Прощайте, сожаления!
Шрифт:
– Что же, будешь всю жизнь принимать лекарства? Ведь гипертония, кажется, неизлечима?
– Этот же самый вопрос о лекарствах я задал врачихе, - печально усмехнулся Каморин.
– И она мне ответила: "Отменить их нельзя, потому что у вас может вдруг случиться криз". Да, эта болезнь считается неизлечимой. Но я набрёл в интернете на методику немедикаментозного снижения давления, которую предложил один белорусский врач по фамилии, кажется, Лесник. Он рекомендует неторопливый бег, ограничение потребления соли и полный отказ от алкоголя, дыхательные упражнения с коротким вдохом и длительным выдохом, массаж головы и тёплый душ. Я и раньше бегал по утрам, раза два в неделю, а теперь стараюсь делать это каждый день, когда давление в допустимых пределах, то
– И уже совсем обходишься без таблеток?
– Нет, если при измерении давления трижды подряд с интервалом в несколько минут оно оказывается больше, чем сто сорок на девяносто, я принимаю шесть миллиграммов лозапа и столько же капотена. Режу бритвой таблетку лозапа массой двенадцать с половиной миллиграммов пополам, а таблетку капотена массой двадцать пять граммов - на четыре части. Тут смысл в том, что капотен даёт эффект быстрый, но не стойкий, а лозап - медленный и "долгоиграющий". Вместе они дополняют друг друга. Если минут через сорок принятое не помогает, принимаю ещё такую же дозу. Но теперь у меня уже не каждый день доходит дело до таблеток...
– Я рада за тебя. Только не пойму, как можно без соли есть, например, суп...
– Борщ будет вполне съедобен и без соли, если на два черпака борща добавить один черпак кефира. Получится нечто кисленькое, вроде окрошки... Но разве это всё тебе на самом деле интересно? Не задерживаю ли я тебя?
– спохватился он.
– Нет, у меня дел на сегодня уже нет, я иду на трамвай, чтобы ехать домой. Мы можем погулять, если хочешь...
– А как ты оказалась в этом районе? И почему без машины?
– У меня была встреча...
– замялась она.
– А, понимаю! Дамские секреты! Но я не ревную, мы же теперь просто друзья...
– Нет, это вовсе не то, что ты думаешь. У меня была встреча с моим адвокатом. У него офис на соседней улице. Дело в том, что я сужусь с Анжелой. А что касается машины, то зимой я чувствую себя за рулём неуверенно и стараюсь обходиться общественным транспортом...
– Значит, и тебя Анжела достала! А меня она чуть не доконала! Ведь заболел я из-за неё!
– Это с того случая, когда она оставила тебя без выходных в начале ноября, да ещё завалила работой всю следующую неделю? Я помню, ты заходил и рассказывал об этом...
– Да. И я теперь думаю, что Анжела устроила это не случайно, а по точному расчёту. Ведь гипертония в моём возрасте - это самая обычная, легко наживаемая болезнь. Механизм её развития через стрессы и перегрузки на работе Анжела должна была хотя бы приблизительно представлять, наблюдая за отцом. Поэтому вполне возможно, что она сознательно загнала меня в ситуацию, в которой я не мог не заболеть. В условиях нервного перенапряжения и постоянного переутомления я был просто обречён на это. Беречь ей меня было незачем: она уже всё равно собиралась закрывать газету... А ты из-за чего судишься с этой стервой?
– Помнишь, я говорила тебе о том, что она обнаружила в бумагах отца мою долговую расписку на три миллиона и потребовала возврата этих денег? Мне три миллиона взять негде, потому что на них я приобрела свой "Апельсин", а теперь от продажи бутика этих денег уже не выручить. Ведь кризис всё крепчает. И я сварганила договор аренды помещений в "Плазе", чтобы сдавать их в субаренду, и на основании этой бумаги предъявила иск об устранении препятствии в пользовании арендованным имуществом...
Каморин с изумлением всмотрелся в почти неразличимое в сгустившихся сумерках маленькое лицо Александры с жалкой полуулыбкой, застывшей на её губах.
– Ну ты и влипла!
– прошептал он.
