Прощайте, сожаления!
Шрифт:
19
Александре было холодно. Включённый электрический обогреватель у её ног не помогал: её продолжал бить озноб. Она знала, что это не только из-за чуть тёплых батарей и всего лишь двадцати градусов в квартире. Накануне произошло именно то, чего она со страхом ждала в последние дни: Анжела от угроз перешла к действиям. Около десяти часов к ней в приёмную зашла незнакомая женщина приблизительно её лет, нервная, сухопарая, с выщипанными бровями и гладко зачёсанными назад, как бы "зализанными" волосами, собранными на затылке в узел, - с виду обычная чиновница. Незнакомка заявила, что назначена Анжелой Сергеевной на должность исполнительного директора ООО "Синергия" и должна принять от Александры все дела. В подтверждение
Прекрасно понимая, что Анжела ещё не вступила в наследство и никакая не собственница, Александра всё-таки спорить не стала. Она послушно отдала новоявленной директрисе печать, ключ от сейфа и все документы ООО, а затем поехала домой, испытывая облегчение оттого, что Анжела всё решила за неё. Теперь настала пора совершить бесповоротный поступок: привести в действие свою заранее заготовленную "бомбу" - фальшивый договор аренды "Плазы".
Однако наутро к ней вернулись сомнения. Она с тоской бросила взгляд из окна своей квартиры: во дворе её дома было сыро и грязно. Вот так же бесприютно, холодно и грязно было и на её душе.
Что же делать? Сыграть ту роль, которую от неё ожидают, - покорной, законопослушной овечки? Пожалуй, она согласилась бы с этим, когда бы вопрос в данном случае стоял не о том, чтобы содрать с неё шкуру. Потому что у неё не было трёх миллионов, которых от неё потребовала Анжела, и законным путём взять такую сумму ей было негде. В этом она убеждалась, обдумывая свою ситуацию снова и снова.
В содержание проклятого бутика уходила, как в прорву, почти вся скудная выручка от реализации товаров. Даже после того, как она сократила одного продавца и оставила только четырёх, работавших вдвоём по двенадцать часов три дня подряд и затем сменявших друг друга, её чистый доход не достигал и пятидесяти тысяч. Хотя продавцам она платила жалкие пятнадцать тысяч, точнее, доплачивала до этой суммы то, что им не удавалось заработать по договору: пятьсот рублей за день работы плюс пять процентов от выручки. Без такого гарантированного минимума они просто ушли бы от неё.
Александра обдумывала и возможность признания её банкротом. Впрочем, лишь как чисто теоретическую. Потому что внутренне была совершенно не готова расстаться со своим новым статусом бизнес-леди, личным автомобилем и пусть очень небольшим, но уже ставшим привычным доходом от бутика. Где ещё она достанет эти сорок тысяч рублей в месяц? И разве можно в её возрасте снова проситься куда-то в наёмные работницы? В какую-то газетку - журналисткой, девочкой на побегушках? Это казалось делом унизительным, тягостным и просто безнадёжным, так что приемлемый вариант оставался один-единственный: попытаться использовать поддельный договор аренды "Плазы". Пусть это и грозило обвинением в мошенничестве, но зато давало надежду на сохранение всего достигнутого.
Но всё-таки её угнетала мысль о том, что предстоит совершить преступление. До такого она ещё не доходила. Ей требовалось какое-то оправдание для своего решения. Она снова бросила взгляд в окно: по двору брела старуха с полиэтиленовым пакетом, шаткой походкой, сгорбленная, то и дело останавливаясь для того, чтобы передохнуть. Эту бабку Александра видела уже много лет, но знала про неё только то, что она одиноко живёт в соседнем подъезде. "Ты кончишь, как эта карга, нелепая, жалкая, никому не нужная, если не решишься", - шепнул ей внутренний голос. На миг она ужаснулась и почувствовала: нет, подобная судьба не для неё, лучше уж рискнуть...
Что-то переломилось в её настроении. Состоявшееся решение быстро набирало крепость по мере того, как изворотливый ум находил всё новые аргументы в пользу сделанного выбора. Она вспомнила свои разговоры с Чермных, особенно тот, что произошёл накануне её назначения на должность коммерческого директора ООО "Синергия". Он просветил её о том, как надо готовить отчётность для налоговой инспекции. Он говорил, что ловчить естественно и необходимо. Что в богоспасаемом Ордатове ловчит каждый, кроме какого-нибудь всеми затюканного дурака. Что вполне порядочных людей нет практически нигде. Что на справедливость и милосердие в этой стране рассчитывать нельзя. Что ещё в восемнадцатом веке Артёмий Волынский, последний из "птенцов гнезда Петрова", прохрипел, когда палачи Бирона волокли его на варварскую казнь четвертованием: "Нам, русским, не надобен хлеб: мы друг друга едим и с того сыты бываем". И что этот вольнодумец Волынский был, по мнению историков, всё-таки казнокрадом...
