Пристанище

Они занялись любовью прямо там, на диване, в отблесках каминного пламени. Она была сверху и направляла их движения плавно, уверенно. Потом они лежали, сплетясь, лицом к лицу, и шептали признания, обещая вечную любовь. Той ночью оба обрели свое пристанище. Не в этом ли секрет счастья? В безоглядном доверии другому человеку?

* * *

Они так и проснулись в обнимку, чувствуя себя удивительно отдохнувшими, несмотря на то что спали совсем немного.

– Доброе утро, любовь моя.

Долгие поцелуи, нежные слова. Валентина больше не боялась. Романтика уже не казалась ей странной или нелепой, потому что не было во всем этом никакой наигранности, искусственности. Что-то в их отношениях изменилось – без долгих разговоров и напыщенных клятв.

– Мне пора, любимый.

– Знаю. Давай в душ, а я пока сварю кофе, – улыбнулся Оливер. – Ох… – Он обхватил голову руками.

– Похмелье? – рассмеялась Валентина.

– Есть такое, – пробормотал он и снова потянулся к ней. – Куда ты сегодня? Снова в Комильяс?

– Нет. Сегодня в отделение, дел горы. Все еще больше запуталось. Ты и так прочтешь в новостях, так что могу сказать – еще одно убийство, теперь в музее Альтамиры.

– Да ты шутишь.

– К сожалению, нет. Дело очень серьезное.

– Это убийство тоже на тебе?

– Да там целый клубок: археология, спелеологи, Средние века… – Валентина замолчала. – Я в душ. Кстати, шеф, сегодня можно обойтись без яиц и бекона, кофе и тостов вполне хватит.

Оливер улыбнулся, с охами сполз с дивана и направился к плите. Валентина в дверях обернулась:

– А у тебя какие планы?

– Надо съездить в университет Сантандера, а потом… займусь братом.

– А… она?

– Анна уедет сегодня. По крайней мере, вчера мы так договорились.

Валентина немного помешкала, прежде чем задать следующий вопрос:

– Значит… продолжишь заниматься Гильермо?

– Да, попробую разыскать этого придурка, – Оливер криво усмехнулся, – ради отца. Когда я вчера ему позвонил поделиться новостями, он чуть с ума от радости не сошел. Как видишь, неплохо быть блудным сыном.

Валентина сочувственно кивнула.

– Оливер…

– Что?

– Девушки действительно часто выбирают плохих парней. Но умные предпочитают хороших.

Он молча смотрел на нее.

– Но только самые умные, конечно.

– Еще бы. – Он рассмеялся.

– Кстати, раз ты собираешься в Сантандер, можно тебя попросить об одном одолжении?

– Даже не вопрос.

– Заскочи ко мне домой и собери все мои фланелевые пижамы. А то мой парень живет на берегу, а там холод собачий.

Оливер аккуратно поставил кофейник обратно на плиту. Он пытался впитать в себя этот момент счастья. Разве такое возможно? Еще несколько часов назад он сомневался во всем и всех, его жизнь утонула в сумраке, а сейчас он счастлив, по-настоящему счастлив, – просто от улыбки этой женщины с разноцветными глазами. Разве можно чувствовать себя в полной безопасности, когда вокруг бушует шторм? Он знал, что Валентина решилась на переезд не чтобы утешить его, а потому что сама этого захотела.

Оба молча смотрели друг на друга.

Впервые за много лет Валентина ощущала покой и безопасность. Она повернулась и направилась в ванную, зная, что Оливер провожает ее взглядом.

12

Человек отправился познавать иные миры, иные цивилизации, не познав до конца собственных тайников, закоулков, колодцев, забаррикадированных темных дверей. [42]

Станислав Лем. “Солярис”

42

Перевод Д. Брускина.

Среда, 7 утра

Хельмут Вольф, Хельмут Вольф… Сержант Ривейро думал о немецком археологе, пока брился. Думал он так напряженно, что почти и не смотрел на свое отражение. Было рано, и дети еще спали. Совсем скоро, когда он уйдет на работу, дом наполнится жизнью, дети будут вопить и соперничать за право первым пойти в душ, пока его жена Рут готовит им завтрак. Рут родом из Ла-Лагуны, на Тенерифе, и хотя она уже давно жила в Сантандере, ей остались свойственны расслабленность и беззаботность уроженки острова. Как и особое очарование и плавная тягучесть речи, в которые он когда-то влюбился. “Уже встаешь? Так рано? Но ты же вчера вернулся очень поздно… Ах, миленький мой, ну хоть на обед-то приедешь? Да уж я так и поняла. Позвони тогда, договорились?” Он поцеловал жену, и Рут снова нырнула под одеяло, чтобы ухватить еще кусочек сна до того, как начнется утренний спринт по сбору детей в школу.

Ривейро был полностью поглощен расследованием. Такие сложные дела случались крайне редко, и от прилива адреналина он едва смог заснуть. Было очевидно, что Ванда как-то связана с троицей друзей и что она знала о существовании монет. Возможно, у них что-то было с Паоло Иовисом, но у того алиби на время ее убийства. В случае с Хельмутом Вольфом по-прежнему много вопросов, так как точное время смерти пока не удалось установить. Что же касается Альберто Пардо… Тут все еще только предстоит выяснить. Вчера Ривейро закончил беседовать с Паоло, Марком и Артуро в пять часов. Тогда эти трое еще не числились в списке подозреваемых, об их совместном с Вандой визите в Пещеру монет тоже стало известно позже.

Когда сержант закончил допрос, они сказали, что пойдут в шатер. Но действительно ли они направились туда или же покинули территорию фонда? Нужно проверить их алиби, найти свидетелей, запросить новые фотографии… Если Альберто Пардо убили около шести вечера, любой из них мог это сделать. От Комильяса до Сантильяны каких-то двадцать минут на машине. Все было проделано быстро и чисто. На дорогу туда-обратно и непосредственно на убийство хватило бы и часа. А потом убийца мог вернуться в шатер и сделать вид, что весь вечер провел там. Не так уж сложно затеряться среди тысячи человек.

Но особый интерес вызывал не Альберто Пардо, с которым наверняка расправились из-за монет, и даже не Ванда Карсавина, хотя сложно было забыть, какой эффект произвело ее мертвое тело. Все то время, что Хакобо Ривейро продолжал механически водить по щекам электробритвой, он думал о Хельмуте Вольфе. Важная персона, исчезает в Мадриде, а через три недели его тело находят в болоте рядом с Комильясом. И он археолог. Руководитель одного из крупнейших исследовательских отделов в Немецком археологическом институте в Берлине. Все три жертвы очевидно связаны с археологией. Может, они работали вместе над каким-нибудь проектом? Или иначе – он зарубил какой-нибудь проект? У историков наверняка тоже имеются свои элиты и лакомые должности, так что убийства могли стать результатом “игры престолов”, битвы эго, какой-нибудь безумец претендовал на пост Хельмута Вольфа. Чтобы понять мотив, нужно изучить жизнь жертвы: чем занимался этот человек, кому его действия могли помочь или помешать, с кем он, в конце концов, спал.