Проще, чем анатомия

Раиса взглянула на нее и с удивлением перехватила озабоченный взгляд Огнева. Присмотрелась повнимательнее. Высокая, стройная, раскрасневшаяся от жары и ходьбы, русые локоны, не иначе как с утра подвитые и уложенные, липнут ко лбу, горячий степной ветер всю красоту порушил. Два треугольника в петлицах. Постарше остальных девчат, ей лет двадцать. Хорошо бы, чтобы и опыт имелся, втроем молодое пополнение учить проще будет. Кадровая? Похоже на то, форма новехонькая, сидит как влитая, не в пример девчатам. Те который день пытаются хоть как-то на себя гимнастерки ушить, а все не выходит. А тут как на заказ делали! Может и впрямь на заказ. И материя у формы не та, что у остальных девчонок. Лучше, это даже сквозь пыль видно. На что-то сержант здорово сердится, будто только-только с кем-то крепко разругалась. Старается не показывать вида, но плохо выходит. Вот только что не шипит как рассерженная кошка. Если сержант, почему ее сюда? Раиса-то понятно, после окружения. А эта? И отчего так хмурится товарищ командир?

Новенькая при виде начальства, наоборот, расцвела. И злость недавняя куда-то делась, как стерли. Приосанилась, заулыбалась.

– Здравия желаю, товарищ капитан! Сержант Лыкова для прохождения службы яви… простите, прибыла!
– сбилась она на последнем слове, зато откозыряла с фасоном, как кадровые.

– Военврач третьего ранга, а не капитан, - строго поправил Алексей Петрович.
– Вольно, товарищ сержант! Давайте документы, перехватите на кухне чаю и сухпайка и в строй.

В нагрузки отряд понемногу втягивался. Хотя бы обмотки у девочек перестали спадать, портянки - натирать ноги, а санитарные сумки не норовили больше сползти или зацепиться.

Кажется, так и будет выглядеть наш обычный день на ближайшие недели полторы, думала Раиса, марш-бросок, стрельбы, тактика, шины, повязки, самоподготовка. И вечерняя сказка.

Правда, на этот раз сказку пообещали страшную - про гангрены. После объявления темы строй притих, и только Лыкова громко прошептала:

– А если у меня от такого бессонница будет?

– Значит, днем физнагрузки мало, - невозмутимо ответил командир, - То, что вы увидите, будет куда страшнее рассказов. Но вы справитесь.

С этого вечера команда «отбой» наступала для Раисы на час-два позже остальных. Спать она устраивалась поперек выхода из палатки, чтобы никто мимо нее в самоволку не проскользнул. И засыпала последней.

– Мухина! Накажу, уши оборву, - не открывая глаз произнесла Раиса в ответ на шорох.

– А уши не по уставу, товарищ старший сержант, - пробормотала пойманная с поличным барышня, отправляясь обратно под одеяло.

– Правильно, - Раиса зевнула.
– Старший сержант тебе уши оборвать не может. А вот тетя Рая — непременно открутит. Марш спать!

А товарищу профессору, как она скоро убедилась, и вовсе выспаться было не суждено - дважды за ночь Алексей Петрович лично караулы проверял. В полночь и перед рассветом. Персонально никого он после не распекал, и общего разноса не устраивал. Но на утреннем построении заметил: “Сон на посту - это не только гибель часового, это гибель всей части. Потому карают за него в военное время как за дезертирство”. Сказал ни к кому специально не обращаясь, но Раиса заметила, как одна из нынешних караульных залилась краской и прикусила губу.

Занятия шли обычным чередом. Раиса тихонько наблюдала за новым пополнением, решив поглядеть, на что Лыкова в деле способна. Ойкать да глазами хлопать, дело нехитрое. Бессонница, ты скажи на милость! Вот сейчас пробежишься с полной выкладкой, будешь спать, как младенец. Но сержант оказалась покрепче остальных девчат, давались ей занятия легче, да и в армии она ясно, подольше их. И сама старалась, и остальных подбадривала, шутила даже. Первое, что сделала, когда скомандовали “Привал!”, вытащила зеркальце и помаду. На носовой платок воды из фляжки плеснула, обтерла запыленное лицо и губы подкрасила. На недоуменный взгляд кого-то из девчат только вздернула нос, и без того курносый:

– Что же, раз война, то замухрышкой ходить, что ли?

