Проклятый Лекарь

— У тебя ведь давление повышенное? Давно? — я активировал лёгкое некро-зрение. — Сегодня где-то сто пятьдесят на девяносто, не меньше. Левый желудочек сердца уже барахлит — гипертрофия миокарда, утолщение стенки. Экстрасистолы — внеочередные сокращения — в последнее время участились, правда? Чувствуешь иногда, как сердце «спотыкается», особенно после нагрузки?

Семёныч побледнел и молча кивнул.

— А ещё у тебя небольшой кальцинат — отложение солей кальция — в восходящей аорте, — я ткнул пальцем в свою грудь. — Вот здесь. Пока маленький, но он растёт. Если не займёшься своим здоровьем, Семёныч, то через пару лет окажешься на этом столе. Только уже в качестве моего клиента.

Санитар смотрел на меня как на призрака. Его лицо из красного стало землисто-серым.

— Как… как ты это… видишь? Ты что, рентген?

— Я многое вижу, Семёныч. Поэтому мой тебе добрый совет: больше так не шути. Стресс тебе категорически противопоказан. А теперь, будь добр, принеси мне крепкого чаю. С двумя ложками сахара. Мне нужно восстановить силы после всех этих розыгрышей.

Семёныч вскочил и, спотыкаясь о собственные ноги, умчался выполнять приказ.

Суеверный страх — лучший и самый надёжный мотиватор для таких простых душ. Теперь он будет смотреть на меня как на провидца и бояться даже косо взглянуть в мою сторону. Полезное приобретение. Свои глаза, уши и личный чайный сомелье в морге.

Семёныч принёс дымящийся чай, поставил его на стол с поклоном, достойным императора, и тут же исчез, бормоча что-то о неотложных делах. Кажется, я приобрёл себе личного раба.

Что ж, неплохо.

Я отпил сладкий чай и приступил к работе. Мёртвый оставил мне три тела для подготовки к выдаче родственникам. Рутинная, почти медитативная работа — обмыть, зашить разрезы после вскрытия, придать лицу умиротворённое выражение…

Но что-то было не так. Работая с первым телом, телом того самого Иванова, я почувствовал… отклик. Слабый, едва уловимый, как вибрация далёкой, натянутой струны, но определённо — отклик.

Раньше мёртвая плоть была для меня просто глиной. Инертной, холодной, послушной, но абсолютно мёртвой. А сейчас… сейчас в ней что-то было.

Не эхо жизни, нет. Это была моя собственная сила, которая начинала входить с ней в резонанс.

Картина складывалась.

Моя некромантская сила действительно выросла. И толчком к этому послужил именно тот случай в палате Воронцовой, когда я балансировал на самой грани, когда мой Сосуд был почти пуст.

Приближение к собственной смерти, это пограничное состояние, обострило мою связь с ней. Это был опасный, но, как оказалось, очень эффективный метод «прокачки».

Я сосредоточился, направив тонкую, почти невидимую струйку Живы в мёртвое тело. Раньше это было как лить воду в песок — энергия просто бесследно уходила в никуда.

Теперь… теперь было иначе. Я чувствовал, как ткани откликаются, хоть и вяло. Они не оживали — до этого было как до луны. Но они реагировали. Нервные окончания слабо вибрировали, мышцы подрагивали на микроуровне.

— Ну давай же, — пробормотал я, усиливая поток и концентрируясь на руке покойника. — Хоть пальцем пошевели! Покажи мне, что ты меня слышишь!

Ничего. Тело оставалось абсолютно мёртвым.

— Тьма! — выругался я вслух от досады. Почти получилось, но не хватило сил. Или сноровки в этом новом теле.

И тут Нюхль, который до этого с интересом наблюдал за моими манипуляциями, решил помочь. Он спрыгнул с моего плеча прямо на голову трупа и начал на ней подпрыгивать, словно пытаясь его расшевелить.

— Нюхль, прекрати дурака валять, ты мне мешаешь… — велел я.

И тут я увидел это. Глаз трупа. Правый. Он дёрнулся. Один раз, едва заметно, но я это видел! Мышца века сократилась!

Вот это да. Вот это прорыв.

Раньше максимум, чего я мог добиться в этом теле — это замедлить процесс разложения на пару часов. А теперь… мышечная реакция! Конечно, до полноценной некромантии, до поднятия легионов из могил было ещё очень далеко. Но это был не просто шаг. Это был гигантский скачок.

Проклятье, которое заставляло меня спасать живых, которое питалось жизнью, парадоксальным образом стало усиливать мою связь с мёртвыми. Чем больше Живы проходило через меня, тем сильнее стала становиться моя тёмная сторона. Какая извращённая, но прекрасная ирония.

Чтобы стать лучшим некромантом, мне нужно стать лучшим лекарем. Мой враг, сам того не желая, дал мне в руки ключ к невиданному доселе могуществу.

Домой я возвращался в редком для себя приподнятом настроении. День выдался на удивление продуктивным. Враг повержен и унижен, потенциальный союзник в лице Варвары приобретён, а главное — мои истинные, некромантские силы начали пробуждаться.

Впервые за долгое время я почувствовал не просто надежду на выживание, а предвкушение возвращения былого могущества.

Но у подъезда меня ждал сюрприз.

Двор гудел, как растревоженный улей. Дюжина крепких парней, бойцов Паши, загружала в два массивных чёрных внедорожника какие-то длинные, завёрнутые в брезент свёртки. Оружие — рунические пистолеты и короткоствольные автоматы — неприкрыто проглядывало из-под полов их длинных плащей. В воздухе пахло озоном, порохом и злой, холодной решимостью.

Паша, он же Чёрный Пёс, стоял у головной машины, отдавая последние распоряжения. Увидев меня, он кивнул.

Я подошёл.

— Что происходит? Переезжаете?

— Война, док, — мрачно ответил он, захлопывая дверцу внедорожника. — «Серые Волки» совсем оборзели. Сегодня днём напали на наш склад на Пресне. Троих наших положили.

— И?

— И мне нужна твоя помощь, — он сделал шаг ко мне. — Поедешь с нами.

— Я не боевой медик, Паша, — я поднял бровь. — Я патологоанатом и терапевт. Латать пулевые ранения на ходу, под огнём — не совсем моя специализация.

— Знаю, — его голос стал тихим, но настойчивым. — Но ты — лучший док в этом городе. Мои ребята тебе верят. Они видели, как ты Серого с того света вытащил. Одно твоё присутствие придаст им уверенности. Поехали. Прошу.

Глава 24

Интересный поворот. Бандитская разборка — это много раненых. С обеих сторон.

Много раненых — много благодарности. А мне нужна Жива. Очень нужна. Это шанс за одну ночь пополнить Сосуд так, как я не смог бы и за месяц рутинной работы в клинике.

С другой стороны, влезать в войну двух крупных кланов — не самая умная идея.

Шальная пуля, захват в плен, обвинение в пособничестве… последствий может быть масса. Но Паша прав. Они мне доверяют. А доверие в моей ситуации — это ресурс, который дороже золота. И который нельзя терять.