Прирученый любовью

Ройс взял письмо и сломал печать. Остальные молчали, пока он читал содержание двух листов. Дойдя до конца, он медленно сложил листы; его пристальный взгляд остановился на них, он сообщил, “Согласно Монтегю, Принни и его подвыпившие мужчины делали запросы над тем, как добиться возвращения титула лорда и недвижимость в казну. Хорошей новостью является то, что такой маневр, даже если успешно будет выполнен, займет несколько лет, чтобы осущиствить, учитывая, что заявление будет оспариваться на каждом шагу, и конфискации имущества подвергнеться сомнением в палате Лордов. И, как мы все знаем, потребность Принни является актуальной и краткосрочной . Однако, ссылаясь на должное уважение, Монтегю советует, что было бы целесообразно ,что бы моя свадьба произошла в течение ближайших нескольких месяцев, потому что некоторые мужчины Принни не столь непредусмотрительный как их господин”.

Подняв голову, Ройс посмотрел на Кристиана. “На твой профессиональный взгляд, я нахожусь в опасности быть убитым, чтобы поддержать казну Принни?

Кристиан усмехнулся. “Нет. Реально, для Принни,чтоб претендовать на имущество, твоя смерть должна выглядеть, как несчастный случай, и пока ты находишся в Волверстоне, это невозможно организовать.” Он встретился взглядом с Ройсом. “А с тобой особенно невозможно.”

Только Кристиан и другие члены Клуба Бастион знали, что одна из менее известных ролей Ройса за прошлые шестнадцать лет была, как секретный палач для правительства; учитывая его особые навыки, убить его будет нелегко. Ройс кивнул. “Очень хорошо так кажется, что угроза реально возможна, но степень безотлагательности, возможно, не столь большая, как думают гранд дамы ”.

“Верно. Майлз поймал взгляд Ройса “Что не делает , особой разницы, правда? Не для великосведских дам.”

День наконец закончился. У Минервы была одна последняя обязанность ,которую надо выполнить, прежде чем она ляжет в свою кровать; она чувствовала себя выжатой, эмоционально истощенной, больше чем она думала, все же, как только все остальные удалились в свои комнаты, она заставила себя пойти в утреннюю комнату герцогини, забрала книгу, затем пошла через затемненные коридоры сторожевой башни в кабинет.

Она потянулась к дверной ручке, когда поняла, что кто-то был внутри. Не было никакой лампы за дверю, но слабые лучи лунного света бросали тень, которая перемещалась несколько раз взад и вперед…

Ройс был там. Снова измерял шагами комнату.

Злой.

Она смотрела на дверь-и просто знала, как если бы она каким-то образом почувствовала его настроение, даже через дубовую панель. Она подумала, ощутила тяжесть фолианта в руке … подняв свободную руку, постучала один раз, затем взялась за ручку, открыла дверь и вошла. Он был густой, темной тенью перед незанавешенным окном. Он обернулся, когда она вошла. “Входите”

Его взгляд поразил ее. Она почувствовала его воздействие, ощутила скрытую силу, когда его глаза встретились с её глазами. Поняла, что слабый лунный свет, проступающий через окно, позволял видеть её, ее движения, ее выражение, гораздо лучше, чем она могла видеть его.

Двигаясь медленно, не спеша, она закрыла за собой дверь.

Он замер. “Что это?” Его тон был убийственный, неистовый, едва здерживаемый. Держа книгу на руках, и борясь с желанием прижать ее к груди, она сказала , “Леди Осбалдестоун сказала мне причину, по которой гранд дамы считаю, что Вы должны жениться, как можно скорее. Она сказала, что рассказала Вам об этом”.

Он кратко кивнул . “Да, рассказала”.

Минерва чувствовала глубину гнева, который он, временно сдерживал; ей, эксперту в характере Верайзи, которым она была, это казалось больше, чем даная ситуация могла бы вызвать.

