Она заставляет делать плохие вещи. Но больше меня всегда пугало то животное удовольствие, которые появлялось после эмоциональной разгрузки. Удовлетворение, когда хищник получает кровь. Я не горжусь собой, но в этот раз я всё сделал правильно: ударил того, кто это заслужил.

Когда ты злишься, на другие эмоции не остаётся места.

Я встретился с жёстким взглядом О’Хары, он так и замер около открытой двери. А я резко понял: волосы и рубашка намокли. Прохлада была приятной, она помогала заглушить назойливые мысли, прогоняла жар, но прохлады не должно быть. Должен быть Скотт, который держит зонт. Я медленно обернулся назад, убрал уже намокшие волосы со лба. Скотт стоял на крыльце, моя тень меня покинула и пошла чинить самосуд. Стоя позади Ларсона, наёмник прижимал поперечно его шее зонт. Скотт его душил. Душил зонтом.

– Какая же смерть будет нелепая. – Я совершенно равнодушно озвучил свои мысли, продолжив смотреть на Ларсона, который беспомощно хватался за ручку зонтика. Его душат зонтиком. Можно попробовать повторить по слогам, но, нет, к этому невозможно относиться серьёзно.

– Скотт, я снимаю у тебя двадцать процентов от твоего жалования за ближайшие три месяца. Не надо устраивать показательные выступления в таких местах, ещё и без приказа.

– Как скажете, сэр. – Охранник отпустил свою жертву. Ларсон тут же упал на колени, тихо что-то бормоча. Пытался отдышаться. – Но вы сами сказали присматривать за ребёнком.

Я только к этому моменту понял, что Ларсон хотел ударить в ответ.

***

В машину меня пустили, но заставили предварительно закутаться в плед. Это была забота скорее о сиденьях в салоне, чем о здоровье пассажира. О’Хара долго смотрел на меня своим суровым взглядом. Машина не ехала. Мы всё так же стояли на месте, по крыше отбивал дробь дождь, вода ручьями стекала по поднятым стёклам окон.

– Скажи сразу, есть ли смысл устраивать тут тираду и нравоучительные беседы? – О’Хара изогнул бровь. – Потому что мне жаль кислород, который я могу потратить на это.

– Да, разговоры со мной – настоящее расточительно, – я откинулся на спинку.

Признаться честно, мне тоже с ним разговаривать не хотелось, но, Боже, ему даже кислород на меня жаль. Это не было обидно, просто после такого язык чесался ответить колкостью. И вообще, мы же сейчас о нём, а с ним иначе не бывает. Надо периодически напоминать, что он не один язвить умеет. Так, для профилактики.

– Не будь ребёнком. Если бы я хотел преподать тебе урок или ущемить, то лишил бы оплаты за твою работу, да, Скотт? – В ответ наёмник только насмешливо фыркнул. – Я не лишил его всей зарплаты, потому что понимаю – у него приказ. Он перестарался, выбрал не то место для расправы, но всё-таки выполнял приказ. Тебя тоже не лишу, потому что, во-первых, это первое дело, ты справился на твёрдую четвёрку. Если бы вёл себя достойнее, то получил бы все пять баллов.

– Но я не виноват, я злился, нервничал…

– Нет, – О’Хара возвёл палец и проникновенно посмотрел на меня пустыми глазами-стекляшками. Он устал. Он много работает. Наверное, работа и высасывает из него все эмоции. – В нашем мире всё не так устроено. Волнуешься ты или истекаешь кровью от пулевого ранения, ты никогда не должен терять лицо. Ровная осанка и холодный взгляд – твоё главное оружие. Потому что, пока ты выглядишь уверенным и веришь в то, что говоришь, в это верят все. Понял?

– Понял. – Без энтузиазма признал я, шумно выдохнув. И как это вечно происходит? Почему он всегда кажется правым? – Что там по поводу «во-вторых»? – Поспешил я сменить тему.

– Во-вторых, Ларсон это заслужил. Насилие – тоже способ невербального общения. Несомненно, не лучший способ. Один из худших, я бы сказал, но он один из самых действенных. – Он ткнул себя большим пальцем в грудь. – Я не люблю насилие, вид крови и прочие вещи, которыми занимаются эти ребята. – Он кивнул на охрану. – Но иногда подобное необходимо применять. Есть люди, на которых действует именно такое невербальное общение. Есть те, кто не осознают значение слов, пока им эти значения не затолкают в череп. В прямом смысле.

– Вы меня сейчас хвалите? Потому что я перестаю Вас понимать. – Я вскинул брови и потёр нос мягким пледом. Невесомо повеяло домашним уютом. Тёплый плед и мягкие сидения. Если бы не два наёмника и один жуткий бизнесмен, я мог бы даже сказать, что мне хорошо.

– Не хвалю и не ругаю. Ты просто сделал, что следовало. Но сделал не в том месте.

– А где же мне это делать? – С губ сорвался диковатый смешок. – Как я смогу ещё его ударить, если я его больше не увижу.

Наёмники немного согнулись, их плечи подрагивали. Я не сразу понял, что они сдерживают смех. О’Хара устало потёр лоб и что-то пробормотал. Я опять выглядел нелепо. Это уже жутко начинало раздражать, я бы даже зашёлся тирадой, если бы мой собеседник не продолжил.

– А для чего нужны партнёры? – В ответ я только потупил взгляд. – Они нужны для взаимовыгодной работы и совместного избавления от конкурентов. Если бы ты сел в машину и сказал, что поведение Ларсона было, по твоему мнению, неприемлемым, знаешь, что бы произошло дальше?

Я догадывался. Внутри всё вымораживало от таких мыслей. Понятия не имею, что бы тогда было, но точно знаю – всё было бы гораздо хуже. Можно сказать, я спас Ларсона своим ударом.

– Вы бы дали «специальное поручение»? – Робкое предположение, подтверждение которого было очень страшно услышать.

– Возможно, – он расслабленно откинулся на спинку, закинул ногу на ногу и якобы задумался. – Отдал приказ Скотту усадить его в машину и избить где-нибудь не на моих глазах; или приказал бы организовать для Ларсона несчастный случай с летальным исходом. – О’Хара сощурил глаза. – Позволил бы тебе попросить Ларсона шагнуть вниз с моста. Знаешь, прямо в реку. С одного из шпилей.

Мой цвет лица явно давал понять, что от последней фразы мне стало нехорошо. О’Хара знал, что мне понравилась власть. Он всё знал. Риган поспешно растянул губы в улыбке, когда понял, что переборщил.