Пропащие девицы

– Я боюсь уснуть, – задумчиво произнес он. – Просто… Мне кажется, что я усну, затем проснусь, а ты – всего лишь мой сон. Самый прекрасный сон, который мне когда-либо снился…

– Какая глупость! – девушка закинула ногу на его живот и тихонько рассмеялась. – Я всегда буду рядом, скоро ты вернешься в Америку, и я постараюсь почаще навещать тебя в туре по Штатам. Я люблю тебя, забыл?..

– Уже забыл, повтори, у меня память дерьмо, – ответил Крис, улыбаясь.

– Я. Тебя. Люблю, – прошептала ему на ухо и поцеловала в щеку. – Люблю твои руки. Люблю твои губы, твой нос…

– Черт возьми, даже нос? – музыкант громко рассмеялся. – Ты уверена?

– Молчать! – Роббс прислонила свой пальчик к его губам. – Да, я люблю твой нос. И твои глаза… Тебе девушки говорили о том, какие у тебя красивые глаза? Они просто с ума меня сводят… Глаза, точно глубокое синее море.

Он взял ладонь Робби в свою руку и несколько раз нежно поцеловал. Потом посмотрел на возлюбленную и, посмеиваясь, произнес:

– Девушки мне ничего такого не говорили. Они считали меня просто милым. А милым парням никто не дает…

Роббс рассмеялась так, что в боку начало покалывать.

– Ну, сейчас с этим проблем уже нет? – спросила она, поглаживая его чуть ниже живота. – И ты до сих пор милый парень…

Резко перевернувшись, Крис навис над Робби и с жаром поцеловал в приоткрытые губы. Затем начал покрывать поцелуями ее нежную шею и грудь. Девушка выгнулась и тихонько застонала.

– Я тебя хочу, – прошептала она. – И буду хотеть всегда, пока очередной тур Coldplay не разлучит нас…

Крис осторожно развел в стороны ее соблазнительные загорелые ноги и оставил крохотный поцелуй на коленке. Уильямс приподнялась на локтях и добавила:

– Хотя… Даже в этом случае я буду продолжать тебя хотеть…

– Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, – произнес музыкант. – Я так люблю тебя…

А еще несколько часов спустя они остановились у какого-то лаунж бара с вывеской в восточном стиле. Выглядело заведение подозрительно, но они уже давно утратили последние остатки здравого смысла в выпивке, а силы на танцполе. Несмотря на прохладу ночной пустыни и благодаря ей, Патти чувствовала, как мокрый холодный шелк платья прилипает к коже, как горячее и не менее влажное тело, которое испытывало непреодолимую необходимость прислоняться, притягивать ее все ближе, ощущать рядом, своей и опалять горячим шепотом ее шею.

– Зайдем? – спросила Патти в надежде на положительный ответ. Ноги просто отваливались, а отсутствие кондиционера и свободного пространства грозило вылиться в перегрев и окончательный отказ мозга.

Где-то в предыдущем клубе два придурка, которые опять остались на ее попечении, придумали поспорить, кто из них больший Тарзан каменных джунглей и решили, что будет весело найти дорогу до отеля пешком. Ночь ведь была в самом разгаре, и до рассвета они обязательно должны были взять правильное направление. Патриция была настроена скептически, но вызвать такси и предоставить их самим себе не могла, потому что была в ответе по крайней мере за одного из них и его плачевное состояние.

– А почему бы и нет? – улыбнулся Джей, жажда новых ощущений под воздействием алкоголя никак не утихла, даже наоборот. В трезвом уме он бы и то тщательнее прикинул последствия посещения заведения с полуперегоревшей вывеской и стенами, расписанными уличными художниками от слова худо.

Внутри все оказалось не так ужасно, как Патти уже успела придумать, пока они спускались по бетонной выщербленной лестнице. Хоть подвал и походил скорее на бомбоубежище, чем на более или менее уважаемое заведение Лас-Вегаса, обставлен он был довольно уютно, и люди за столиками были довольными и спокойными. Неудивительно, ведь вокруг сновали официанты с родины Боба Марли, с дредами, всеведущей улыбкой и в трехцветных вязаных шапочках. Первые подозрения уже начали закрадываться в сознание Бэйтман. Ведь в этих пирожных нет гашиша, о добрый самаритянин?

– Да у тебя просто чуйка на отличные заведения, жена! – воскликнул Шеннон, нарушая всеобщее умиротворение сомнительного происхождения. – И когда нам в этом месте забьют косяк побольше?!

Патриция шикнула на разбушевавшегося Шенимала и потащила обоих Лето за столик подальше от обозрения и публичного позора. Ей было даже как-то обидно, что все выпитое за вечер не смогло в ней притупить вот этого глупого ощущения долга и приличия. Лучше бы она сейчас глупо посмеивалась вместе с Джаредом, рассуждая о волшебстве марихуанотерапии.

– Марихуанотерапия? – хмыкнула девушка. – А такое слово вообще есть?

– Вот как только испробуешь его на себе, сразу поймешь, что существует, а что нет, – философски заметил Джей, и Патти даже с подозрением принюхалась к воздуху вокруг на предмет запаха этой самой чудо травы, но, надо признать, вытяжка здесь работала на ура, и до нее донеслись только запахи десертов из-за столика напротив.

Они долго изучали меню заведения, которое то ли действительно содержало пирожные с гашишем, мороженое с абсентом и шоколад с марихуаной, то ли просто было очередной забавной стилизацией под растаманский рай. В любом случае, все звучало настолько аппетитно, что все они, не сговариваясь, решили попробовать если не все, то столько, сколько в них влезет. Официант в футболке с флагом Ямайки понимающе улыбнулся в ответ и исчез, чтобы через мгновение возникнуть с маленьким медным блюдечком, на котором лежал косяк, который размерами больше походил на трубку мира.

Молитвы Шеннона Лето были услышаны, и он тут же с жадностью накинулся на дары бога Джа.

– Только поделиться не забудь, – напомнила ему Патти, после того как мужчина затянулся, желая, видимо, вдохнуть все и за раз.

Ше нехотя протянул дар от заведения девушке. Надо сказать, что дурь у местных Бобов Марли была первоклассной, даже круче той, которую калифорнийские монашки выращивают в медицинских целях. Девушка тут же поняла нежелание старшего Лето делиться и даже не удивилась, когда и младший потянулся за затяжкой.

Мир сразу стал более приятным местом, чтобы жить, а все люди превратились в братьев. Патриция удобно устроилась на диване, откинувшись на подушки, пока они неспешно продолжали передавать косяк. Все вокруг становилось легким и невесомым. Несущественным. Все, кроме самого ощущения счастья, что они здесь и сейчас сидят в этом неизвестном баре, слушают странные африканские напевы и лениво переговариваются, стараясь не нарушать общей идиллической атмосферы.

– Что-то эта трава нихера не расширяет горизонты… – обломал весь кайф Джаред.

– Ага, – хихикнула Патти, глядя на распластавшегося рядом с ней на диване Лето, – только зрачки.

Огромные бездонно-черные со светло-голубым ободком радужки. Как на постере к «Реквиему…». Еще одному фильму, по герою которого, все еще хорошо воспитанные одноклассницы сходили с ума и замаливали грехи. Патриция рассмеялась. До чего все это нелепо! Она трахает кумира своих одноклассниц. О них пишут в газетах. Им обмывают косточки при каждом удобном случае. И сейчас она сидит с ним совсем рядом, гладит его по волосам и смотрит в бездонные глаза. Глаза в глаза. Она…