Просто друзья

— Кто это? — Марат видит, куда я смотрю, и задает свой вопрос.

— Новенький.

— И кто он?

— МакЛарен F1 GTR.

Марат медленно поворачивает ко мне голову, в полном молчании, хотя, скорее, в полном оцепенении.

— Ты сейчас серьезно?

— Серьезней некуда, — показываю на недалеко стоящий ярко-оранжевый спорткар.

— Них*я себе, — глаза Марата стали такого же яркого цвета. Восторг и восхищение. Его я видел в глазах всех, кто столпился у той машины. — Черт, это значит… — Марат осекся. Он оборачивается на свое ведро, которое пестрит разными наклейками, с тупыми надписями и лозунгами, будто мы попали на соревнования 80-х годов. — Получается, она будет участвовать в нашем заезде?

Понимаю, к чему он клонит. При любом раскладе, выиграть Марату не удастся. Это понимаю я, понимает и он.

Он отходит к своей машине, оттуда выходит Лиля, вся расстроенная. Глаза красные, опухшие. Она будто плакала.

Вместе они отходят на небольшое расстояние и о чем то довольно эмоционально разговаривают. Я не люблю подслушивать чужие разговоры. Это не мое дело. И отхожу от них подальше.

— Глеб?

Отец подбегает ко мне запыхавшийся. Давно я не видел его в обычных джинсах и футболке. Высокий, сильный. Понимаю, почему мама влюбилась в него. А зная, каким красавчиком он был… Хотя, отец и сейчас многим даст фору.

— Привет, — протягиваю руку отцу. Он крепко ее пожимает.

— Думал, не успею. — Он оглядывается по сторонам. Изучает местность, людей, машины. Ему любопытно, где же пропадает его сын в выходные.

— Ну как? — слежу я за его взглядом.

— Шумно как-то…

Из колонок доносится какой-то рэп. Эминем, чьи слова не разберет даже англоговорящий. Но толпе нравится, она слушает и подтанцовывает.

— Ты… когда?

— Надо уточнить, — показываю я на Кощея, который все еще о чем-то разговаривает с новеньким.

Марат возвращается ко мне взвинченный. Давно его таким не видел. Обиженный мальчишка, у которого что-то ценное забрали. Как обычно поступают друзья? Спрашивают причину перемены настроения?

— У тебя все в порядке?

— В полном.

Пинает маленький камень у его ноги. Тот, видно, оказался чуть тяжелее, чем он рассчитывал. Марат ушиб ногу. Выругался себе под нос.

Лиля подходит к нам, не здоровается. Глаза горят, щеки пылают. Она в гневе. Теперь лицо разъяренной женщины я узнаю в толпе моментально.

Снова разговор на повышенных тонах. Потом звонок отца, дурацкая мелодия, будто рингтон из старого мобильника с полифонией. Много ненужных звуков и картинок. Раздражает. Мелькают как мухи перед глазами и навязчиво зудят. Это передается мне по нервным окончаниям, становлюсь резким. Не самый лучший настрой перед заездом.

— Заколебала! — Марат обозлился.

— Глеб, на пару слов, — Кощей подошел.

— Глеб, я отойду, — отец берет трубку.

— Глеб, скажи ты ему, пожалуйста, — Лиля, наверное, в первый раз на моей памяти обращается ко мне.

— Да не лезь ты, куда не просят, — Марат грубо ее отшивает, та в слезы, если не в истерику.

— Идем отсюда, Марат берет меня за руку и пытается увести в сторону.

Злость дикая на всех, что столпились вокруг меня и что-то хотят. Я же пытаюсь настроиться на сложную борьбу, что предстоит на трассе. Только все как сговорились: мешают думать, анализировать. Бестолковые разговоры, бессмысленные действия.

Отхожу в сторону. Марат плетется за мной, что-то бубнит и чертыхается.

— Что ты за мной идешь?

— Мешаю?

— Есть немного.

— Тебе все по жизни мешают. Будь твоя воля, вообще остался бы один, да?

— Мыслишь в верном направлении.

Смотрим друг на друга, крылья носа раздуваются. Скажи нам “фас” и мы кинемся друг на друга.

— Че те надо сейчас от меня, а?

Пару раз Марат пытается что-то сказать, но на третий снова подходит Лиля. Встревает в мужской разговор, что и так не кажется ладным.

— Я тебе все сказал. Я буду в заезде, — кричит он на нее. Первый раз я вижу такого Марата. Он словно вырос из того мальчишки, что с румяными щеками на радостях прыгал, когда выиграл гонку. Сейчас это грубый мужик.

— Глеб, скажи ему, что с такими соперниками лучше отступить, ему все равно ничего не светит, — ее глаза умоляют меня поддержать ее. Но я не понимаю зачем. Если он хочет, то пусть участвует. Кто я такой, чтобы что-то запрещать? Только вот по сути дела она права.

Тяжело вздыхаю и решаю ему это сказать. Если к девушке своей он не прислушивается, может, к другу прислушается. Хотя, мы же сейчас с ним снова соперники. На трассе друзей нет.

— Марат. Давай ты со своим ведром пропустишь этот заезд. Ну правда. Ягуар, МакЛарен и… твое ведро… — я с брезгливым видом поворачиваю голову в сторону его машины, криво припаркованной. Морщусь сильнее. Не люблю такого пренебрежение к машинам.

— Что?

— Говорю, не надо тягаться с нами сейчас, — говорю излишне грубо, только потом понимаю, что перегнул. Но остановиться тяжело. Когда летишь с бешеной скоростью, в мгновенье ока остановиться нельзя.

— Ты всегда считал себя лучше других, да, Нава?

— Тебе напомнить, сколько раз я приехал первым на финиш и скольких соперников обходил?

— Да куда уж мне тягаться с самим Глебом Навицким! Я хотя бы умею водить свое ведро. Ты же привык, что машина за тебя делает половину работы. Говоришь, что ты пилот? Да если бы не твой Ягуар, плелся бы в конце списка. А знаешь, что ждет тех, кто финиширует последним? Они вылетают, — цедит он сквозь зубы. Глаза горят нехорошим огнем. Он сильно жжется и … обижает.

Лиля стоит и смотрит на нас. Завороженно открывает рот в попытке что-то ответить, потом так же его закрывает. Рыба, выброшенная на берег. Безмолвная и бесячая.

— Что? — кидаюсь я на нее. Ведь, если бы не влезла со своими претензиями ко мне, этого глупого спора не было.

Я не знаю, как ругаются друзья, как спорят тоже. А главное, что делать потом, когда мы оба поймем, что погорячились. Ведь виноваты оба. В таком случае, кто подойдет первым с протянутой рукой?

Отхожу от них. Мне нужно остыть и собраться с мыслями. Ссора перед самым заездом не самое лучшее начало для сложного испытания. Ругаю себя за несдержанность.

— Глеб, у вас все в порядке? — отец подходит и кладет руку на плечо. Но почему-то хочется ее смахнуть. Мне не нужна поддержка сейчас. Мне нужно остаться одному.

— Все просто замечательно.

Возвращаюсь к машине и завожу малышку, чтобы подогнать ее к линии старта.

Взгляд падает на зеленый шлем Марата. Он его подарил мне, когда написал тот шуточный стих. Кто бы знал, что они окажутся практически пророческими.

Мы с другом вновь сошлись на трассе.

Я, как и он, сегодня нервный.