Призраки Пянджа

— Сволочи… — Ковалев попятился, видя, что четверка наседает, — вы, суки, ещё ответите…

— Иди-иди, лейтенант, не порти крови, — проговорил Ташкент с ухмылкой.

— Пойдём, Наташа, я это так не оставлю, — сказал Ковалев, беря девушку за плечо.

— Куда… — пробурчал Ташкент зло.

Дылда тут же дёрнулся, схватил Наташу за руку.

Девушка пискнула, попыталась пнуть гиганта по голени, но это не возымело никакого результата. Кроме всеобщего смеха.

— Ты топай, куда шёл, лейтенант. А мы тут сами как-нибудь разберёмся, — хмыкнул Ташкент.

— Падла! Пусти её! — сказал Ковалев, помявшись на месте, но схватив Наташу за руку.

— Вали-вали! — Ташкент пошёл к лейтенанту, достав из кармана самодельный кастет.

Дойти он не успел. Всё потому, что раздался пронзительный свист.

Вся четверка как один уставились по пути к фасаду ДК, откуда свистели.

Коваленко с Наташей обернулись.

Когда девушка увидела, кто там стоит, груз страха тут же упал с души. В первые секунды волна облегчения накатила на неё. А потом ударил новый порыв беспокойства.

— Саша! — крикнула Наташа.

Саша Селихов, стройный, широкоплечий, стоял в отсвете фонарей, что доходили туда с площади. Подбоченившись, он остановился у боковой фасадной колонны. А потом решительно направился в темноту.

— А это ещё кто такой? — кивнул Ташкент, явно напрягшись, — ещё один жених?

— Отошли от них, кодла тыловая, — прозвучал решительный, но спокойный голос Саши.

Наташа увидела, что «Крыса» занервничал. Принялся переминаться с ноги на ногу, поглядывая на Ташкента. Дылда раскрыл рот, уставившись на Сашу. Молчаливый медленно, несколько заторможённо повернул голову к их лидеру, как бы ожидая приказа.

— Селихов? — удивился Ковалев, — не вмешивайся! У меня всё под контролем!

— Я два раза не повторяю, — проигнорировав слова Ковалева, сказал Саша, приближаясь.

— Не повторяешь, значит? — пробурчал Ташкент, сжимая кастет в кулаке.

— Ты гляди! — нервно рассмеялся «Крыса», — этот бинокль нацепил! Засмотрит нас до смерти!

— И кортиком своим заколет, — мычащим голосом проговорил Дылда.

Когда Саша приблизился, Наташа ощутила странную, исходящую от него живую силу. Силу, которую не излучал Ковалева.

Девушка поняла — остальные тоже почувствовали её.

Дылда даже отпустил руку девушки, стиснув в левой свою бутылку. Ковалев застыл на месте, словно заворожённый.

— Саша! — словно бы очнувшись ото сна, крикнула Наташа и кинулась к Селихову.

— Встать за мной, — тут же сказал тот, и когда Наташа потянула к нему руки, аккуратно завёл её себе за спину.

Он почти не сбавил шагу, двигаясь к четверке и лейтенанту.

— Слышь, ты откуда взялся, сержантик? — кивнул ему Ташкент. — Вали отсюда, пока по шее не получил.

Саша, казалось, его не слышал. Или, вернее сказать, не слушал.

Он замер плечом к плечу с изумлённым Коваленко.

— Значит так, — начал Селихов, осматривая шайку.

«Дембеля» медлили. Наташа, оставшаяся немного в стороне, видела, как они нерешительно мнутся, ошарашенные напором молодого пограничника.

— Считаю до трёх. Раз… — строго, офицерским тоном, заговорил Саша.

Глава 19

— Два, — сказал я холодно.

Четверка дембелей застыла передо мной в нерешительности.

Их лидер — широкоплечий парень с квадратной челюстью — мял в руке свинцовый кастет, видимо, отлитый в песке.

Остальные медлили.

Даже лейтенант Ковалев, казалось, затаил дыхание, завороженный тем напряжением, что возникло между нами и дембелями. Хотя, возможно, дело было в том, что замбой привык, когда ему подчиняются. И теперь не знал, как себя повести, видя, что здесь, в эту самую минуту, нет и не может быть никакой субординации.

Наташа стояла у меня за спиной, притихшая, словно мышка под метлой.

Я сверлил взглядом солдата с квадратной челюстью. Неожиданно тот глянул на своего дружка — здоровенного детину под два метра ростом.

Я понял — это был сигнал.

Детина набычился, грозно шагнул ко мне. Хитрые сволочи решили проверить, как я себя поведу. Это они, конечно, зря.

Когда здоровяк потянул ко мне руки, Наташа вскрикнула. Ковалев, к моему удивлению, шагнул ко мне. Видимо, хотел помочь.

Да вот только не знал лейтенант, что этим своим шагом он, напротив, помешал мне. Сократил место для маневра.

Тогда пришлось действовать иначе — более рискованно.

Резким движением гигант выбросил руку — то ли для удара, то ли для того, чтобы схватить меня.

Я ловко, хотя и не так скоро, как мог бы, бросился не вправо, как планировал, а влево. Справа мешался Ковалев. Да и бинокль на шее стеснял движения.

Тем не менее маневр получился.

В одно движение я быстро переместился во фланг верзилы. По-боксёрски вскинув руки, ударил.

В тишине, которую нарушали только звуки шарканья наших с верзилой ног об асфальт, прозвучал щелчок. Это мой кулак прилетел ему прямо в челюсть.

Верзила, как стоял, так и сложился. Он смешно упал на землю, когда его ноги подкосились.

Я, всё ещё держа руки наготове, отскочил, контролируя фронт и тыл, где в тени прятался невзрачный тихий солдат, который мог бы представлять угрозу. Если бы, конечно, решился что-то предпринять.

Он не решился. Более того, никто не решился.

Пьяные дембеля, казалось, опешили от того, как в одно-единственное мгновение их самый крепкий друг оказался на земле.

Дембель с квадратной челюстью выпучил на меня глаза.

— Три, — сказал я, встряхивая кулаками.

— Ах ты… — только и успел сказать квадратномордый, отступив на шаг назад.

А потом за моей спиной раздались знакомые голоса:

— Вон он!

— Мужики, давай туда!

Потом затопотали многочисленные сапоги.

Я обернулся.

Парни с Шамабада, придерживая фуражки, во весь опор неслись к нам.

— Сука… — оскалился квадратномордый и тотчас же бросился бежать.

За ним унеслись и остальные двое. А вот здоровяк, отправленный мною в нокаут, уже очухался и неловко вставал, болтая головой, словно телёнок, оторвавшийся от мамкиной сиськи.