Проклятые вечностью

— А если он все-таки простил. Если в его сердце все еще живет чувство к тебе! — не унималась Селин, пытаясь докопаться до истины.

— Значит, еще один грех упадет в мою копилку! — обреченно опустив голову, проговорила Анна.

— Ты не любишь его?

— Я дорожу им, как сестра дорожит братом, я дорожу им, как верным другом, за которого отдам до капли кровь, но мое сердце ему не принадлежит, — в ту секунду Анна слегка усмехнулась, но, видя вопросительный взгляд Селин, пояснила: — Никогда бы не подумала, что буду откровенно говорить об этом с почти незнакомой женщиной.

— Ты вспомнила свое обращение? — будто читая ее мысли, проговорила Селин.

— Как ты узнала? — не веря своим ушам, проговорила принцесса.

— Вампиры всегда разделяют свою жизнь на «до» и «после». Это так же неизбежно, как заход и восход солнца!

— Я сделала шаг в новый мир, назад дороги нет. Знаешь, когда я обратилась, мне казалось, что я нахожусь за гранью сна — я неустанно слышала, как в лунных сумерках Дракула призывал меня к себе. Его голос будто звучал в моей душе, завладевая разумом. Он вырвал меня из рук смерти, вознеся к бессмертию на крыльях ночи. Сначала моя душа противилась этому, а потом приняла, как неверные принимают крещение. О, Господи, как же ужасающе это звучит! — взмолилась принцесса. — Но не Господь помогает мне не лишиться рассудка в этом безумном мире, а граф. Я слышу его до сих пор, он успокаивает, сулит надежду, хотя сам уже почти ее лишился. Я уверена в этом так же, как и в том, что он скоро придет!

— У тебя настолько сильная связь со своим создателем, что она не оборвалась после того, как ты вкусила человеческой крови? Или же ты… — с удивлением проговорила вампирша.

— Вкусила, — не давая ей закончить, бросила Анна. — Но связь осталась. В минуты сакральной близости мне кажется, что мы едины во всем. Жаль только…

— Жаль только… что?

— Он крайне редко позволяет мне проплыть средь мрачных вод его мыслей. Порой мне кажется, что наши голоса сливаются в дуэте двух сердец, и призрачный туман, окутавший нашу жизнь, тает в лучах огней, а порой он закрывается, и роковая тьма рассеивает этот свет, рождая в душе сомнения.

— Это просто поразительно! Не кори себя за это, я впервые слышу историю о том, что молодому вампиру удалось проникнуть в душу своего создателя. Обычно их разделяет неприступная стена, — возразила Селин, которой признание Анны облегчило душу.

— Ну а ты, что случилось с твоей семьей? — поинтересовалась Анна, пользуясь благосклонностью своей сокамерницы.

— Дай угадаю, тебя точно так же, как и всех остальных, интересует наше сходство?! Ты не первая, кто задает мне этот вопрос.

— Так может, ты прольешь свет на эту затерянную в тумане веков историю?

— Порой в жизни бывают случайности, по-другому, увы, я не могу это объяснить, — с равнодушием проговорила Селин. Не то чтобы ее не интересовало это поразительное сходство, скорее, наоборот, она боялась ворошить собственное прошлое, не желая тревожить светлую память о своих родителях. Едва ли отец или мать принадлежали к знатному трансильванскому роду, а точнее, она была уверена в том, что их семья, бежавшая в эти земли во времена междоусобных войн в Венгрии, не имела к Валериусам никакого отношения.