“Я знаю, это должно быть последним, с чем Вы ожидали столкнуться, то, что Вас вынуждают сделать на данный момент, но… - она прищурилась, пытаясь разглядеть его выражение через клубящеися тени. “Вы предпологали жениться-скорее всего, в течение года. Это выдвигает проблему на первое место, но существенно не очень много меняет … не так ли? “

Ройс видел, что она пытается понять, осмыслить его ярость. Она стояла, без тени страха, когда большинство людей, которых он знал, отступали бы к двери ,в самую первую очередь.

И всех тех, кого он считал другом, она была единственной, кто мог бы понять, вероятно поймет …

“Дело не в этом”. Он прошёл мерним шагом назад, чтобы посмотреть в окно-на земли, это была его обязанность защитить.Удержать (оборонять). “Вдумайтесь “Он услышал в своём голосе грубость, горечь, чувствовала всю свою неудовлетворенность, злость, от перенапряжений; он ухватился за подоконник . “Я провел последние шестнадцать лет моей жизни, в основном в изгнании-общественном изгнании,которое принял как необходимость, чтобы я мог служить Короне, как того требует Корона , и как необходимо стране. А теперь…как только иду в отставку, и неожиданно наследую титул, я обнаруживаю, что должен жениться немедленно, чтобы защитить этот титул и мое поместие…от Короны.”

Он сделал паузу, глубоко вдохнул и выдохнул, “Что может быть более парадоксальным?” Он должен был двигаться; рассхаживал взад-вперёд, потом повернулся, злобно провёл рукой по своим волосам. “Как они смеют? Как … Ему не хватало слов,он бурно жестикулировал.

“Неблагодарные?” - подсказала она.

“Да!”Это было то, что вызывало его гнев. Он служил верой и правдой, и как они отплатили ему? Он остановился, прийдя в замешательство снова.

Наступила тишина.

Но не холодная, безразличная, и пустая тишина, к которой он привык.

Она была здесь,с ним; эта тишина содержала в себе теплоту, окутывая комфортом,которого он никогда не знал прежде.

Она не двигалась, она благополучно отдалилась от него на добрых десять метров к столу, хотя он все ещё мог чувствовать её, ощущать её…почувствовать силу. Как будто то, она просто была рядом, слушающая и понимающая, оказывая некоторое благотворное влияние на его негодующую душу.

Он ждал, но она ничего не сказала, не пыталась внести ясность к тому, что он сказал,не делала никаких комментариев, что бы спровоцировать его, превратить его гнев, в настоящую ярость рычащего зверя-на неё

Она действительно знала, что не надо делать, а что надо делать. И, когда.

Он собирался сказать ей,чтоб она ушла, оставив его со своими теперь приглушенным, нестоль мучительными мыслями, когда она заговорила, будничным тоном.

“Завтра я начну составлять список подходящих кандидатур. Пока гранд дамы здесь, и склонны быть полезными, мы можем также использовать их знание и воспользоваться их умом”.

Это было своего рода комментарий, который он, возможно,тоже произнёс бы с той же самой циничной интонацией. Он склонил голову. Он ожидал, что она уйдёт, но она колебалась … Он вспомнил про книгу, которую она держала в руках, когда она сказала, “Я пришла сюда, чтобы оставить Вам это.”

Повернув голову, он смотрел, как она прошла вперёд и положила книгу на его бумаги. Отступив, она сцепила руки перед собой. “Я подумала, что Вы должны иметь её.”

Он нахмурился; оставив окно, он отодвинул свой стул в сторону и остановился, глядя вниз, на чёрный фолиант. “Что это?” Протягивая руку, он открыл обложку, затем переместил, таким образом, что бы лунный свет упал на раскрытой странице. На листе было написано его полное имя, и обращение которое он раньше использовал. Перевернув страницу, он обнаружил следующую, покрытую отрывками газет вырезанных из листов новостей, аккуратно приклеенных, с датами написанными ниже,почерком,который он узнал.