Про что щебетала ласточка Проба "Б"

"Исчезнувшемъ! почему же не потерянномъ, но найденномъ и только не возвращенномъ?"

"Конечно, онъ и въ этомъ случа не переставалъ бы оставаться украденнымъ! но дло-то въ томъ, что онъ украденъ, отнятъ много прежде".

"Вспомните, что пакетъ, какъ вы убдились на дл, былъ еще у ассесора въ боковомъ карман, когда вы узжали изъ Доллана; что въ кузн его, какъ, замтили, уже не было тамъ, а застегнутый вами сюртукъ все еще былъ застегнутъ. Конечно, это еще не точное доказательство; а послднее обстоятельство, на первый взглядъ, даже какъ будто бы говоритъ противъ моего показанія. Какимъ образомъ, скажутъ пожалуй, такой предусмотрительный насчетъ всего остальнаго воръ умышленно навязалъ бы себ на шею лишнюю улику? Но вдь сначала-то можно и перехитрить; да и потомъ, можно ли было узнать, что весь вечеръ не выпускали изъ виду пакета, а когда застегивали потомъ пальто ассесору, то даже касались его рукою. Защитникъ обвиненнаго, само собою разумется, усомнится въ точности этихъ показаній; скажетъ... Но мы вдь теперь не въ суд; для меня доказано: деньги были при ассесор, когда послдовало паденіе; а когда оба Пребровы поднимали несчастнаго въ то время, какъ Генрихъ Шеель стоялъ при этомъ съ фонаремъ въ рукахъ, то ихъ при немъ уже не было;-- значитъ он украдены въ промежутк этого времени".

" Кмъ? "

"Конечно, никмъ другимъ, какъ тмъ же самымъ Генрихомъ Шеелемъ, но весьма... весьма вроятно, что Генрихъ Шеель былъ не одинъ".

"Могъ ли Карлъ Брандовъ быть при немъ?"

"Онъ не пожаллъ труда, чтобы доказать свое пребываніе въ другомъ мст, прежде чмъ у него потребовали доказательствъ,-- и очень хитро устроилъ эту штуку. Онъ халъ верхомъ черезъ Нейенгофъ, Ланкеницъ и Фашвицъ; это достоврно: въ этихъ деревняхъ слышали какъ онъ промчался, онъ даже урвалъ время переброситься нсколькими словами со встртившимися ему на пути знакомыми людьми. Если же онъ всю дорогу халъ верхомъ, то не могъ быть на мст преступленія,-- самый лучшій здокъ на самой превосходной лошади не въ состояніи былъ бы этого сдлать;-- ну, а если онъ не всю эту дорогу прохалъ? если онъ свернулъ на нее только не дозжая Нейенгофа? если призрачный всадникъ, мчавшійся но болоту, представлялся вамъ не въ бреду, а былъ настоящій живой всадникъ, и если этотъ всадникъ былъ Карлъ Брандовъ?"

"Вы говорите: это невозможно. Ничего нтъ невозможнаго для преслдуемаго фуріями человка, когда онъ скачетъ на такой лошади, какъ знаменитый рыжій! "

"Брандовъ здилъ въ ту ночь на рыжемъ; конюхъ гостинницы Фюрстенгофъ, увидавъ третьяго дня этого скакуна днемъ, во время своей поздки въ Зюндинъ, готовъ поклясться къ этомъ. Если же такой человкъ, какъ Брандовъ, ршается, въ такую ночь, по такой дорог, мчаться вскачь на лошади, которая сама по себ составляетъ небольшое состояніе и за которую онъ, кром того, держитъ пари на цлыя тысячи,-- значитъ... значитъ ему надо очень торопиться".

"Стало быть онъ очень торопился; иначе, любезный другъ,-- не остаться бы вамъ въ живыхъ. Ужъ конечно, вы обязаны жизнью не тому, что васъ пощадили,-- и кого сбрасываютъ стремглавъ съ высоты шестидесяти футовъ, того и совсмъ длаютъ нмымъ, если только не очень торопятся".

"Но, какъ я уже говорилъ, это задача не легкая даже и для боле мудраго судьи, чмъ совтникъ юстиціи фонъ Цаденигъ. Одинъ изъ свидтелей никогда не выдастъ этого; а другой -- можетъ быть ужъ и не можетъ выдать".

"ІІ встртилъ Брандова на возвратномъ пути изъ Б.; очень не мудрено, что онъ узналъ отъ моего кучера, что я цлый часъ совщался съ совтникомъ юстиціи. Онъ скачетъ во весь опоръ домой; часъ спустя является референдарій съ жандармомъ -- они уже не находятъ Генриха Шееля, а между тмъ его видли все утро, да онъ же и лошадь принялъ отъ господина, когда тотъ вернулся домой. Господинъ очень, очень сильно хлопочетъ объ томъ, чтобъ отыскался такъ внезапно исчезнувшій Шеель; онъ самъ руководитъ поисками; онъ..."

"Л не хочу развивать дальше это ужасное предположеніе, въ моемъ свод оно единственное; все остальное факты... факты вопіющіе къ небу. Они не могутъ, они не должны оставаться безнаказанными. Знаю, мой дорогой другъ, что вы думаете объ этомъ такъ же какъ и я, хотя каждый нервъ вашего сердца долженъ содрогаться при мысли о томъ, что вы, именно вы..."

"Посл завтра я пріду съ женой къ Зюндинъ. Тамъ мы подумаемъ, только не о томъ, что именно надо длать -- на этотъ счетъ не можетъ уже быть никакихъ сомнній,-- а о томъ, какимъ образомъ приступить къ длу; вотъ о чемъ, конечно, надо поразсудить".

