Привычка выживать

– О, брось, - Мейсон машет рукой, - Плутарх не приказывал Китнисс застрелить не того президента. Я вообще сомневаюсь в том, что Китнисс можно указывать. Она, правда, могла промахнуться…

Гейл остается при своем мнении. Джоанна не спорит; постепенно она приходит к осознанию того, что в запертом помещении находятся два сумасшедших – и лишь один из них вполне безопасен, потому что подвергался неоднократно принудительному лечению. А у второго, между прочим, большую часть суток в руках заряженный пулемет!

– О том, что Китнисс жива, мне сообщил доктор Аврелий. С огромным опозданием, между прочим, - Гейл морщится, вспоминая, насколько был загружен работой, что не мог даже ответить на телефонный звонок. – Разумеется, все ждали, что я приеду сюда. Это было замечательным предлогом, - улыбается с большей долей безумия, чем прежде. – Но мне бы не позволили остаться здесь надолго.

Он не говорит прямо о том, насколько накалена до сих пор ситуация во втором дистрикте. Лишь намеком позволяет ей прочувствовать, что у него были достаточные причины для требования ввести в дистрикт тяжелую технику, а заодно подготовить его людей к использованию его техники. Он говорит с неудовольствием о том, что весь Тринадцатый дистрикт как-то незаметно переселился в Капитолий, и вместе с ними переехала часть необходимого снаряжения. Конечно, основная часть вооружения осталась в тринадцатом, но Капитолий даже после революции как-то ненавязчиво стягивал силы ближе к себе.

Джоанна удивляется лишь тому, что Гейл приехал сюда не один.

– Что-то подсказывает мне, - говорит седьмая с вызовом, - что пока Капитолий готовится к шоу, ты тоже к чему-то готовишься, - она делает паузу, глядя на красавчика, который сейчас так сильно напоминает ей упрямую Эвердин, что впору сомневаться в том, что они не состоят в близких родственных связях.

– Ты в курсе, что на шоу приглашены представители правящей верхушки всех дистриктов? – спрашивает Гейл буднично. Ему не нужна Джоанна Мейсон, хотя та находится в хорошей физической форме. Ему не нужна сумасшедшая, которая чаще игнорирует приказы, чем исполняет их. Ему нужен отчаянный человек, которому нечего терять; сам он гораздо раньше поставил на карту все, что у него есть.

– Я убью тебя, если не буду участвовать в шоу, - говорит Мейсон серьезно.

Конечно, ей не приходится его убивать.

…

За время, которое Эффи провела не в тюрьме, в которую попала прямиком после разрушения Арены Квартальной бойни, она вдоль и поперек изучила все производимые в Панеме лекарства. Она может узнавать их по баночкам без надписей, по цвету, размеру и дозировке, но она нигде не трезвонит во всеуслышание о своих приобретенных навыках. Ей хватает одного взгляда, чтобы понять, какие именно таблетки Хеймитч держит в руках, и она уже собирается с духом, чтобы выгнать его вон из своей спальни, но застывает на месте, когда свет, мигнув, вовсе выключается.

– Какого черта? – гневно спрашивает Хеймитч из темноты и, если верить звукам, поднимается с постели и даже делает шаг, а затем спотыкается и едва не падает.

– У меня был фонарик, - отзывается Эффи с заминкой, вспоминая, куда именно этот фонарик положила. Чтобы ни во что не врезаться она ощупывает пространство перед собой, и неуверенными шагами продвигается в сторону тумбочки. Когда включается аварийное освещение, она теряется, оказавшись ближе к Хеймитчу, чем предполагалось.

– Фонарик не нужен, - заявляет он с издевкой. – Какого черта выключился нормальный свет?

Он не позволяет ей пройти по запланированному маршруту, а когда она делает шаг назад, сжимает пальцами ее запястье и выпускает лишь тогда, когда она изворачивается и наступает шпилькой ему на ногу.

