Проснись, Фердинанд !
Шрифт:
– Слушаю.
– Помните ли вы о том, что нам сегодня к портному?
– Понятия не имею.
– Вы, по-видимому, изволили забыть об этом.
– Возможно, - согласился Фердинанд.
– А для чего, собственно, нам к портному? Не можете ли вы открыть мне эту тайну?
– Вам надлежит примерить новый мундир, - отрапортовал, вытягиваясь по струнке, адъютант.
– Тот, который на мне, очень мне нравится, - признался Фердинанд, любуясь своим отражением в зеркале.
– Я думаю, вы со мной согласитесь: мундир у меня отличный.
– Соглашусь, -
– Мундир у вас в самом деле красивый, но тот будет ещё красивее. Принимать парад в старом мундире не полагается.
– В каком? В старом?..
– крикнул в негодовании Фердинанд.
– Тысячу раз простите, - пролепетал испуганный адъютант.
– Я не хотел вас обидеть...
– А я ни капельки не обиделся, - весело отозвался Фердинанд. И тут же, изменив голос, грозно прорычал: - Но мой мундир обиделся. Невежа, ты должен немедленно извиниться.
Адъютант стоял бледный, не в силах произнести ни слова.
– Почему молчишь?
– спросил Фердинанд.
– Потому что не знаю, с че-че-чего начать, - заикаясь, пробормотал адъютант.
– Тебе не приходилось просить прощения у мундира?
– Ни разу.
– Хорошо. Тогда повторяй за мной: "Прости меня..."
– Прости меня...
– повторил адъютант.
– ...прекрасный мундир...
– ...прекрасный мундир...
– ...за то, что я...
– ...за то, что я...
– ...осмелился...
– ...осмелился...
– ...назвать тебя старым...
– ...назвать тебя старым, - повторил, как эхо, адъютант.
– Больше никогда...
– Больше никогда...
– ...я этого не скажу...
– ...я этого не скажу...
– ...и прошу тебя...
– ...и прошу тебя...
– ...простить мне...
– ...простить мне...
– ...эти глупые слова.
– ...эти глупые слова.
– Прощаю!
– отозвался басом мундир Фердинанда.
– Видишь, какой он великодушный?
– сказал Фердинанд.
– Невероятно!.. Это невероятно!
– пробормотал адъютант.
– Вот уж не думал, что мундиры разговаривают.
– Не все, друг мой, не все, - ответил Фердинанд, гордо выпячивая грудь.
Он и сам поразился, когда мундир вдруг заговорил, но был достаточно умён, чтобы скрыть это.
"Когда останусь один на один с мундиром, - подумал Фердинанд, - я с ним потолкую. Наверняка он расскажет мне что-нибудь интересное. Не имею понятия, каким образом он на мне очутился, но вижу, что это не первый встречный мундир. Похоже, что он очень и очень умный".
– Теперь вы поняли, - обратился к адъютанту Фердинанд, - почему я ни за что на свете не желаю расставаться с этим мундиром?
– Да, генерал. Теперь я понял.
– Ни к какому портному мы не поедем, а парад я буду принимать в этом мундире, ясно?
– Так точно, генерал. И нисколько даже неудивительно.
– В воскресенье в десять ноль-ноль мы появимся на трибуне вдвоём: я и мой мундир!
– произнёс Фердинанд.
– Слушаюсь, генерал!
– Кругом марш!
Щёлкнув каблуками, адъютант вышел из
комнаты, а в коридоре, прикрыв за собой дверь, долго крутил в изумлении головой.II
– Как это ты на мне очутился?
– спросил у мундира Фердинанд, когда они остались одни.
– О, это длинная история, - пробасил в ответ мундир.
– Расскажи хоть в двух словах, - попросил Фердинанд, который обожал слушать истории.
– Сядем где-нибудь, - произнес мундир, - стоя неудобно рассказывать.
– Прошу...
– ответил Фердинанд, указывая на большое глубокое кресло. Тебя это кресло устраивает?
– Пожалуй...
– отозвался мундир.
– Итак, сядем.
И они сели в одну и ту же секунду. Хотя, по правде сказать, на какую-то долю секунды мундир уселся раньше Фердинанда, по той причине, что мундир был снаружи, а Фердинанд внутри.
– Как я на тебе очутился?..
– заговорил мундир, удобно расположившись в кресле.
– Насколько я припоминаю, такой именно вопрос задал ты мне в начале нашего разговора...
– Да, - ответил Фердинанд.
– Это меня очень интересует.
– То, что я очутился на тебе, а не на ком-нибудь другом, является всего лишь стечением обстоятельств, - сказал мундир.
– Просто я случайно напялился на тебя, вот и всё, понятно?
– То есть как "напялился"?
– не удержался от вопроса Фердинанд.
– Видишь ли, - заметил мундир, понижая голос, - уже много лет живу я в музее. В музее приходится скучать, и вот, чтоб немного проветриться, я выхожу время от времени в город. Но поскольку я мягкий, гулять сам по себе я не могу, и я ищу всегда попутчика, который меня носит...
– Начинаю догадываться, - протянул Фердинанд.
– Разумеется, я стараюсь напялиться на кого-нибудь посимпатичней. Я думаю, ты знаешь и сам: лучше путешествовать с кем-нибудь симпатичным...
– Ещё бы, - согласился Фердинанд.
– На этот раз я напялился на тебя, ты показался мне симпатичным, и это всё. Кроме того, я очень удачно тебя облегаю, что тоже имеет немалое значение. Иначе говоря, я на тебе красуюсь.
– Я очень рад, - поспешно проговорил Фердинанд, который, как многие из нас, радовался, услышав про себя приятное слово.
– Прошу тебя только об одном: вынь руку из моего кармана, - заметил мундир.
– Когда руку держат в кармане, карман оттопыривается, и вид теряется.
– Вынул, вынул, - послушался друга Фердинанд.
– Интересует меня ещё одно, мой дорогой мундир...
– Да, да...
– Один ли ты на свете или у тебя есть родственники?
– Мои родственники, дорогой Фердинанд, разбросаны по разным музеям. Мой отец, который погиб много лет назад от нападения этой проклятой моли, тоже был генеральским мундиром...
– А мать?
– спросил Фердинанд, чьё любопытство росло.
– Моя мать была платьем одной генеральши.
– А мать жива?
– Жива. Должен тебе сказать, она хорошо сохранилась. В прошлом году её омолодили с помощью операции, и, надо признать, выглядит она сейчас восхитительно.