Проклятый Лекарь

— Док? — Паша ждал ответа. — Время не ждёт.

Внедорожники, словно подтверждая его слова, синхронно взревели мощными моторами.

— Ладно, — кивнул я. — Но на моих условиях.

— Каких? — с облегчением выдохнул он.

— Обсудим в дороге.

Я не стал ждать его ответа. Произнёс это как утверждение, а не как предложение, и тут же открыл тяжёлую дверь внедорожника, забираясь внутрь. Это был классический приём: создаёшь иллюзию, что всё уже решено, и не даёшь оппоненту времени на возражения.

Паша на мгновение замер, явно не ожидая такой наглости. А затем, поняв, что выбора ему не оставили, усмехнулся и сел рядом. Он принял мои правила игры.

Салон пах кожей, оружием и адреналином. Нюхль, невидимый для всех, тут же устроился у меня на коленях, недовольно поскрипывая костями. Ему явно не нравилась эта суета.

Я усмехнулся. В конце концов, что может пойти не так? Абсолютно всё.

Машины с рёвом тронулись с места. Впереди меня ждал вечер, полный крови, боли и безграничных возможностей. Моя стихия.

Двое бандитов на передних сиденьях молча проверяли свои рунические пистолеты, а Паша, сидевший рядом со мной, изучал какую-то карту.

— Итак, Паша, — я прервал эту тишину, когда мы выехали на широкое, почти пустое шоссе. — Теперь, когда я сижу в этой машине, окружённый вооружёнными до зубов людьми и еду неизвестно куда, самое время обсудить мои условия.

Он оторвался от карты и посмотрел на меня.

— Я слушаю, док.

— Мне нужны гарантии полной безопасности, — сказал я. — Я врач, а не боевой маг. Я не умею уворачиваться от пуль или ставить магические щиты.

Паша усмехнулся.

— Всё продумано, док. Мы же не идиоты, чтобы рисковать таким ценным активом. Смотри сюда.

Он развернул на коленях большой лист бумаги — детальный план какой-то промзоны. На нём крестиками и стрелками была обозначена расстановка сил. И в самом конце колонны, в так называемой «зелёной зоне», был нарисован небольшой фургон.

— Вот, — он ткнул в него своим толстым пальцем. — Это твой мобильный госпиталь. Бронированный микроавтобус. Броня держит автоматные очереди, стёкла — пулестойкие. Будешь стоять в паре кварталов от основного замеса, в полной безопасности. Раненых будем привозить прямо к тебе.

— И это всё?

— Не совсем, — Паша наклонился вперёд, и его голос стал серьёзным. — Понимаешь, док, это не просто работа. Одно твоё присутствие там, рядом с полем боя, поднимет боевой дух моих парней до небес. Они будут знать: даже если их подстрелят, у них есть шанс. Что лучший, мать его, док в этом городе их вытащит. Это дорогого стоит. Это — наше психологическое преимущество.

Психологическое преимущество. А до этого все выставил так, будто это крик о помощи. Но я знал, что он не так прост. И он знал, что я тоже.

Он хочет использовать меня как знамя, как живой талисман. Что ж, талисманы стоят дорого.

— Насколько дорогое преимущество? — спросил я.

Паша улыбнулся, понимая, что я повёлся на его игру.

— Пять тысяч рублей за одну эту ночь. Плюс по тысяче за каждого спасённого. Наличными. Сразу после боя.

Жива и деньги. Что может быть лучше? За одну ночь я смогу заработать больше, чем за месяц в этой проклятой клинике, и, что гораздо важнее, наполнить Сосуд. Риск огромен, но и куш соответствующий.

— Я согласен, — кивнул я.

— Вот и славно! — Паша с силой пожал мою руку. — Добро пожаловать в команду, док. Сегодня будет весело.

Я смотрел в тёмное окно, на проносящиеся мимо огни. «Весело». У бандитов и некромантов, видимо, очень схожее чувство юмора.

Внедорожник мягко покачивался на рессорах, убаюкивая, но напряжение в салоне можно было резать ножом.

Заброшенный склад на окраине города выглядел как декорация к фильму про апокалипсис: ржавый металл, выбитые окна и два десятка машин, выстроившихся в боевой порядок. Полсотни вооружённых до зубов людей, молча проверяющих оружие.

Меня проводили в бронированный микроавтобус, который Паша предусмотрительно поставил за углом склада, и начал раскладывать инструменты. Нюхль, невидимый для всех, забрался на крышу — оттуда ему был лучший обзор на предстоящее представление.

Началось оно внезапно.

Не было ни криков, ни предупреждений. Просто ночь взорвалась огнём и грохотом. Сухие, злые хлопки выстрелов, крики, глухие разрывы светошумовых гранат. Судя по тому, что стрельба шла с трёх сторон одновременно, «Серые Волки» атаковали грамотно. Кто-то из их главарей явно служил в спецназе, а не просто смотрел боевики.

Первый «клиент» появился через пять минут. Молодой парень с безумными от адреналина глазами. Пулевое в плечо, чистое, навылет.

— Держись, браток, — бормотал своему товарищу тот, кто его притащил. — Док тебя сейчас залатает, будешь как новенький.

Я остановил кровотечение, зашил рану, ввёл обезболивающее и влил тонкую, экономную струйку Живы, чтобы ускорить регенерацию.

— Как новенький! — он вскочил, проверяя руку. — Спасибо, док!

Два процента в Сосуд. Начало положено.

Следующий — осколочное ранение в бедре. Потом — глубокий порез на руке. Ножевое в бок. Перелом рёбер от удара руническим кастетом. Они сменяли друг друга, как на конвейере.

Я работал как автомат. Некро-зрение для мгновенной диагностики, быстрое хирургическое вмешательство, минимум Живы — только чтобы стабилизировать и отправить обратно в бой или на отдых.

И Жива лилась рекой. Не жалкими ручейками, как в клинике от лечения насморка. А мощным, горячим потоком. Искренняя, почти первобытная благодарность людей, которые только что смотрели смерти в лицо и были спасены. Эти парни, в отличие от изнеженных аристократов, знали настоящую цену жизни.

Я чувствовал, как Сосуд наполняется. Сорок процентов… Пятьдесят… Пятьдесят пять…

К концу боя, когда стрельба стихла, я проверил счётчик. Шестьдесят процентов! Невиданная, почти забытая цифра. За одну ночь я получил больше, чем за целую неделю в этой проклятой больнице.

Жаль, что клановые сражения происходят не так часто. На моей памяти это первый раз.

Полевым хирургом мне тоже бессмысленно устраиваться. Сражения случаются крайне редко — я умру быстрее, чем ко мне приведут раненого. Сейчас Российская империя не ведет активных войн с соседями. Потому клановые разборки куда интереснее. И опаснее.