Противостояние

— Можешь не беспокоиться. Я поговорила с ней и убедила вести себя достойно матери шехзаде. Более она тебе неприятностей не причинит.

Помолчав, Дэфне Султан решила сменить тему.

— Как ваша дочь, Хюмашах Султан?

Михримах Султан помрачнела, припомнив их последнюю встречу и ссору.

— Моя Хюмашах в здравии и воспитывает детей.

— Да хранит ее Всевышний… Султанша, я хотела бы почтить память покойной Валиде Султан на ее могиле, да и без шехзаде что мне делать в Манисе? Быть может, вам будет угодно взять меня с собой в столицу?

Смерив ее недовольным взглядом, Михримах Султан надменно заговорила:

— Что за мысли? Ты едва родила сына. Ему столь долгие поездки противопоказаны. Оставайся здесь и дожидайся возвращения шехзаде Орхана.

— Как вам будет угодно, — расстроившись, покорно отозвлааьс Дэфне Султан, опустив глаза.

Спустя некоторое время…

Топкапы. Покои Валиде Султан.

Приобняв одной рукой живот, Шах Султан бросила недовольный взгляд карих глаз на стоящую рядом Фахрие-калфу.

— Как, по-твоему, мне гаремом управлять, раз ты ни одного документа мне не предоставляешь, калфа? Не нужно злить меня! Иначе на должность хазнедар назначу более разумную девушку, которая противиться моим приказам не посмеет.

— Простите, султанша, и не сочтите за дерзость, но вы не управляете гаремом и даже не являетесь временной исполнительницей обязанностей управляющей. Я не имею права предоставлять вам гаремные документы и учетные книги.

Шах Султан хотела было что-то возразить, но в покои вошел Сюмбюль-ага и, опираясь на трость, медленно подошел к Фахрие-калфе.

— Султанша. Наш повелитель прибыл во дворец.

Нахмурив брови, Шах Султан замерла, не зная, чего ей ожидать, а после с трудом поднялась с тахты и покинула покои, которые самовольно заняла.

Топкапы. Султанские покои.

Мрачный и хмурый султан Мехмед восседал на троне, пронзая возмущенным взглядом виновато склонившегося Ферхата-пашу.

— Что значит «пропала»?!

— Я вызвал султаншу и передал ваше письмо и сундук с головой казненного наемника. А после ответил на вопрос султанши, тревожащейся о своем наказании, сказав, что ее, возможно, ожидает казнь.

— Что с моими шехзаде? Они тоже пропали?!

— Нет, повелитель, — покачал головой паша. — Шехзаде были оставлены султаншей во дворце.

— Вы хоть что-то предпринимали для того, чтобы найти Сейхан Султан?

— Шах Султан приказала дожидаться вашего возвращения и ничего не предпринимать.

— Шах Султан приказала?! — гневно гаркнул султан Мехмет, поднявшись с трона. — Не её, а тебя я назначил управлять империей и охранять мой трон и семью! Немедленно начать поиски Сейхан Султан!

Двери в покои со скрипом распахнулись, и явилась беременная располневшая Шах Султан, которая, увидев разгневанного отца, насторожилась.

— Повелитель.

— Я слушаю тебя.

— Сейхан пропала после того, как ее ужасная интрига раскрылась. Я слышала ее разговор с сеньорой Рейной Дориа, в котором они обсуждали, как избавятся от вас, послав наемника, который должен убить вас в походе, а также то, что они намерены обратиться к генуэзскому адмиралу Дориа, супругу сеньоры, и попросить его военной поддержки в случае неподчинения султанше, которая желала посадить на трон одного из своих сыновей, пока шехзаде Селим мал, а шехзаде Орхан далеко от трона. Говорила о том, что станет султаншей-регентшей при малолетнем сыне-султане. Я решила ей помешать, повелитель. Перехватила ее письмо адмиралу Дориа с ее печатью и переслала его вам со своими объяснениями.

— Это все мне известно из твоего письма, — раздраженно выдохнул повелитель. — Не может быть, чтобы Сейхан так поступила…

— Но она подтвердила свою виновность, сбежав из дворца и, думаю, из самой империи, — настойчиво проговорила Шах Султан. — От страха перед наказанием за свои дела.

— Куда она могла отправиться? — вслух задал султан Мехмет вопрос, что мучил его.

— Полагаю, что в Геную, — пожала плечами султанша. — Не обошлось без помощи ее влиятельной сестры, которая, к вашему сведению, имеет собственный кораб…

Сказав лишнее, Шах Султан осеклась.

— Ферхат-паша, вы слышали? — ухватился за её слова султан Мехмет. — Немедленно перехватить и обыскать все суда, отправившиеся в ближайшие дни в сторону Генуи!

— Как прикажете, — проговорил паша и, поклонившись, удалился.

— Зачем вы хотите отыскать и вернуть Сейхан, отец? — непонимающе нахмурилась Шах Султан, смерив отца недовольным взглядом. — Пусть возвращается в свою Геную и оставит вас и нашу династию в покое!

— Сейхан — мать моих сыновей, Шах, — гневно взглянув на дочь, ответил тот. — Султанша. Несмотря на то, что она сделала, если вообще сделала, она ею останется. И казнить ее я не намеревался.

— Что?! — возмущённо воскликнула Шах Султан, чувствуя, что гнев, непонимание и боль клокочут в ее груди. — Мою валиде вы казнили лишь за нелицеприятные слова о членах династии, а Сейхан готовы простить за политическую измену, покушение на вас и на престол?!

Покачав головой, повелитель опустился обратно на трон.

— Сейхан юна и глупа. Она не понимает, что делает, ослепленная амбициями и подговариваемая властной сеньорой Дориа. Я верю, что Сейхан угодила в чью-то жестокую игру. Быть может, сеньора Дориа именно для этого и прибыла в Османскую империю. Она пожелала таким образом вернуть сестру на родину. Об ее хитрости и безжалостности слухи витают по всей Европе.

— Несмотря ни на что, вы даже сейчас ее защищаете! Отец, когда вы успели стать таким слепым?!

Разволновавшись, Шах Султан почувствовала резкую волну боли, пронзившую живот, и судорожно схватилась за него.

— Что с тобой, Хюма Шах? — беспокойно воскликнул султан Мехмет, поднявшись с трона и подбежав к дочери.

Раздраженно сбросив с себя его руки, султанша, держась одной рукой за живот и морщась от боли, покинула опочивальню под взволнованным взглядом отца.

Топкапы. Дворцовый сад.

Сюмбюль-ага, завидев карету, волнительно улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу и, дождавшись, когда она остановится, медленно, опираясь на трость, подошел ближе.

Выглянув из-за занавески, Михримах Султан, опираясь на руку вышедшей первой Гюльбахар-калфы, спустилась на землю и, аристократически сложив руки перед собой, приветственно улыбнулась Сюмбюлю-аге.

Она открыто молодилась, сияя в золотисто-медном платье с и с распущенными, пусть и седеющими, волосами, которые венчала высокая царственная корона.