Призраки иного мира

— Мир под излучением разумного дерева!

— Но мир! Ты ведь всегда был прагматичен, вот и будь последователен. Будущее под кронами моего дерева или будущее под пеплом от мегазаклинаний?

— Под Солнцем Селестии, - пояснил полосатый.

— Насчёт Селестии разочарую – она действительно останется в глазах пони белой и невинной. Однако в её защиту скажу – она скорбела по каждому, кого убивала, и зло, совершённое «Посланницей Звёзд», было одной из главных причин того, почему Селестия отказалась исполнять пророчества Лорен.

— Всё равно она не заслуживает такого конца своей власти. Вечного отдыха на Серебряных Берегах.

Серебряные Берега, я помню это название. Селестия упоминала, что она и её сестра будут там отдыхать после того, как передадут власть своей ученице. Не помню, чтобы я рассказывал кому-то такую подробность. Судя по последним словам зебры, диалог между ним и духом Дерева Гармонии проходил не только на словах. Гармония явно что-то «транслирует» ему «телепатически». Может, даже в момент беззвучной паузы, когда Сулик чуть ли не минуту стоял с задумчивым видом, на самом деле между ним и Гармонией был ожесточённый спор. Или Гармония действительно оставила полосатого со своими мыслями, чтобы решил, какой вариант будущего для зебр плохой, а какой очень плохой? Гармония не ответила на этот вопрос, а вот наш полосатый друг всё же сделал свой выбор.

— Я согласен, - чуть неуверенно сказал Сулик. — Селестия действительно не виновата, виновата Лорен. Я готов отправится в другой мир и надеюсь, что найду эту рыжую-бесстыжую.

— Лорен тоже не виновна, - сказала Гармония, — так что, если ты найдёшь Лорен, то убьёшь невиновную.

— Интересный у вас мир, - сказал я, нагло вклинившись в чужой диалог, — все не виноваты, все желали миру добра, все хотели этот мир спасти. Спасти путём его уничтожения. Даже мы собираемся сделать то же самое.

— Да, - согласилась фиолетовая, — я понимаю. Но и ты пойми – мы все являемся пешками в чужой игре. Даже Лорен была разменной фигурой, пусть и не пешкой, а ферзём.

— Тогда для чего это всё? – задал я самый правильный вопрос из возможных. — Кому и для чего нужен псевдо-волшебный мир? Мир, в котором все не злые, но, спасая его друг от друга десятки раз, чуть не довели его до полного уничтожения?

— Этого я не могу сказать, - опустив голову, ответила Гармония.

— Ты же «элемент честности», - заметила Трикси, которая формально сама являлась этим элементом.

— Я честна, но это не значит, что готова всё разболтать. Помните, я ещё и «элемент верности» и до конца останусь верной своей создательнице! Лорен не велела раскрывать все карты. На некоторые вопросы я отвечу только вашему другу с Земли, а некоторые должны остаться без ответа.

— Ну, может, хоть намекнёшь, - с надеждой сказала Лира. — Мы ведь имеем право знать, ради чего были все наши, да и не только наши жертвы.

Отвечать Гармония не стала. Вместо слов она, засветив своим отростком, сымитировала заклинание телепортации, после чего за её спиной с хлопками в слепящих вспышках появились два… Вспомнить бы слово.

«Глайдера» - пояснила Гармония.

«Точно!» - мысленно отметил я.

Какие же они жуткие. Тот, что был жёлтого цвета, похожий на самолёт схемы "летающее крыло", ещё ничего, только пушки с ракетами выглядели угрожающе, а вот тот, что был похож на комара… Когда его показывала Селестия, этот глайдер был вдали и оттуда выглядел не столь страшным, но теперь вблизи… Теперь у меня будет страх и перед кровососущими насекомыми. Будто арахнофобии было мало.

— Всё из-за них, - со злобой сказал Отем. — Мегазаклинания, Анклав Пегасов, пуля в моей голове, День Солнца и Радуг, смерть героев, в том числе Вельвет, была глобальной многоходовкой, достижения которой должны были получить разумные машины! (Нецензурно)!

— Не совсем так, - оправдывающимся тоном ответила Гармония, попутно развеяв образы глайдеров, — и это не они призвали Лорен, чтобы она создала наш мир. Ради чего были все эти жертвы, я не отвечу, но скажу лишь, что ни одна не была напрасной.

— С этим утверждением я бы поспорил, - заметил Сулик.

— Но ведь ты же согласился на все условия, - сказала Гармония, хотя я согласия от полосатого не слышал. Опять телепатия. — Ты ведь готов проявить щедрость и дать призраку шанс в свою очередь дать шанс нашему миру.

— Шанс ради шанса, - сказал Сулик, заметив неудачный каламбур, — с трудом верю, что я согласился… и не понимаю, где здесь щедрость.

— Щедрость – весьма абстрактное понятие, - ответила кристальная.

— Вот и проявила бы абстрактную щедрость, позволив Вельвет и Флаттершай тоже получить вторую жизнь в ином мире, - ответил Сулик. Для меня это было неожиданно. О Флаттершай он всегда хорошо отзывался, но вот к Вельвет относился скорее отрицательно (хотя принял её дружбу). Вот уж не думал, что в такой момент полосатый будет о них вспоминать и говорить, что они заслужили большего, чем просто смерть. Неужели он действительно элемент щедрости?

— Это невозможно, - ответила Гармония.

— Но ведь мы «твои сны», - заметил Сулик, — вот и представь, что тебе приснились те пони.

— Моя доброта основана не на их элементах, - ответила Гармония, посмотрев на меня, — и они больше не являются частью плана Лорен, так что нет.

— Стоило попробовать, - сказал Сулик.

— Это была хорошая попытка, - улыбаясь, ответила Гармония, а после обратилась к «элементу верности»:

— Я уже всё услышала, но будет более честно, если ты скажешь сам.

— Разумеется, - согласился Отем, — это будет более честно, - тут он сделал отнюдь не глубокий вдох и... — Я тоже согласен.

— Тоже хочешь стать прямоходящим? – спросил я у пегаса, намекая на Лиру. — Действительно желаешь предотвратить войну? – указывал на мотив зебры. — Или считаешь, что после стольких смертей твоя личность так сильно исказилась, что даже не можешь называться прежним именем… - замялся, так как мотив Трикси (которая была в образе аликорна) пегасу точно был чужд, но потом продолжил. — Неужели не хочешь, чтобы в этом мире моя личность была стёрта, а в другом хочешь найти мой… прототип?

— Нет, - ответил пегас, но, помявшись, добавил, — хотя я действительно не желаю, чтобы война произошла.

Далее пернатый неожиданно расправил свои короткие крылья, и, изобразив непривычную для его физиономии добрую улыбку, обратился одновременно ко всем нам:

— Я никогда не верил в дружбу… до сегодняшнего дня. Мне стыдно за всё плохое, что я о вас думал. Кем или чем бы мы ни стали в другом мире, надеюсь, мы найдём друг друга. Пускай мы погибнем, но воспоминания о вас стоят того, чтобы их сохранили. Было честью сражаться с вами!