— Случайности — не случайны! — философски заметила принцесса, наблюдая за каждым движением своей собеседницы, пытаясь увидеть в них хотя бы намек на ложь, но, похоже, девушка сама верила в правоту своих слов, а потому не сомневалась в своем крестьянском происхождении. Понимая, сколь дорога память о родных, Анна не осмелилась огласить Селин истину, которую та, очевидно, не желала знать, стараясь оградиться от нее всеми возможными способами. Что ж, Дракула был прав — невозможно заставить слепого увидеть, а потому принцесса решила оставить свои попытки дознания, погружаясь в ставшую уже привычной атмосферу гнетущей тишины, но спустя несколько секунд шорох, раздавшийся за дверью, заставил девушек подскочить, всматриваясь в темноту сквозь решетку небольшой амбразуры.

— Кто здесь?! — в один голос произнесли узницы, но каменные стены хранили упорное молчание. — Кто здесь? Отзовитесь! — уже громче и более уверенно произнесла Селин.

— Мы не причиним вреда! — вторя ей, продолжила принцесса.

— Анна! — раздался слабый, но до боли знакомый голос мужчины, которого девушка уже давно похоронила в своих мыслях и в своей душе.

— Карл?! — вскрикнула она, никак не ожидая увидеть послушника при таких плачевных обстоятельствах. — Как… как ты здесь оказался?!

— Анна, это и правда ты? Докажи, что ты не одно из тех пугающих видений, которые этот дьявол преисподней посылает мне каждый божий день! Хотя, признаюсь откровенно, с каждой минутой нахождения в этом аду веры во мне все меньше!

— Это я! Я! — вскричала принцесса.

— Докажи, — не унимался послушник, припав к серебряной решетке.

— В первый день, когда вы только прибыли в Васерию, в мой родовой замок проник оборотень, который оказался моим братом. Только трое людей знали об этом: ты, Ван Хелсинг и я, — с горечью обращаясь к прошлому, прочти навзрыд проговорила Анна, про себя понимая, что, если Мираксис проникал в сознание Карла, ежедневно играя с его надеждами, значит и то, что происходило с ними, могло быть чистой воды иллюзией, посланной для того, чтобы посмеяться над отчаянием несчастных узниц. Но, к счастью для троих заключенных, это было реальностью, пусть и горькой на вкус.

— Как ты здесь оказался? — спросила принцесса, пытаясь вслушиваться в биение сердца своего друга, чтобы понять, сколь правдивы будут его речи.

— Я попал сюда в день, когда Ван Хелсинг впервые обратился! Помню, как в страхе выбежал из замка и бросился к церкви, а потом… словно вихрь налетел на меня со спины, сбивая с ног. Помню, как острые, словно бритвы, когти, вспороли мне сутану, как кровь хлестала, застилая глаза, а потом темнота и обреченность. Думал уже, что распрощался с этим миром, ведь с каждым днем даже бессмертные приближаются к смерти, просто длина пути у нас разная, но, видимо, моя тщедушная, напуганная душонка оказалась ей не нужна. Очнулся я в этой темнице и несколько дней не видел ничего, кроме нескончаемого мрака, а потом пришел он.

— Мираксис?! — поинтересовалась Селин.

— Тише! — взмолился послушник, находясь в преддверии безумия лишь от одного звука этого проклятого имени. — Он все слышит, он может прийти сюда в любое мгновение! Не стоит играть с судьбой! Не произносите это имя, не зовите его!

— Что произошло дальше? — спросила Анна.

— Он сказал, что я жив лишь благодаря тому, что Создатель наградил меня гибким умом и смекалкой. По его словам, вкусив мою кровь, он сможет получить мои знания, но перенять способность мыслить подобным образом невозможно, а ему от меня требуется именно это.

— Чего он потребовал в обмен на жизнь? — проговорила Анна.

— Он захотел, чтобы я сделал некое подобие той колбы, которую привезли из Ватикана. Она была источником света, сравнимого с солнечным, но быстро прогорала.

— Эта смесь использовалась во время взрыва в замке Виктора, — прошептала Селин, — в день суда, когда погибли старейшины. Теперь понятно то, как колба попала в руки Мираксиса.

— И что он от тебя потребовал? — узницы повторили свой вопрос, чувствуя замешательство послушника.