Готтгольдъ снова спряталъ письмо, и такъ пристально глядлъ вдаль на безотрадный дождевой ландшафтъ, что почти и не слыхалъ какъ мимо него, но другой сторон дороги, промчался хавшій изъ Проры экипажъ. До Проры оставалось еще полчаса; но нетерпливому путнику они казались вчностью. Наконецъ экипажъ остановился передъ домомъ Вольнофа.

XXVI.

– - А такъ неохотно отпускаю васъ, говорила Оттилія,-- мужъ вернется къ вечеру. Онъ будетъ сердиться, что я васъ отпустила. И потомъ, милый другъ, подумайте: вы отправляетесь безъ опредленнаго плана, безъ твердаго ршенія, и съ такой-то подготовкой хотите выступить противъ такого человка, какъ Брандовъ; вдь это значитъ, проиграть игру, еще не начиная ее.

Оттилія взяла Готтгольда за об руки, какъ будто хотла увлечь его отъ дверей опять въ комнату. Готтгольдъ покачалъ головой.

– - Вы, конечно, правы, сказалъ онъ;-- но бываютъ случаи, что человкъ, который не правъ, или хоть только не можетъ доказать своей правоты, все-таки долженъ поступать по своему усмотрнію. Я именно въ такомъ положеніи. Я не могу послать Брандова въ смирительный домъ или на эшафотъ; не могу...

– - Еслибъ даже онъ и остался вслдствіе этого мужемъ Цециліи? Конечно, вы этого не можете хотть...

– - Конечно, нтъ; поэтому-то и долженъ быть отысканъ третій исходъ.

– - Который никогда не отыщется. Послушайте, милый, дорогой Готтгольдъ, позвольте мн сказать вамъ то, что сказалъ бы вамъ мой мужъ, будь онъ теперь здсь: Никогда! Если вы придете къ нему такъ, одни, не имя за собой сыщиковъ и суда,-- онъ никогда не подастся; вы должны ему доказать, что онъ вполн въ вашихъ рукахъ, а между тмъ на дл-то этого нтъ. Мужъ еще вчера вечеромъ говорилъ: "Еслибы только возможно было дать ему очную ставку съ Шеелемъ! Безъ Шееля, въ сущности, ничего нельзя сдлать; но гд Шеель? Можетъ быть на дн какого нибудь изъ долланскихъ болотъ". Ахъ! другъ мой, бгите дальше отъ этого разбойничьяго гнзда.

– - А се я долженъ оставить тамъ! воскликнулъ Готтгольдъ.-- Горе мн, что я до сихъ поръ допускалъ это, что я не пожертвовалъ всмъ, чтобы вырвать ее оттуда вмст съ ея ребенкомъ! вдь только ребенокъ и удерживалъ ее, а онъ бы продалъ и ребенка, еслибы у меня достало мозгу и сердца предложить ему надлежащую цну. Теперь я ничего уже не могу ему предложить, кром борьбы на жизнь и смерть; но я увренъ въ себ -- и онъ отлично знаетъ, что на этотъ разъ ему не побдить меня. Простите, мой другъ, что я такъ разглагольствую передъ вами, когда гораздо бы полезне было дйствовать, и... прощайте!

Оттилія залилась слезами.-- Да, воскликнула она,-- милый, любезный другъ! да, вы должны хать, вы должны всмъ пожертвовать, если любите Цецилію; а что вы ее любите -- я вдь ужь давно это знаю, и мой добрый Эмиль зналъ это, и... и... Эмиль на вашемъ мст поступилъ б_ы точно такъ же, поврьте мн, что бы онъ тамъ прежде ни говорилъ и что бы онъ ни сталъ говорить потомъ. Онъ знаетъ, что значитъ страстная любовь; да, онъ ничего бы не сказалъ противъ вашего поступка, будь ему теперь опять двадцать восемь лтъ и будь онъ на вашемъ мст. Но что же мн длать, что я не такая красавица и не такъ умна какъ ваша милая покойная матушка! и вообще, чмъ же я виновата, что тридцать лтъ тому назадъ меня еще не было на свт! а вдь въ конц то концовъ, есть супружества гораздо несчастне, чмъ его и мое, и..", и... дай Богъ чтобы вы и ваша Цецилія были когда нибудь хоть такъ счастливы какъ мы!

Она обняла Готтгольда и горячо поцловала. Минуту спустя, она стояла у открытаго окна, и, не обращая вниманія на дождь, сявшійся ей въ заплаканное лицо, махала носовымъ платэомъ вслдъ трясшемуся по нерои ной мостовой экипажу.

Не смотря на вс остановки, когда Готтгольдъ вызжалъ изъ Проры, то до заката солнца оставался еще почти цлый часъ; лошади бжали бодро; такимъ образомъ, онъ долженъ былъ пріхать въ Долланъ еще до наступленія полной темноты. Онъ повторялъ себ это нсколько разъ въ теченіе этого часа; потомъ опять, будто очнувшись, спрашивалъ себя: зачмъ же въ сущности онъ такъ разчитываетъ на это, и чтожъ изъ того, что онъ прідетъ въ Долланъ прежде или посл наступленія темноты? На это у него не находилось отвта въ ум -- и пока онъ искалъ этого отвта, ему уже снова думалось: "слава Богу, я буду тамъ еще до потемокъ!" Ужь не начинаютъ ли у него путаться мысли? это никуда не годится; сегодня его голов придется еще многое вынести. И безпокойный взоръ его опять слдилъ за мрачными облаками, за влажными жнивьями и черными пашнями; онъ подумалъ: "однако темнетъ скоре, чмъ я предполагалъ" и, словно одна упорная идея вызываетъ другую, соотвтствующую, хотя бы даже и самую безразсудную, у него мелькнуло въ ум: "я ужь не увижу ее"