Пока он орет, Эффи всерьез подумывает о бегстве, но крик его прекращается, и на губах появляется кислая ухмылка.

– Хорошо, ты можешь за себя постоять. Просто ответь на вопрос, и мы разойдемся друзьями.

Все-таки воздержание от спиртного идет ему на пользу.

– Какие-нибудь неполадки, - говорит Эффи, выходя из комнаты. – Вольт предупреждал, что в случае отключения света блокируются все этажи. Разойтись вряд ли получится, - она быстрым шагом преодолевает расстояние до холла, погруженного в какой-то призрачный и нереальный свет. Обстановка даже знакомых комнат кажется ей незнакомой, и для того, чтобы не свалиться на повороте, она быстро снимает туфли, и несет их в руке.

Кнопка лифта горит красным, и нажатие на нее не дает никакого результата. Дверь на лестничную площадку блокирована, как и выход. Эффи упрямо проверяет все возможные варианты, но даже окна не получается открыть.

– Кто еще находится здесь? – спрашивает Хеймитч устало.

– Я точно знаю, что здесь нет Энорабии и Каролины; в последнее время они до позднего вечера находятся в президентском дворце, - Эффи сосредоточенно хмурится, припоминая всех жильцов. – Пит вернулся со мной. Китнисс никуда не могла выйти. Здесь должна быть еще Джоанна, но за ней нужно наблюдать круглосуточно, чтобы знать, где она и с кем, - все же не удерживается от легкой шпильки. – Вольт еще в своих лабораториях, я уверена. А обслуживающий персонал в это время уже разошелся по домам…

Ее прерывает тихий смех бывшего ментора двенадцатого дистрикта. Хеймитч сидит на диване в холле, положив ноги на журнальный столик. В руках его все еще зажата проклятая баночка из-под ее лекарств. Эффи не понимает, почему он смеется и быстро осматривает свое платье; если не считать туфель, которые она сняла, в ее облике нет ничего смешного. Ничего, что было бы смешнее обычного. Время, когда Хеймитч начинал ржать в голос, только увидев ее новый наряд, безвозвратно канули в прошлое.

Она терпеливо дожидается, когда Эбернети будет способен что-либо объяснить.

– Я просто не могу привыкнуть, что даже ты называешь Бити Вольтом.

– Убери свои ноги со стола, - гневно шипит и удаляется на кухню, надеясь, что запасная дверь все же открыта, но надеждам ее в очередной раз не суждено осуществиться. Во время ее отсутствия Хеймитч перемещается на ставшую родной кухню и хлопает дверцей холодильника.

– У нас появилось много времени для разговоров, - говорит с издевательской улыбкой, и наливает в стакан сока.

– Я устала и хочу спать, - резко заявляет Эффи, но ей опять преграждают путь.

– Если хочешь, мы можем поговорить в твоей спальне, - тихо говорит Хеймитч и несколько теряется от того, что без привычных каблуков Эффи оказывается гораздо ниже. Теперь ей приходится смотреть на него снизу вверх. Непривычное освещение не может скрыть безучастное выражение ее нарисованного лица, но при всем при этом она кажется такой… беззащитной?

– Хорошо, - ровным голосом отвечает Эффи, не отступая назад, - если ты хочешь говорить, говори со мной здесь, - и не надувает, как прежде, губы. С абсолютно прямой спиной Эффи устраивается за столом.

Лишь то, что она зла, зла где-то глубоко под слоем своего равнодушия, позволяет Хеймитчу немного расслабиться. Он ставит перед ней стакан сока и садится напротив, подбрасывает упаковку таблеток, и чего-то ждет. Не дожидается, и с тяжелым вздохом наклоняется в сторону допрашиваемой.

– Что ты делаешь с этими таблетками?

– Пью, - следует вполне логичный вопрос.

Мы хотим играть, зло констатирует Эбернети, но все еще держит себя в руках. Хорошо, мы немного поиграем.

– Для чего ты их пьешь, солнышко?