Пропащие девицы

Девушка собиралась уже отложить телефон, убедившись, что прочитала о себе абсолютно все, но заметила сообщение с личным адресом. Адресом Джареда Лето. Этот говнюк не соизволил даже позвонить.

«Привет, Патти,

я не был уверен, что ты возьмешь трубку…»

Черта с два она бы вчера взяла трубку. Хотя нет… она бы ответила, и то, что в ответ услышал бы Лето, ему бы очень не понравилось. Патриция была готова перезвонить ему прямо сейчас и, не стесняясь в выражениях, объяснить, куда ему засунуть его чертово письмо и в скольких экземплярах, но стюардесса попросила выключить все мобильные устройства и не пользоваться ими все гребаные шестнадцать часов с пересадками.

Хотя… в Стамбуле у нее будет целых два часа на то, чтобы сказать все, что она захочет. Если ее не заберут в местную тюрьму за нарушение каких-то местных мусульманских правил поведения для женщин.

Она вновь усмехнулась. Было бы совсем неловко попадать аж в такие неприятности из-за одного мудака, который угрожал ее подруге. По-другому воспринять сообщение о том, как Джаред слезно молил Аннабелль не подавать в суд на Робин, она не могла. Патриция отбросила коммуникатор на соседнее кресло, прошипев:

– Мудак…

– Надеюсь, что вы это не мне, мисс, – сказал ее сосед, протягивая телефон обратно.

– Простите, – Патти попыталась улыбнуться, – просто у меня вчера был очень сложный день.

Она очень надеялась, что на этой прекрасной ноте они распрощаются с неряшливым незнакомцем до конца перелета, когда мило улыбнутся друг другу на прощание, объединенные тайной глупого инцидента с «блэкберри».

– Я вас прекрасно понимаю. Бракоразводный процесс, знаете ли…

Даже если у Патриции до этого были огромные пробелы в той части права, которая отвечала за любые аспекты брака, после долгого, в основном одностороннего разговора с мистером Слоуном она была готова ко всему: от заключения брачного договора и уклонения от налогов до раздела имущества и детей. От мысли о последнем ее аж передернуло от мороза по коже, несмотря на жару и сутолоку в турецком аэропорту.

Джареду Лето безумно повезло. У Патриции Бэйтман нашелся совершенно иной объект для гнева. Какой-то криворукий говнюк посеял ее чемодан где-то между Стамбулом и Афинами. И сейчас она разговаривала с другим криворуким говнюком, который пробивал по базе его возможное положение. И нахрена было вообще так тщательно собирать вещи, если их просто просрут по дороге? Приблизительно в таких же выражениях она обкладывала сотрудников аэропорта и турецкие авиалинии, которые так активно рекламировались в «Бэтмене против Супермена». Надо позвонить Бену и сообщить ему, какие же Turkish Airlines дерьмо. Очень по-робиновому. Тень улыбки коснулась ее лица, но сразу же исчезла, когда криворукий говнюк номер два начал по третьему кругу задавать одни и те же вопросы.

А тем временем самого времени у нее оставалось все меньше. Последний паром на острова, где находилась шелковичная ферма, отходил в пять вечера, видимо, тогда, когда жители этого зажопинска отходили ко сну вместе с заходом солнышка. И ведь неплохо было бы купить хотя бы самое необходимое из того, что было в багаже, пока она еще в пределах цивилизации. Вряд ли в том же таки зажопинске она найдет кремы от Clinique и гель для душа от Givenchy.

К вечеру, когда она на лодке очень болтливого местного, который умудрялся с полсотней английских слов достать ее своим трепом до полуобморочного состояния, добралась до места, то была готова забыть свое обещание не надираться. Вопреки тому, что менее суток назад обещала себе не пить по крайней мере с месяц. Доброжелательные местные жители помогли ей забыть о торжественном обещании, щедро сдабривая ужин вином. И уже несколько бокалов спустя она готова была хвалить Вакха, Диониса или кто тут отвечал за выпивку и оргии следом за древними греками.

