Пропащие девицы

Она всегда была маленькой девочкой, по крайней мере, такой он видел ее каждый раз, когда они внезапно пересекались. Возможно, именно поэтому его сбило с толку ее появление на премьере в холодном темном образе, ее поведение и то, как она общалась с окружающими. На рабочем месте она тоже была отчужденной, деспотичной и отталкивающе властной, как те многие женщины из его жизни, которые отчаянно хотели все контролировать. Полностью и безраздельно. Такая бы точно нашла выгоду в сложившемся положении и не просила его пресечь все слухи на корню.

Где-то глубоко внутри, подальше от чужих глаз Патриция Бэйтман осталась все той же маленькой чувствительной девочкой, что и четыре года назад. И Бен предпочел бы получить подтверждение своих догадок иначе. Видеть, как она рыдает у него на плече, и понимать, насколько тщетны все его утешения, что она не поймет ни слова, из сказанного им. Ощущать свое бессилие, когда он всегда был тем, кто решает проблемы. Хотя нет, бессилием было бы оставить Патрицию одну, когда ей казалось, что весь мир, ее мир, близкий и родной, ополчился против нее, оставить ее, как это сделал Джаред в вечер ее дня рождения. Вот, что такое бессилие и неспособность оказать помощь.

Бен поднял трубку едва ли не после первого звонка. Он и сам не знал, что ожидал услышать на том конце. И Патриция мялась, подбирала слова, сбивалась с мысли. Понять, что выражает ее голос, расфокусированная и замедленная речь, было сложно, и мужчина напряженно вслушивался в каждое ее слово, пытаясь услышать в потоке бессвязных извинений и форм вежливости, нужен ли он ей сейчас. Нужен ли ей сейчас рядом человек, который поддержал бы Патрицию Бэйтман.

И когда Патти наконец сказала, что они с Робин помирились, Бен перестал параллельно соображать, как отложить перелет еще на несколько дней. Сейчас он еще раз пересмотрит все комплекты документов, а завтра утром сядет на самолет до Лондона, чтобы попытаться хоть на некоторое время последовать совету Кена и Дженнифер и оставить заботу о Патриции на Робин Уильямс и Джареда Лето, которому уже давно стоило бы объявиться на ее пороге как минимум с извинениями, а самому вместе с Заком заняться съемками. Но когда Патти пригласила его присоединиться к их домашней вечеринке, Бен не раздумывая согласился.

Еще час спустя волшебная косметичка, некогда спрятанная в не менее волшебном ящике с комиксами, ощутимо опустела. Робин с Патти, попивая шампанское, вспоминали, как по молодости пытались заново изобрести велосипед и придумывали всевозможные способы улучшения хорошего: потребления чудо-травы. Они смеялись только одним им понятным шуткам, а Крис, расслабившийся от близости Робин и травки, наслаждался моментом затишья, пока Бэйтман опять не включила режим суки, чтобы напомнить ему о том, какой он жалкий ничтожный смертный.

–А кокос? – спросила Патти.

– Макс нам потом долго вспоминал свой разбитый штатив, – подхватила Уильямс, и обе девушки рассмеялись. – Но получилось круто. А может, закажем еще и фруктовую корзину, раз курьер не особо спешит с заказом?

После того как Бен согласился приехать, что удивило Патти не меньше, чем сам факт, что Робби подбила ее на этот камикадзе звонок, девушка провела скрупулезную инспекцию того, что осталось от их пиццы и гребаных овощных бургеров. Результат был неутешителен. В картонной коробке лежали только недоеденные корочки, а бутеры Робби с Мартином подмели без остатка, даже бумажного пакета нигде не видно было. На столе стояла бутылка шампанского, коих в холодильнике после завершившейся раньше, чем ожидалось, вечеринки было еще много, и клубника. Если в доме у Патриции Бэйтман было шампанское, клубника была самим собой разумеющимся продуктом.

