Проклятый Лекарь

Нужно было познакомиться с графом. Произвести на него впечатление. Стать для него полезным, незаменимым.

А для этого сначала нужно было убрать с дороги этого павлина Волконского, который уже успел примазаться к чужой беде, строя из себя великого целителя.

Я погладил невидимого Нюхля по его костяному гребню.

— Приготовься, малыш. Сейчас мы с тобой устроим небольшое, но очень эффектное представление. Пора показать графу, кто в этой клинике «лучший специалист».

Глава 25

Я подал мысленный сигнал. Нюхль, невидимой тенью скользнул к ногам Волконского и сделал то, что умел лучше всего — создал хаос.

Он своей маленькой костяной лапкой развязал шнурок и засунул его под начищенный до блеска ботинок аристократа. Волконский, который как раз пафосно жестикулировал, описывая графу преимущества своего отделения, запнулся на ровном месте и с удивлённым вскриком полетел вперёд.

Прямо на тележку с медикаментами, которую везла молоденькая медсестра.

Звон бьющегося стекла, визг девушки, поток отборных ругательств от Волконского. Идеально.

Я тут же подбежал.

— Какой ужас, Михаил! Вы не ушиблись? — мой голос был полон фальшивого сочувствия. — Надо же, у вас ноги прямо сами друг об друга заплетаются. Может, вам стоит провериться у невролога?

Ливенталь смотрел на эту сцену с ледяным, аристократическим презрением.

— Вы в порядке, Михаил? — холодно спросил он.

— В полном, Платон Игоревич, — стиснув зубы и потирая локоть, ответил Волконский.

— Нужно смотреть под ноги, молодой человек, а не витать в облаках, — отрезал он.

— Ты… — зашипел Волконский мне.

Я тут же проигнорировал своего поверженного коллегу и как бы невзначай посмотрел прямо на Ливенталя.

— Простите, ваше сиятельство, — я сделал выражение лица. — Вы здесь как посетитель или как пациент? Если как посетитель, то я настоятельно рекомендую вам немедленно стать пациентом. У вас серьёзные проблемы с сердцем.

Волконский, кое-как поднявшись на ноги при помощи подбежавшей медсестры, тут же попытался перехватить инициативу.

— Да, граф Ливенталь, пройдёмте в мой кабинет! — он взял его под руку. Ливенталь охотно зашагал рядом. — Не обращайте внимания на этого… стажёра из морга. Так вот, ваше сиятельство, как я и говорил, очевидно, стресс вызвал у вас пароксизмальную тахикардию. Нервное истощение. Сердце просто «сбоит». Я назначу вам Кордарон — самый современный и мощный антиаритмик! Он точно «успокоит» ваше сердце.

Они уже начали удаляться, но я бросил им в спину спокойную, ледяную фразу, которая заставила их обоих замереть.

— Простите за вмешательство, но Кордарон при тех симптомах, что описывает Платон Игоревич, может его убить.

Волконский побагровел и резко обернулся.

— Пирогов?! Что вы себе позволяете?! — рыкнул он на меня.

— Позволяю себе спасти жизнь ещё одному пациенту, — я подошёл к графу, полностью игнорируя Волконского. — Ваше сиятельство, опишите ваши приступы подробнее. Вы чувствуете головокружение при резком вставании?

— Да, особенно по утрам, — граф уже с интересом смотрел на меня.

— А сердце «замирает» или «трепещет»?

— Трепещет! — он удивлённо кивнул. — Точно! Как птица в клетке!

— Это не стенокардия, — я покачал головой. — Это пароксизмальная мерцательная аритмия, скорее всего, на фоне тиреотоксикоза.

Волконский фыркнул:

— Бред! Откуда у него тиреотоксикоз?!

Я снова обратился к графу:

— Ваше сиятельство, вы похудели в последнее время, несмотря на хороший аппетит? Руки дрожат? Потливость усилилась?

Ливенталь медленно, почти неохотно, кивнул.

— Всё так. Но я думал, это всё от переживаний… из-за дочери. Нервы знаете ли…

— Переживания запустили процесс, но ваша щитовидная железа, скорее всего, уже давала сбои. Посмотрите, — я указал на его руки. — Лёгкий тремор пальцев. Глаза слегка навыкате. И пульс… позвольте?

Я взял графа за запястье.

— Сто двадцать ударов в минуту в состоянии покоя. И он неравномерный. Волконский, — я повернулся к нему. — Какой пульс при стенокардии?

Тот нахмурился.

— Ну… обычно учащённый…

— Но равномерный, — поднял палец я. — А здесь — аритмия. А теперь, Волконский, самое главное. Кордарон, или Амиодарон, который вы так щедро хотели назначить, — это препарат, насыщенный йодом. А введение больших доз йода пациенту с недиагностированным тиреотоксикозом — это самый верный и быстрый способ спровоцировать тиреотоксический криз. Это кома. И почти стопроцентная смерть.

Я говорил, глядя прямо на графа, но обращался к Волконскому:

— Вы собирались не лечить его, Волконский. Вы собирались подлить масла в огонь его болезни.

Граф побледнел. Он посмотрел на Волконского так, будто тот был ядовитой змеёй.

— То есть этот… господин… чуть не убил меня? — голос графа дрогнул.

Я был беспощаден:

— Одна-единственная инъекция. И мы бы уже обсуждали не ваше лечение, а дату и место похорон, ваше сиятельство.

Волконский попытался возразить:

— Но… но нужны анализы! Подтверждение!

— Конечно, нужны, — кивнул я. — Анализы на гормоны ТТГ, Т3, Т4, а также на антитела к рецепторам ТТГ. Но лечение нужно начинать немедленно. Тирозол для блокировки щитовидной железы, пропранолол — но очень осторожно, под постоянным контролем пульса. И обязательно седативные — валокордин или настойка пустырника.

Граф смотрел на меня с новым, неподдельным уважением.

— Вы говорите как человек, который точно знает, что делает. В отличие от некоторых.

— Я знаю, ваше сиятельство. И я знаю, что стресс из-за пропажи дочери усугубляет ваше состояние. Найдём её — и ваше сердце успокоится.

— Вы так думаете? — в его голосе прозвучала надежда. — Думаете она найдется?

Нюхль на моём плече довольно зашуршал костями.

— Я уверен в этом. Мало ли какие новости могут прозвучать уже буквально завтра, — уклончиво ответил я.