Проще, чем анатомия

Но благодарностей за свой труд старший сержант не нажила, а заработала только головную боль, с чем и пришла к Раисе. Все дело оказалось в высоком давлении, бессоннице и чудовищно нервной работе. Такое никому здоровья не прибавит.

– К врачу бы с этим… - заметила Раиса аккуратно.

– Да что врач? Он говорит, нету, мол, надежных средств. Мне еще до войны так твердили, мол, гуляйте больше, нервы берегите. Побережешь их теперь, как же!

Надежных средств и вправду не было, это Раиса помнила совершенно точно. Снижение давления - только через психику... Но пришел на ум старый способ смягчить симптомы, его называли фельдшерским.

– Ты, Вера Афанасьевна можешь себе ведро горячей воды как-нибудь устроить? Чтобы ноги в воду до икр. Кровь от головы отольет, легче станет.

Средство помогло и случайная пациентка сразу прониклась к Раисе уважением.

– Правильно дед говорил: “Фершал - всему голова! Врач - он по книжкам, то не может, это не умеет, а фершал хоть что-то, да сделает!”

Раисе сделалось немного обидно за врачей, но что возразить, она с ходу не придумала. Справившись с головной болью, сержант повеселела и даже стала выглядеть моложе. И оказалось, что она всего-то на пять лет старше Раисы. Понемногу разговорились, познакомились. Узнали, что могу друг дружку землячками звать, Парамонова из-под Калуги родом, от Брянска не так уж далеко.

– Это ты, значит, при поступлении требовала, чтоб тебе “кубарей” насыпали? Вот теперь верю, что ты не сержант, а военфельдшер. А что ты тут уже неделю-то сидишь?

– Не берут. Как порченая, честное слово! Самой уж надоело в тылу околачиваться!

– Это, понимаешь, общая беда, - объяснила новая знакомая.
– Окруженцев сейчас все чураются. Да не ершись ты! Я-то тебе верю, так ведь я не командир. Так, младший начсостав, всего оружия - одна чернильница. У тебя родня-то есть какая?

– Брат, еще в Финскую воевал. Сейчас призвали, а где воюет - не знаю, - Раиса вздохнула.
– А ты?

– Вдовая я теперь. Скоро месяц будет. Финскую без царапины прошел, с Красной Звездой вернулся, через год капитана получил… Детей к бабушке под Горький отправили, и то хорошо... Эх, Раиса Иванна, сироты мы с тобой неприкаянные. Нет хуже долюшки на войне, чем бабья. Ну, ты меня выручила, я тебе помогу как умею. С “кубиками”, ясное дело, не подсоблю. А вот назначение устроить попробую. Найду, где фронт покрепче, чтоб снова тебе в такой переплет не угодить, да сделаю.

И впрямь, уже на следующий день после обеда Раиса получила предписание - следовать в 19-й медико-санитарный батальон. Ей вручили документы, выдали паек на дорогу, выписали литер на поезд и велели отправляться.

Насколько крепок был фронт на том направлении, куда ей предстояло прибыть, Раиса сказать не могла. Но уже через день пути не нашла бы для нового места назначения иных слов, чем «к черту на рога». Добираться на эти самые рога приходилось на попутках, по сухой и душной степи - в поезд, как оказалось, можно было попасть разве что по полковничьему литеру, да и шли они, как выразился начальник станции, “обиняками”. К прыжкам через борт по команде «воздух!» она успела привыкнуть. Хотя пока везло, прыгать пришлось всего дважды.

На вторые сутки застряла намертво. Машины, как сговорившись, перестали останавливаться. К полудню Раисе окончательно надоело глотать пыль на обочине, и она сошла с дороги передохнуть. Вблизи протекала речка и она решила воспользоваться случаем, хоть воды вскипятить. Вчера удалось пообедать на продпункте, и сухпаек лежал в вещмешке нетронутым. Можно было хоть кашу-концентрат сварить, дело к обеду, есть хочется, а добираться еще неблизко.

У речки дышалось легче, и Раиса приободрилась. Развела костерок внизу, у самой воды, прямо на каменистой отмели. Закипала вода в котелке, в небе, несмотря на ясную, самую летную погоду, было пока и тихо, и чисто.

Раиса сидела у берега, с удовольствием стащив сапоги. Она никак не могла к ним привыкнуть! На ноги поглядеть страшно, какие стали. Ладно, хоть портянки научилась мотать, чтобы не приходилось постоянно перематывать.

– Хлеб да соль! – окликнули сверху.

Раиса обернулась: над краем берега стояла веселая румяная деваха лет двадцати, курносая и круглолицая. Форменный синий берет сидел на ее кудряшках настолько набекрень, что казалось, держался только на левом ухе. По званию курносая, как приглядевшись поняла Раиса, была сержантом. Род войск только какой-то незнакомый, то есть, не авиация да не медицина.

Разговорились. Курносая оказалась связисткой, тоже добиралась на перекладных до какой-то части, которую должна была найти в соседней деревне, но та успела сняться. Раиса поделилась обедом, девушка добавила к нехитрой снеди хлеб и пучок зеленого лука, которым угостили в деревне. Перекусили.

Раисе нравилось, что Полина, так звали новую знакомую, беседует по-простому, безо всяких званий, прямо как в мирное время.

– Что-то дорога не заладилась с утра, - пожаловалась она Полине. – Не берет никто.

Та округлила и без того большие глаза:

– Ой, да ты как первый день замужем! Сейчас поймаем, учись!

И когда они вновь выбрались к дороге, Полина пошла ловить машину, на все пуговицы распахнув ворот, одной рукой поддернув подол выше всяких приличий, а другой - приподняв и без того немаленькую грудь. Раиса только охнула от такой непосредственности. Но уже вторая машина, новехонький “ГАЗик”, тормознула у обочины. Полина вскочила на подножку, о чем-то переговорила с водителем, и махнула Раисе рукой. Та подошла. Попутчица наклонилась и прошептала: «Не хочешь как я, за банку тушенки согласен!»

Раиса молча развязала вещмешок. Полина только пожала плечами. Всю дорогу она болтала с водителем, парнем лет двадцати и аж целым старшим сержантом. Попросила папиросу и затянулась, как привычный курильщик. Раиса в разговор не вступала. Дело не в том, что таким манером расплачиваться за дорогу казалось диким. Девиц, подобных Полине, она и до войны перевидала немало. Да и водитель, что с него взять, кому война, кому мать родна! Брать попутчиков не положено, если уж по уставу! Хотя ведь подвозили ее до сих пор, и никто лишнего не позволял. Один, правда, был, который уж очень интересовался пассажиркой. Кончилось дело тем, что Раиса разбила ему нос.

У очередного поворота расстались. Раиса оглянулась на свернувшую к обочине машину и зашагала прочь.

Кажется, они с Полиной обе считали друг друга недалекими дурищами. Взгляд, брошенный курносой на банку тушенки, был очень выразительным! Ну да ничего, водитель с ней, глядишь, и поделится. Пусть считает Раису дурой! Ей тоже нашлось бы что сказать. Таких красавиц в любой женской консультации сыщется! А самая умная дуреха лежит в хирургии с сепсисом и уже безнадежна после губительных рук какой-нибудь бабки. Видали таких, знаем… Игла, спица, веретено и прочий “ансамбль народных инструментов”!