– Тебя же посадят, если обнаружится подлог!
– Может, и не посадят. За такое редко сажают. Я специально интересовалась. Просто очень не хочется на старости лет оказаться нищей... Кстати, ты на что живёшь? Наверно, тебе нужны деньги?
– Деньги у меня ещё
есть. До весны посижу дома, поправлю здоровье, а там пойду устраиваться. Куда-нибудь возьмут. Что меня по-настоящему тревожит, так это твоя ситуация. Эх, огорчила ты меня... В моём состоянии такие переживания вредны. И мне пора домой. Пока!..Он повернулся и зашагал прочь.
22
В понедельник четырнадцатого марта, ровно в десять часов утра Александре позвонил её адвокат со странной фамилией Приз и сообщил, что слушание её дела назначено на завтра, на четырнадцать часов. Сказав это, он помедлил, как бы в ожидании чего-то, а чего именно - это она поняла только после нескольких мгновений неловкой паузы. Ну конечно же, от неё ждут слов о готовности внести вторую половину платы за адвокатские услуги - тридцать пять тысяч рублей. По договору она должна сделать это накануне слушания дела.
– Да, чуть не забыла: я должна заплатить вам тридцать пять тысяч, - сказала она возможно более непринуждённо, как если бы вспомнила об этом сама, без "наводящей" паузы в разговоре.
– Сейчас привезу.
– Буду премного благодарен, - с чопорной сдержанностью ответил Приз.
– Только должен заметить, что ваши деньги пойдут в кассу нашей конторы, а я затем получу оттуда в виде вознаграждения за труд лишь часть уплаченной вами суммы.
Александра удивилась: это неожиданное уточнение не означало ли желание адвоката получить что-то сверх суммы, обусловленной в договоре? Подумав, она решила, что ничего дополнительно платить не будет, прежде всего из-за неловкости предлагать лишние деньги. Но тотчас к ней пришла другая мысль: для неё от исхода тяжбы зависит очень многое. И потому не лучше ли подстраховаться, сунув адвокату хотя бы пять тысяч сверх договора? Это можно сделать молча, а если он спросит, ответить что-нибудь в том смысле, что о подобной мелочи и говорить не стоит.
Выйдя из своего подъезда, она сразу сощурила глаза из-за яркого солнечного света. Было довольно холодно, под ногами на подмёрзших лужах трещал ледок, но солнце сияло вполне по-весеннему. И пусть ничего необычного в такой погоде не было, сейчас яркое солнце настроило её на ожидание чего-то радостного. В помещение адвокатской конторы на первом этаже старой пятиэтажки она вошла в приподнятом настроении.
В маленькой приёмной кроме секретарши она увидела молодого мужчину в чёрном костюме, который сидел в одном из кожаных кресел для посетителей. Казалось, он кого-то ожидал. При появлении её он поднял голову и внимательно посмотрел на неё. Ей не понравился его взгляд, очень серьёзный и неподвижный, почти до неприличия пристальный, как если бы он имел какие-то виды на неё и, более того, обладал правом или властью чего-то требовать от неё. Однако это неприятное впечатление было мимолётным. Она подумала, что это, наверно, адвокат, который что-то слышал от своих коллег о её деле. Через несколько мгновений секретарша пригласила её в кабинет Приза, и она тотчас забыла о незнакомце.
При её появлении Приз поднялся из-за стола, улыбаясь, отчего сетка морщин резче проступила на его худом, незначительном лице. Она сразу протянула ему деньги, которые тот быстро пересчитал и спрятал в карман, ничего не сказав про лишние пять тысяч.
– Всё решится завтра?
– одновременно со страхом и надеждой спросила она, так и не присев на указанное ей кресло.
– Нет, конечно, - с оттенком удивления ответил он, тоже продолжая стоять.
– Завтра ответчик заявит лишь ходатайство о назначении графологической экспертизы подписи Чермных на арендном договоре. Без чего никак не обойтись, поскольку подлинность этого документа имеет самое существенное значение для данного дела. А решиться завтра всё может лишь в том случае, если ответчик признает ваши исковые требования либо вы откажетесь от них, - и адвокат вопросительно взглянул на неё.