Привычка выживать

Эффи по внутренней связи вызывает подмогу. Энорабию быстро уносят в другое помещение, Энорабия не перестает ругаться, а, значит, не перестает и дышать. Каролина провожает взглядом свою няньку, но не двигается с места. Джоанна легко касается плеча Пита, пытаясь растормошить, но оставляет свою затею – Пит не реагирует на ее прикосновение, а она, в конце концов, все еще на него злится. Перед носом Каролины Джоанна щелкает пальцами.

– Пойдем, - говорит спокойно, хотя внутри нее происходит странные изменения. Ей отчего-то хочется прижать эту девчонку к своей груди и сказать ей что-нибудь ласковое, как-то успокоить. Каролина поджимает губы, трет еще слезящиеся глаза. Никогда прежде Джоанна не могла и подумать, что будет так ненавидеть причину этих слез. Эти слезы она даже уважает, потому что стоящий перед ней ребенок, не смотря на все произошедшее в прошлом, все еще может плакать. – Пойдем, - повторяет Джоанна. – Ты ведь не хочешь научиться тысяче нецензурных слов от своей надзирательницы.

Где-то в стороне продолжает ругаться Энорабия.

– Это все из-за тебя, - говорит Каролина Питу, слышащему каждое ее слово. – Китнисс возненавидела меня из-за тебя. Знаешь, мой дед ошибался. Он говорил мне, что я могу доверять Китнисс Эвердин. И что я должна слушаться Пита Мелларка. Но я, - Каролина делает большой вдох, прежде чем продолжить, - я не хочу слушаться тебя, Пит. Я даже видеть тебя не хочу.

Выходя, девочка хлопает дверью. Пит выглядит потрясенным и раздавленным. Нетвердым шагом он подходит к столу, хватает первый же стакан с водой и выпивает воду залпом. Бити, все это время не двигавшийся с места, флегматично доедает свой ужин. Ему не удается скопировать точных интонаций Эффи Бряк и всех, чьи голоса звучали на Жатве, но от произнесенных им слов веет каким-то смертельным отчаянием.

– Поздравляю с Голодными играми, - говорит Бити. – И пусть удача всегда будет на вашей стороне.

Питу кажутся оглушительными аплодисменты, которыми сопровождает эту фразу мертвый президент Сноу.

…

Пэйлор морщится, услышав слова Бити, и отходит от многочисленных экранов, но в первую очередь, от самодовольно потирающего ладони Плутарха.

– Твой план сработал, - говорит Президент слабым голосом, обхватывая свои плечи дрожащими руками; в этой комнате она с самого начала чувствовала себя на редкость неуютно.

– Конечно, - фыркает Плутарх весело. – Мои планы всегда срабатывают. Остался только самый важный пункт плана: Шоу. И то, что будет после шоу, разумеется.

– Разумеется, - слабо поддакивает Пэйлор. – Все ждут шоу после шоу, - говорит шепотом, и Плутарх, сосредоточившийся на экране, все еще показывающем развороченную недавним скандалом столовую, не обращает на нее никакого внимания.

Она прекрасно знает, что он был замечательным распорядителем Игр, и всегда Игры развивались по сюжету, им предсказываемому с незначительными отклонениями. О, ее предшественник, президент Сноу, отлично подбирал людей на ключевые должности. Но сейчас Пэйлор видит, что Плутарх слишком сильно погрузился в происходящие события. Он уже не руководит ими, он принимает в них активное участие, упуская многое из вида. Он упускает из вида ее, как фигуру, полностью отработанную и не сданную в утиль только по халатности. Он не обращает внимания на то, что все представители Восьмого Дистрикта прибыли в Капитолий гораздо раньше назначенной даты Шоу. Как и не обращает внимания на то, что закончились ее постоянные головные боли. И что каждый раз, соглашаясь с ним, она медлит секунду-другую – слишком долгий срок для услужливой марионетки. Да и во взгляде ее нет ни рассеянности, ни покорности. Только отвращение, которое она прячет, прикрывая веки, и думая о том, что совсем скоро все закончится. Даже раньше, чем предполагает нынешний министр связи, продолжающий тянуть лямку Распорядителя Игр. И, возможно, все закончится совсем не так, как он рассчитывает.

========== ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ, в которой все принимают участие в Шоу ==========

Уважаемые читатели, при нахождении ошибки/опечатки/не там и не так поставленной запятой, пожалуйста, используйте публичную бету.