Если всё вокруг на самом деле так беспросветно, если правды всё равно нет нигде, то обмануть ненавистную Анжелу, суд и государство - это значит бросить смелый вызов существующему порядку вещей.
Именно это она и сделает, подав иск на основании поддельного договора. Так она встанет в один ряд с Надильным и другими известными бунтарями, которые тоже обманывали государство, и проучит Анжелу. При этом Анжела всё-таки не останется без куска хлеба...К тому же риск на самом деле не так велик. Она вспомнила о том что читала в Интернете: что именно жертва мошенничества должна доказывать подложность спорного документа, а для изготовителей фальшивок реальная ответственность не наступает практически никогда. Просто потому, что правоохранители обычно не желают связываться с такими делами и предъявлять обвинения. И разве может быть иначе? Ведь любая почерковедческая экспертиза неизбежно субъективна. Почти никогда нельзя быть вполне уверенным в том, что сомнительный документ на самом деле фальшив и что эксперт не ошибся. Особенно в тех случаях, когда подделана лишь одна подпись...
Для начала нужно было достать где-то сто тысяч рублей, чтобы нанять адвоката. Отчего не в банке "Цимес", где у неё расчетный счёт? Когда она приехала туда и изложила свою просьбу молодому сотруднику, чьё свежее лицо приятно контрастировало с его дорогим костюмом цвета индиго в пепельную полосочку и шикарным бело-чёрно-голубым галстуком, тот устремил на неё весёлый взгляд:
– Зачем вам кредит для развития бизнеса на такую несерьёзную сумму? Лишние заморочки! У нас довольно сложная процедура рассмотрения подобных кредитных заявок. Тогда как обычный потребительский кредит под шестнадцать с половиной процентов годовых я готов выдать вам немедленно...
Она с лёгким сердцем согласилась, получила деньги и поехала в адвокатскую контору. Там адвокат со странной фамилией Приз, моложавый, но весь точно вылинявший, со светлой, тронутой сединой причёской "ёжиком", сеточкой морщинок на востроносом лице, похожем на мордочку грызуна, и сладкой улыбкой, встретил её с подчёркнутым почтением. Но она всё-таки внутренне трепетала в опасении, что он рассмеётся ей в лицо, увидев её арендный договор - эту дешёвую подделку, настоящую "филькину грамоту". Однако он как будто без тени сомнения осмотрел "липовый" документ и сразу же предложил заключить договор поручения, по которому брался подготовить исковое заявление об устранении препятствий в пользовании арендованным имуществом, направить его в суд и затем представлять там интересы доверительницы. Всего за адвокатское сопровождение дела в суде первой инстанции он запросил семьдесят тысяч рублей, из которых половину нужно было уплатить сразу, а остальное - накануне слушания дела. За эти деньги Александре было обещано освобождение от необходимости её личного участия в процессе. Не раздумывая, она заключила договор и заплатила тридцать пять тысяч.
Из адвокатской конторы она вышла со смешанными чувствами возбуждения, страха и горечи. Двадцать пятого декабря, в тот самый день, когда почти весь мир празднует Рождество, оказаться вынужденной совершить преступление! В глубине души она очень сомневалась в том, что из её затеи выйдет что-то хорошее. Но совершенно точно она знала, что просто так, без сопротивления, сдаться не может. И потому теперь, после перехода через "Рубикон", ей было всё-таки легче, чем утром, когда она ещё не знала, как поступить.
Она поехала домой по заснеженной, знакомой с детства улице Менжинского, застроенной трёх- и четырёхэтажными старыми домами с пятнистыми стенами и щербатой лепниной, медленнее, чем обычно. Она с удовольствием чувствовала, что медленная, сосредоточенная езда успокаивает её. Но всё-таки мысли её возвращались снова и снова к её авантюре. Только сейчас ей думалось об этом спокойно, почти отвлечённо, словно о том, что уже не зависело от неё.
Ей вдруг пришла в голову идея о том, что в городе, в котором долго живёшь, рано или поздно начинаешь чувствовать себя актёром на сцене. Особенно, когда попадаешь в давно знакомое место. По улице Менжинского, когда ей было одиннадцать лет, пролегал её маршрут в Дом пионеров, где она занималась в танцевальной студии. В студенческие годы она ходила к подруге, которая жила на этой улице в доме напротив здания райкома партии, ныне администрации Октябрьского района. В десяти минутах ходьбы отсюда был проектный институт, где двадцать лет назад она работала программистом, а вон за той одинокой шестнадцатиэтажкой, ненароком затесавшейся в сталинскую застройку, в неказистом двухэтажном здании размещалась редакция газеты "Ордатовская трибуна", где ей тоже довелось трудиться. Город представился ей огромной сценой, на которой она - в своей глубинной, сокровенной сути одна и та же девочка Саша - играла разные роли: школьницы, студентки, молодой программистки, журналистки, а теперь бизнес-леди. И не приведи-то Бог дойти ещё до роли осуждённой преступницы!..