Проклятый, одинокий, дракон

– Да, миледи, - бросилась грохотать рамами прислуга.
– Ваша горниШная как раз гулямШи по саду. С камердинером графа.

– Кто бы сомневавШись, - невольно скопировала странную манеру говора служанки Айна.

«Хотя камердинеров у неё ещё не было».

Она так и лежала, бездумно уставившись в потолок, когда нарисовалась Ивет и застрекотала, как сойка.

– Боже, мадмуазель, мы так переволновались, когда ко времени, что вы должны были вернуться, над горами началась гроза. Сверкали молнии, а гром доносился даже сюда, хотя здесь дождя и близко не было. Упало пара капель, но разве же это дождь?

– она по-свойски уселась рядом с Айной на кровать.

– Я хочу принять ванну, - бесцветным голосом Айна прервала словестный поток служанки, - переодеться и, как подобает, спуститься к ужину.

– Хорошо, мадемуазель, - подскочила служанка.
– Сию минуту всё сделаю.

Дверь за Ивет закрылась, но Айна слышала, что та с кем-то спорит.

– Мадмуазель Айна, - вернулась Ивет, плотно прикрыв за собой дверь.
– Там герцог де Риз, просит, чтобы я о нём доложила. Он хочет с вами поговорить.

– Скажи, я не буду с ним разговаривать.

– Я взяла на себя смелось, именно так ему и ответить, но он настаивает.

– Скажи, я не одета, и пусть убирается, - поднялась Айна на локтях.

Ивет кивнула, но едва распахнула дверь, герцог отодвинул девушку в сторону и вошёл.

– Милорд, миледи не одета, - только и успела выкрикнуть ему вслед девушка.

– Так пусть прикроется, - стоя спиной к комнате, ответил он служанке.
– Её прелести меня не интересуют, но этот разговор я больше откладывать не намерен.

– Возмутительная наглость, - поднялась с кровати Айна.

– Ну, вот видите, - повернулся де Риз.
– Всё оказывается не так и запущено. Вы одеты. Уверяю вас, миледи, надолго я вас не задержу.

Он небрежно махнул рукой Ивет, давая понять, чтобы она исчезла. Но от этой упрямицы не так-то просто было избавиться. Испепеляя взглядом герцога, она так вцепилась в дверь, что её только клещами отдирать.

– Подожди снаружи Ивет, - вздохнула Айна.
– Через минуту я освобожусь.

– Больше мне и не понадобиться, - дождавшись, когда служанка, сделав книксен, закроет дверь, повернулся де Риз.
– Я пришёл извиниться.

– За что?
– вздёрнула подбородок Айна.
– За то, что ваш коварный план - очернить меня в глазах принца - провалился?

– Это в мои планы не входило, - ответил де Риз, глядя прямо в глаза.
– Простите, что своим необдуманным предложением действительно чуть не доставил вам неприятностей. И рад, что исключительно благодаря вашему благоразумию, их удалось избежать.

– Я приняла ваши извинения, - ещё выше задрала подбородок Айна.
– И рада, что не доверилась вам. Мне страшно даже представить, что ваш дракон прилетел бы за нами по дороге. И я осталась бы одна ночью, в лесу или чистом поле. Или ещё хуже - он унёс бы меня.

Про то, какой разразился бы скандал, не окажись её в монастыре, когда приехала Лорина, не хотелось даже говорить.

– Простите меня, миледи, - опустил герцог голову на грудь.
– В грозу он слишком силён и неуправляем. Но, клянусь, он не причинил бы вам вреда.

Чёрные волосы скрыли лицо де Риза, и Айна увидела всё ещё желтеющий среди них застрявший листик.

Она протянула руку и достала его из спутанных волос, не особо церемонясь, чувствуя, как при этом выдёргивает несколько волосков. Но герцог даже не шевельнулся.

– Достаточно того, что я испугалась. И прошу вас впредь не делать мне больше ваших неприличных предложений.

Одна из его рук привычно лежала на эфесе шпаги. Айна потянулась к той, что безвольно повисла вдоль тела герцога и вложила в его ладонь мусор.

Тьер поднял голову и неожиданно поймал её пальцы.

– Испугались за себя или за меня?

И его вопрос неожиданно обескуражил девушку. Ведь на самом деле о себе она даже не думала.

– Просто испугалась, - отняла руку Айна.

– Обещаю, этого больше не повторится, - сделал он шаг назад. И только сейчас она обратила внимание на то, какой Тьер уставший. Осунувшийся, измученный, с посеревшим лицом. И его пыльная одежда, и растрёпанные волосы, и залёгшие под глазами тёмные круги - всё говорило о том, что это была тяжёлая ночь для него, и, непростой день.

Но Айна не собиралась его жалеть.

– Как герцогиня Одилонская могла узнать о ваших планах?

– Однажды она сделала то же самое. Только убежала из монастыря с Сольвино.

Тьер усмехнулся, откланялся девушке по-военному, стукнув каблуками, а когда резко открыл дверь, на руки ему упала прильнувшая к двери служанка. Он вручил ей выдранный клок своих волос и решительно вышел.

– Вы видели дракона?
– разглядывала Ивет что же такое герцог ей вручил, а когда, наконец, догадалась, брезгливо отшвырнула волосы в камин.

– Как ты посмела подслушивать, - возмутилась Айна и сморщила нос. В комнате завоняло палёной шерстью.

– Ну, вы же всё равно бы мне рассказали, - виновато потупилась служанка, а так я большую часть уже знаю.
– Кстати, эта дохлятина, герцогиня, когда вас не застала, и здесь закатила такой скандал! Собиралась ехать немедленно, как раз, когда начала собираться гроза.

– Наверно, кое-как утра дождалась, - сокрушённо покачала головой Айна.
– Прилетела как фурия ни свет, ни заря.

«А ещё она - любовница моего принца».

Как бы ни был добр и приветлив граф де Лешер, как бы ни был чудесен его замок, это были самые утомительные и тяжёлые для Айны дни.

И даже неожиданно ставший крайне любезным Лотер де Одилон, девушку скорее раздражал, чем радовал. Хотя он принёс ей милый букетик каких-то бледных, как он сам, голубых цветов, и долгие прогулки верхом по окрестностям с ним Айне даже нравились. Особенно его рассказы о севере.

Всё остальное Айна пропускала мимо ушей, в том числе байки про охоту и про войну, отвечала рассеянно и невпопад. Больше ни на что, кроме дум о предстоящей встрече с принцем, она не могла отвлекаться.

И к тому времени, как девушка, наконец, села в карету, чтобы совершить этот последний марш-бросок, за бессонную ночь Айна накрутила себя так, что не смогла даже позавтракать.

Видя её подавленное состояние, графиня де Монд, практически грудью заслонила вход в карету, категорически возражая против того, чтобы Лорина ехала с ними. И то, с каким злым лицом герцогиня де Одилон, ушла, означало, что Грэсия в её лице нажила себе кровного врага.