Важный-преважный день для Джоанны начинается на рассвете. Неудивительно, что она ненавидит весь мир, и клянет последними словами каждого, кого встречает на своем пути. Удивительно, но этих несчастных можно пересчитать по пальцам двух рук. Более того, среди них нет никого, кто мог бы оценить ее кровожадность по достоинству. Поэтому ее злость трансформируется в нечто иное, тревожное и темное, сходное по ощущениям с отчаянием. Джоанна смиренно делает все, что ей велят делать; она плохо спала всю ночь и почти не соображает, чтобы сопротивляться. Она покорно садится в машину, которая петляет по темным улицам просыпающегося Капитолия. Она почти не видит улиц, по которым ее везут, она думает лишь о том, что ее охватывает и отчаяние и страх одновременно. Шоу приближается, обдавая ее тлетворным запахом ненавистных ей игр. Шоу, сценария которого она не знает. Шоу, которое ей не с кем даже обсудить, потому что рядом нет никого, с кем она могла бы обменяться хоть словом. Но она преклоняется перед замыслом Плутарха. Она готова аплодировать его методам. Чтобы не ждало их впереди, они будут ждать неизбежного в одиночестве.

Большое темное здание, конечная остановка ее путешествия, уже не пугает ее. Длинные лестницы заднего входа ей помогают преодолеть, поддерживая с двух сторон. В конце концов, Джоанну оставляют в обществе знакомых стилистов в комнате, полностью состоящей из зеркал. И в зеркалах Джоанна видит себя – бледную, с впавшими глазами и тонкими обескровленными губами. На секунду она приходит в бешенство. Что, испугалась, маленькая девочка? Испугалась больших и страшных мужчин? Испугалась Капитолия? Какая же ты трусиха, Джоанна. Какая же ты слабачка.

Внутренний монолог, занявший от силы минуту, преображает ее. Отчаяние и страх никуда не уходят. Но Джоанна усмехается, глядя на бесконечные отражения себя. Если ей предстоит сегодня сражаться и умереть, она будет сражаться и умрет. Но она не покажет своей слабости. Ей нечего терять в этом мире, кроме чувства собственного превосходства над теми, кто посчитает ее легкой добычей. Если у нее будет шанс отомстить за себя, она воспользуется им, не раздумывая.

…

Энорабия, которую Джоанна видит первой, ухмыляется.

– Ты не могла сделать мне подарка лучше, - и окидывает Джоанну презрительным взглядом.

– Ты тоже паршиво выглядишь, - усмехается Джоанна.

Мрачный Вольт, сидящий в этот момент на маленькой диванчике перед огромным телевизором, вздыхает. На экране телевизора Джоанна видит рекламу Шоу. Быстро сменяющие друг друга кадры сопровождаются патриотичной музыкой. Сам ролик заканчивают тем, что непривычно оживленный Вольт говорит, что Шоу вот-вот начнется.

– Мило, - подытоживает Энорабия.

Вольт не отвечает, снимая очки и закрывая глаза руками. Кажется, ничего более постыдного он за свою жизнь прежде не видел. Но – то ли еще будет, рассеянно думает Джоанна. Через какое-то время к ним троим, насупленным и молчаливым, присоединяется чрезмерно оживленный Том. Первым делом он, конечно, справляется о самочувствии Энорабии. Джоанна прикусывает язык, чтобы ничем не выдать своего восторга; Энорабия, выглядящая вполне сносно, закатывает глаза.

– Я вообще ничего не чувствую, - говорит с паузами. – Слишком много чертовых лекарств.

– И ей пришлось надеть другое платье, - фыркает Джоанна. – С закрытым верхом. Поэтому я надела то платье, которое и собиралась.

Бессмысленный женский треп неприятно режет слух, но Джоанна тщательно отгоняет собственные мысли. Том, внимательно изучающий лица присутствующих, расслабляется, говорит, что все они выглядят великолепно. Еще ему не хочется лишний раз упоминать об ответственности, которая в данный момент лежит на их плечах, но, вот какая досада, ему приходится об этом упомянуть.

– На вас будет смотреть вся страна, - говорит Том. Взгляд у него становится внимательным, цепким. – Это ваш триумф. Это ваша возможность остаться на страницах новой истории…

Его пламенную речь прерывает злой голос Каролины.

– Твой выход, - бросает девочка.

Том спохватывается, отвлекается на чей-то стрекот в наушниках, затем рассыпается в похвалах, напоследок ерошит светлые волосы Каролины, не зная, что рискует своей жизнью, прикасаясь к объятой яростью девочке. И поспешно покидает своих победителей, которыми сразу начинают заниматься другие люди. Джоанна балуется с прикрепленным к одежде микрофоном, нашептывая невидимому собеседнику нецензурные пошлости, и прекращает свое занятие лишь тогда, когда замечает взгляд Каролины. Та, впрочем, все сказанное Джоанной не комментирует. Подходит только к своей наставнице.