Такой набор вполне устраивал как Робин, так и Патти. Криса в этом случае никто не спрашивал. А вот Аффлека, которого она, вполне возможно, лишила ужина, надо было кормить чем-то более существенным. Да и клубника со сливками на позднем ужине с мужчиной (Мартин опять же не в счет) задевала остатки ее католической морали, потому с полчаса назад все временные обитатели квартиры на пару с местным обслуживанием и доставкой страдали от Бэйтман, которая не знала, чего бы ей захотеть.

– И бананы… – мечтательно продолжала Робин. – Мы так и не попробовали, помнишь?

Забыть о том кокосово-цитрусовом месиве на кухне у Макса было сложно. Уж он-то точно не забыл, до сих пор подтрунивает, вспоминая им грехи молодости. Патти вспомнила весь этот трэш, мокрые руки, брызги сока на белой футболке и содрогнулась. Нет, такого ее гостиная не заслужила. Такого не заслужила ни одна комната этой квартиры.

– Нет, Робин, только через мой труп, – протестовала Патти, но как-то очень слабо и неубедительно.

– Значит, да, – улыбнулась подруга, набирая номер доставки Lassens. – Да… Самую большую, что у вас есть…

Патриция со смутным предчувствием беды слушала разговор Робин с супермаркетом, но была слишком расслаблена, чтобы предотвратить надвигающуюся смерть предметам облюбованного интерьера. Уильямс все еще что-то выясняла у оператора, активно размахивая руками, а Крис напряженно следил за тем, чтобы она ничего не задела и не ударилась. И когда девушка, наконец, нашла нужное положение, закинув ноги на стол, он убрал на пол разбросанные по нему журналы вместе с коробкой от пиццы, мимо которой Робби промахнулась разве что на несколько сантиметров. Патти только прыснула со смеху, оставив такую благодарную почву для насмешек без комментария. Ее сейчас куда больше волновало то, как плавно пузырьки шампанского поднимались вверх и исчезали с поверхности жидкости.

– Хэй, Патти, что мы будем делать с твоим Бэтменом, когда он придет, а ты уснешь, – Робби бесцеремонно пнула подругу ногой так, что та едва не пролила на себя шампанское. – Бен это уже видел. И если он не извращенец какой, то наблюдать за спящими девушками не приносит ему особого удовольствия. Пора раскачать эту вечеринку! – провозгласила Робин, выкручивая музыку погромче.

Она запрыгнула на журнальный столик, любимый и оберегаемый не хуже бриллиантов короны Justin Van Breda, и потянула Патрицию за собой.

Картина, которую застал Бен, заставила его на несколько мгновений задержаться у дверей, оценивая масштаб маленькой домашней вечеринки. Курьер же, который так вовремя пришел пополнить стратегические запасы, тщетно пытался разглядеть что-то за широкой спиной актера. До него доносились только неслаженные вопли двух девиц, которые пытались подпевать на непонятном языке рвущейся наружу из квартиры музыке. Кроме немецкого регги из квартиры рвался еще и плотный запах марихуаны, плотный настолько, что почти превратился в дым, как в гребаных гангстерских фильмах, где банда нигеров вываливается в клубах дури из какой-то до безобразия обвешанной тачки. Как ни старался, большего заметить ему не удалось. Аффлек забрал у него пакеты и закрыл дверь.

– О, Бэтмен! Привет! – Робин первая отреагировала на гостя. – Заходи, снимай костюм… Ааа, черт, ты сегодня не в нем…

Патриция споткнулась и едва не упала со стола.

– Бен, – девушка неловко улыбнулась, спускаясь на пол. – Боже.. – Она нервно поправила халат, перевязав его поясом. – Я так рада, что ты пришел.

– Я смотрю, с Богом вы вполне успешно примирились при помощи даров его, – мужчина кивнул в сторону истощившегося стратегического запаса.

– Сестра Робин предлагает Бэтмену, пока он не при исполнении, тоже присоединиться, – девушка протянулся Бену косяк.