Крис предложил поужинать в ресторане, но Робин упрямо отказывалась покидать дом, в котором они наконец-то остались только вдвоем. Да и вид у Мартина был такой измученный, что ей хотелось самой за ним поухаживать. Поэтому, как только они покинули спальню, в которой провели большую часть дня, Роббс решила приготовить ужин.

– Милая, может, лучше просто закажем что-то, если ты не хочешь никуда ехать? – Крис с мольбой во взгляде посмотрел на девушку, которая, закрутив в пучок волосы, шарила в холодильнике в поисках нужных ингредиентов. – Ты, наверное, устала и…

– Я не устала, – выглядывая из-за дверцы, ответила Уильямс. – И вообще, сходи, займись чем-нибудь, Крис. Не мешай мне тут.

Она выложила на стол шесть яиц и улыбнулась.

– Мяса не будет, все, как ты любишь, – вытаскивая миску, продолжала Робин. – А если ты боишься, что я тебя отравлю…

– Ну что ты, детка! – Мартин попытался придать своему тону большей убедительности, но даже сам почувствовал, как все это фальшиво выглядит. Он боялся. Он чертовски боялся.

– В любом случае, – Робби громко рассмеялась, – блевать ты будешь не один. Я теперь всегда рада составить компанию. В этом вопросе.

Улыбнувшись, Крис ушел с кухни. С одной стороны, он не верил в то, что Робин сумеет приготовить что-то более сложное, чем омлет. Но с другой стороны, как же приятно было наблюдать за ней. Она на его кухне и пытается хозяйничать. Пожалуй, ради такого можно и один раз отравиться. Мужчина снова улыбнулся. Мельком взглянул на свое отражение, проходя мимо зеркала. Долбаный влюбленный идиот! И эта тупая улыбка не покидает лицо. Он был счастлив. И сейчас, когда она была рядом, все остальное не имело никакого значения. Скандалы, сплетни, злость… Нападки Гвинет или подростковый максимализм Эппл. Все это казалось таким крохотным по сравнению с тем чувством, которое согревало его изнутри всякий раз, когда Робин улыбалась ему.

Крис решил принять ванную, а Уильямс, между тем, уже налила на сковородку масло и основательно проплакалась, пока резала лук. Это блюдо было одним из ее любимых в детстве. И ее бабка готовила его лучше всех в целом мире. Хотя, наверное, каждый житель Испании считает, что именно его бабушка\мама\тетка готовит «tortilla de patatas» лучше, чем бабушка\мама\тетка того, кто в данный момент говорит об этом.

Очень важно было дождаться, пока этот так называемый картофельный омлет остынет. Иначе есть риск не почувствовать ничего, кроме привкуса жареного лука.

Робин хорошо помнила, как бабка хлестала ее по рукам, когда та в нетерпении пыталась ухватить с тарелки кусочек омлета, который был выставлен на охлаждение.

Пережаривая картофель и лук, Робби включила музыку и начала подпевать Софи Элис-Бекстор, которая пела о том, что более не способна сдерживать свои чувств.

– We should be lovers!.. – кокетливо подмигнув вошедшему в этот момент Мартину, в голос пропела девушка. И направила на него деревянную кухонную лопаточку.

– Пахнет потрясающе, – музыкант подошел к новоиспеченной кухарке и, чмокнув в шею, притянул к себе. Робин стало щекотно, и она, хихикая, попыталась высвободиться. Крис заглянул в сковороду через ее плечо и произнес: – Скоро будет готово?

– Нужно еще дать этому остыть, – оборачиваясь к мужчине, Уильямс обвила его шею руками и поцеловала в поджатые губы. – А вот тебе остывать совсем не обязательно…

Вскрикнула Роббс скорее от неожиданности. Крис приподнял ее и, усадив на кухонный стол, начал с жадностью целовать. Он был голоден. Но голод этот не имел никакого отношения к «tortilla de patatas».

Одному Богу кухонных плит известно, как стряпня Робин не превратилась в угли. Спустя час, они ужинали. А после Уильямс предложила посмотреть один из ее любимых фильмов. И так как выбирать Крису пришлось между «Мулен Руж» и «Бурлеском» с Кристиной Агилерой в главной роли, он уснул спустя полчаса.