Прощайте, сожаления!
Шрифт:
И только со статьями 131 и 132 Гражданского процессуального кодекса всё оказалось просто и понятно: они лишь определяли форму и содержание искового заявления и состав прилагаемых к нему документов.
Оторвав взгляд от бумаг, Анжела задумалась. Она попыталась получше припомнить Александру, отыскать в памяти те её черты, которых прежде не замечала. Неужели та на самом деле всегда была в душе авантюристкой, способной очертя голову пойти на рискованную аферу? Или Шмульский прав, и всё действительно объясняется только безвыходным положением, в котором эта сучка оказалась? Не лучше ли было поступать с ней осторожнее, не доводя её до ожесточения? Но раздумья не привели Анжелу к какому-то определённому выводу, и вскоре она спохватилась: к чему загружать голову тем, что не имеет ровным счётом никакого практического значения? Сейчас, когда Александра затеяла
21
Надежды Каморина на то, что с прекращением работы его головная боль утихнет и давление нормализуется, не оправдались. Всё так же плохо было ему и спустя три дня после ухода из "Ордатовских новостей", двадцать пятого декабря. Хотя в тот день он занимался только самыми обычными бытовыми делами - уборкой квартиры и приготовлением еды. В девять часов утра тонометр показал 144/95, в полдень - 142/90, а в шесть вечера - 152/96, после чего с большой неохотой он проглотил таблетку энапа. На следующий день в попытке унять головную боль он принимал одновременно микседол, который был ему прописан, с непрописанным кавинтоном, но от этого ему стало ещё хуже. Спустя ещё день он решил ограничиться только микседолом, но это не смягчило головную боль. Что хуже всего, впервые в жизни у него начало болеть сердце, и это, несомненно, было побочным действием энапа. Но всё-таки он продолжал принимать его, не видя иного способа помочь себе. Двадцать девятого декабря он прибегнул к тому же малодейственному средству уже в шесть часов утра, намерив у себя 162/105, но всё же и после этого давление поднялось до 168/104 в девять часов утра, а в пять часов вечера тонометр показал 163/99. Приняв в тот день три таблетки энапа, он запаниковал: ему явно требовалась врачебная помощь, а где искать её в предстоящие долгие новогодние празднества?
Утром тридцатого декабря, намерив у себя 177/114, он ужаснулся, проглотил таблетку энапа и, превозмогая предобморочную слабость, отправился в коммерческий медицинский центр "Парацельс". Там очень спокойная молодая женщина-врач Голобова с холодным взглядом серых глаз диагностировала у него гипертонию I степени и направила на электрокардиограмму, которая показала, что сердце у него здоровое.
– Если вы уже начали лечение энапом, то продолжайте принимать его, только регулярно, - сказала равнодушно Голобова, посмотрев не на него, а куда-то поверх его головы.
– В первый месяц - дважды в день по пять миллиграмов, то есть по две таблетки утром и вечером, чтобы систолическое, "верхнее" давление не превышало сто пятьдесят миллиметров ртутного столба. А в следующий месяц - дважды в день по десять миллиграммов энапа, чтобы снизить этот показатель до ста тридцати.
Он зашёл в аптеку, где купил ещё три упаковки энапа, и сразу по возвращении домой принял две таблетки. Давление после этого как будто снизилось: к девяти вечера, когда он лёг в постель, было 154/100. Но его бедная голова не почувствовала ни малейшего облегчения. А предпраздничное утро тридцать первого декабря началось для него с безрадостных цифр на табло тонометра: 157/104. До конца дня никаких перемен к лучшему не наметилось, хотя были приняты все положенные таблетки. Напротив, около семи часов вечера он испытал жуткое чувство сдавления сердца, ужасной слабости, буквально умирания, наступающего инфаркта. Из этого состояния он вышел чрезвычайно медленно, оцепенев на диване до самой ночи в позе трупа. Ему казалось, что любое его движение будет слишком резким, непосильным для сердца, роковым.