Это Раисе понравилось. Хорошо, когда человек за собой следит даже в чистом поле. Бойкая девчонка, видная, вроде неглупая и не зазнайка. Ну, строит глазки, старшине, засмущала начхоза так, что он чуть не прячется. В двадцать лет простительно. Вряд ли эта в самоволку побежит, а побежит - так поймаем.

Выдохся под вечер личный состав основательно, и Раиса понадеялась, что на сей раз можно спать спокойно, никого на свидание не потянет. Да и ребят из соседней части командир, видимо тоже почуяв, куда личный состав равнение держит, загонял до седьмого пота. Видела Раиса, как пылил вечером взвод по степной дороге в свое расположение. Вот и порядок, стало быть напрасно беспокоится товарищ профессор!

Устроилась она, тем не менее, опять поперек выхода, и задремывала уже, когда поймала краем уха разговор, ну совсем не девичий. Подслушивать специально, ясное дело не думала, но не глухой же родилась!

– Знала б я, что он такое занятие проведет, с тобой бы поменялась! Чтоб он на мне показывал. Да после отбоя пошла бы еще с просьбой о дополнительном занятии. В учебнике написано, пульс можно мноооого где прощупать... И на щиколотке, и под коленкой, и еще повыше, - знакомый голос над ухом аж в мурлыканье перешел, ну чисто довольная кошка, и стал еле слышен.
– Глядишь, после таких занятий и в звании повысят...

Ах ты ж здрасьте вам! Сержант Лыкова! Вот пришла беда, откуда не ждали. Внезапно совсем по-другому стало выглядеть и кокетство, и бойкость.

– Дура ты, Зинка!
– не выдержала Лыковская соседка.
– А еще комсомолка! И слушать тебя не хочу. А уж командир наш, он же в отцы тебе годится…

– Сама дура, - Лыкова только фыркнула по-кошачьи.
– Да хоть в прадеды. Лучше пусть он по моему передку елозит, чем я по батальонному. Небось, насквозь не прострелит... Ну да ладно, все одно, поперек тети Раи я не полезу. Но кормилица-то со мной, не здесь - так в другом месте ей зацеплюсь.

Смысл сказанного до Раисы дошел не сразу. Но когда дошел - лицо как кипятком окатило. Соседка что-то зашептала в ответ возмущенное, но этого Раиса уже не услышала, потому что Лыкова громко зевнула и сама разговор оборвала:

– Ладно, нечего крыльями хлопать. Спать давай. А то разбудишь лихо, - под «лихом» понималась не иначе как Раиса.

А у Раисы весь сон прошел. Ах ты ж… шлындра! Первое что обожгло — обида. До сердца обидно сплетницам на язык попадать. Дома ей таким манером бабий телеграф приписал роман с молодым хирургом, которого назначили в Белые Берега сразу после института. Какая-то курица увидала, как Раиса его обнимает, и замолола мельница… А кому еще было парню выговориться, когда у него в первое самостоятельное ночное дежурство «exitus на столе» приключился? Это и опытному врачу хуже нет, а уж молодой себя и только себя будет виноватить.

Так и тут… То, что Раиса и Алексей Петрович знакомы давно, это сразу видно. Но про остальное — грех клепать. Чего нет, того нет. Но разве Лыковой-то объяснишь? И главное, такой болтовней она и в самом деле девчонок с панталыку собьет, вот что худо! Одна сейчас рассердилась, усовестить пробовала. А какая поглупее, глядишь и уши развесит. И пойдут тогда вместо боевой учебы - эксцессы. И научатся девчонки не санитарному делу - а этой … бррр.. “кормилицей цепляться”...

Вмешиваться и устраивать Лыковой трепку прямо сейчас Раиса не стала. Но дала себе слово разобраться с этим делом раз и навсегда в ближайшие же сутки.