Его страдания продолжились в первые дни 2016 года. Первого января в пять часов утра тонометр показал 154/99, а в восемь часов - уже 162/106. Около семи часов вечера он испытал чувство сильного сдавления в левой части головы, которое резко усиливалось при попытке сесть, поэтому три часа он проходил по комнате из конца в конец, как зверь в загоне. То же самое повторилось на следующий день. А третьего января ему стало окончательно ясно, что энап нисколько не помогает справиться с давлением. Показания тонометра были просто ужасны: в пять часов утра - 162/103, в шесть часов - 168/107, в восемь - 159/99, в десять - 161/106. После этого он вспомнил вычитанную в интернете информацию о том, что капотен способен быстро понизить давление и, превозмогая
слабость, сходил в аптеку за этим средством. В тот день он принял лошадиную дозу капотена: одну за другой с интервалом в несколько часов три таблетки по двадцать пять миллиграммов. Но всё-таки в десять часов вечера тонометр показал 150/97.Четвёртого января он перешёл на бессолевую диету, вычитав в интернете информацию о необходимости для гипертоников максимально ограничить потребление соли. Весь день у него не было чувства сдавления в голове, но давило в области сердца и появилась значительная слабость, из-за чего, выйдя днём из дома в магазин, он был вынужден сразу вернуться. Несмотря на принятые за день десять миллиграммов энапа и сто миллиграммов капотена, показания тонометра оставались неутешительными: в шесть часов утра - 175/118, в девять часов - 160/104, в полдень - 157/100, в три часа дня - 161/102, в шесть вечера - 163/103, в восемь вечера - 156/101.
На следующий день начало как будто проявляться действие бессолевой диеты: давление заметно снизилось. В восемь часов утра тонометр показал 132/87, в одиннадцать - 136/90, в три часа дня - 124/82, в шесть вечера - 136/93, в восемь вечера - 131/82. Но во второй половине дня ужасно сдавило в левой части головы, особенно плохо становилось, когда он пытался сесть, так что два часа ему пришлось провести в квартире на ногах. А когда вечером он отправился в ближайший продуктовый магазин, то едва донёс обычные покупки, несколько раз опуская их на землю и останавливаясь от слабости и чувства сдавления сердца.
Шестого января около трёх часов утра он проснулся в панике, почувствовав онемение пальцев левой ноги. Из прочитанного в интернете он знал, что это грозный признак приближения инсульта, и поспешил проглотить таблетку капотена, а ещё через час - таблетку энапа. В восемь часов утра появилось чувство сдавления сердца - уже знакомый ему побочный эффект гипотензивных средств.
Его беспросветная мука с попеременным сдавлением то сердца, то головы не прекращалась все долгие новогодние "каникулы". Он с нетерпением ждал одиннадцатого числа - даты возобновления нормальной работы районной поликлиники. Чтобы наверняка попасть в этот день к участковому терапевту, он за неделю записался на приём через интернет, с превеликим трудом разобравшись в сложной процедуре электронного взаимодействия с медицинским учреждением. В тот день с утра его давление было 143/95. Чтобы не "смазать" картину своего состояния, он ещё накануне перестал принимать гипотензивные средства. Путь длиной в полкилометра до поликлиники он из-за слабости едва преодолел и на середине его был вынужден опуститься для отдыха на заснеженную скамейку.
В кабинете врача он почувствовал, что попал на конвейер. Терапевт Прокопьева, уже явно пенсионного возраста, со сквозным венчиком седых волос, наспех опросила его, прослушала сердце и измерила ему давление, которое оказалось высоким: 159/106. После чего она сразу выписала ему рецепт на гипотензивные средства индапамид и лозап и направила на электрокардиографию и анализ крови на холестерин. В тот же вечер после приёма индапамида он почувствовал себя умирающим, едва добрался до входной двери в квартиру и открыл её, после чего вызвал "скорую помощь". От индапамида пришлось отказаться, а лозап довольно быстро сбил его высокое давление.
Спустя несколько недель, в начале февраля, он по пути в магазин встретил Александру и удивился перемене в её облике: черты её лица суше, жёстче, и на нём появились новые морщины.
– Что долго не звонила, Сандра? Как у тебя дела?
– спросил он осторожно.
– Так ведь и ты не звонил, - возразила она, вглядываясь в него.
– Да что с тобой? Ты вроде похудел, осунулся. Я слышала, что ты ушёл из "Ордатовских новостей"...
– Я с осени потерял пять килограммов и сейчас вешу шестьдесят семь, как в молодости.
– Вот как хорошо-о...
– протянула она недоверчиво, недоумевая.
– Хорошего мало. Я на Новый год чуть не помер. От гипертонии.
Не спрашивая о том, куда она идёт, он зашагал рядом с ней по плохо расчищенному тротуару Свияжской улицы, на которой уже зажглись редкие фонари.
– Никогда не слышала о том, чтобы от гипертонии худели. Может, у тебя что-то другое. Высокое давление бывает и при какой-то другой болезни...
– Да, при вегетососудистой дистонии по гипертоническому типу. Но ведь уточнять диагноз - это сложно, а в поликлинике народу много, не протолкнёшься. Где уж мною заниматься. Мне сразу назначили сильнодействующие таблетки - и слава Богу. Они помогли.