Противостояние
Шрифт:
— Как вам будет угодно, господин.
— Где новорожденные султанши?
— В дворцовом лазарете, господин, — ответила Фериде-калфа, не смея поднять глаз. — Они ещё очень слабы. Дай Аллах, выживут, ведь недоношенные.
Насупившись, султан Мехмет, заложив за спину руки, спешно покидает покои дочери и, обернувшись в дверях через плечо, позвал за собой калфу.
Пройдя по коридорам дворца, они оказались в лазарете, где около двух колыбелей, из которых доносилось слабое хныканье новорожденных девочек, подставив под подбородок руку, устало сидела помощница
Поджав губы, султан Мехмет медленно подошел к колыбелям и опустился перед ними на корточки. Два крошечных младенца, вялых и с красной кожей, боролись за жизнь, кряхтя и хныча.
— Пусть смилуется Всевышний над вами.
— Аминь, — прошептала позади него Фериде-калфа.
— Пусть будет Айше Султан, — указав на правую колыбель, проговорил султан. — А её сестре дарую имя Назлыхан Султан.
— Султанше, как только она очнется, я сообщу о том, что вы даровали девочкам эти имена, — улыбнувшись, кивнула калфа.
Вздохнув, султан Мехмет поднялся с корточек и, расправив полы тёмно-серого кафтана, покинул дворец, вверяя дочь и новорождённых внучек в руки Всевышнего.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Восседая на тахте, Михримах Султан, будучи в мрачном чёрном одеянии и скромной короне, сосредоточенно читала документы, а после ставила на них размашистые подписи и оставляла печать управляющей гарема.
— Сколько же документов накопилось… — покачав головой, выдохнула султанша, когда Фахрие-калфа вручила ей новую стопку бумаг. — Неужели Сейхан совсем гаремом на занималась?
— Сейхан Султан ответственно относилась к делам гарема, но после её побега, когда Шах Султан без всякого разрешения решила, что гарем под её ответственностью, всё было запущено. Шах Султан гаремом вовсе не занималась, лишь праздно проводила время и перед наложницами красовалась в дорогих нарядах и коронах.
Ухмыльнувшись, Михримах Султан оставила очередную подпись на документе, как вдруг из детской комнаты раздался плач.
— Посмотри, Гюльбахар, что там случилось, — хмурясь, проговорила Михримах Султан и отложила перо в чернильницу.
Вздохнув, она приложила ладонь к ключице, налитой болью и тяжестью, но, заметив взгляд Фахрие-калфы, отдёрнула руку. Из детской в сопровождении Гюльбахар-калфы в главную комнату вышла Измир-хатун, личная служанка госпожи, держа на руках плачущего шехзаде Мурада.
— Что с шехзаде? — беспокойно спросила Михримах Султан, оглядев мальчика.
Следом за служанкой из детской выбежал нахмуренный шехзаде Селим.
— Султанша, шехзаде Селим ударил шехзаде Мурада, — проговорила Измир-хатун, пытаясь успокоить мальчика на руках.
— Ударил? — возмутилась Михримах Султан, грозно взглянув на светловолосого племянника. — Селим! Подойди ко мне.
Мальчик, сведя брови на переносице, упрямо взглянул на неё, оставшись стоять на месте.
— Селим, не упрямься! — всколыхнувшись от негодования, проговорила Михримах Султан и, чувствуя, как от волнения ключицу распирает от колющей боли, преодолела желание схватиться за
неё. — Сейчас же подойди ко мне.Шехзаде Селим нехотя подошёл к султанше, опустив голову.
— Не смей бить младшего брата, ты понял? Он же такой маленький.
— Он мне не брат! — горячо возразил мальчик в ответ, наградив изумившуюся тётушку упрямым взглядом голубых глаз.
— Что ты такое говоришь? Мурад и Махмуд твои братья.
— Где моя мама?
— Твоя мама далеко, — осторожно ответила Михримах Султан, переглянувшись с Фахрие-калфой. — Теперь ты должен меня слушаться.
— Нет, — буркнул мальчик и, развернувшись, выбежал из покоев.
— Гюльбахар, приведи его обратно! — беспокойно воскликнула султанша, а после перевела сочувственный взгляд к до сих пор плачущему шехзаде Мураду.
Не в силах более сдерживаться от боли, Михримах Султан с тяжёлым вздохом схватилась за ключицу, пошатнувшись на тахте.
— Султанша, что с вами? — беспокойно подалась к ней Фахрие-калфа, поддержав её ладонью за плечо.
— Все… хорошо, — с усилием преодолев боль, напряжённо отозвалась та. — Измир, отведи детей в детскую и следи за ними усердней.
Служанка, поклонившись, покинула комнату, а следом за ней в распахнувшиеся двери вошёл Сюмбюль-ага с тростью в руках.
— Султанша, — поклонился он с трудом. — Я из гарема. Девушки недовольны.
— Чем? — хмуро поглядела на него госпожа.
— Выплату жалованья им задержали на целый месяц. Сейхан Султан как уехала, так никто этим больше не занимался… Аллах упаси нас от бунта!
— Казна пуста, ведь военный поход опустошил её, — напряжённо проговорила султанша. — Необходимую сумму возьми из моих личных сбережений, Сюмбюль.
— Девушек нужно успокоить, госпожа, — встряв в разговор, настойчиво посоветовала Фахрие-калфа. — Упаси Аллах, они бунт устроят. Я ведь говорила вам, что волнения в гареме нарастают.
Михримах Султан, поджав бледные губы, тяжело поднялась с тахты с помощью подоспевшей Фахрие-калфы, подавшей её руку, с которой Сюмбюль-ага после настороженно переглянулся.
Топкапы. Гарем.
Степенно войдя в гарем, Михримах Султан раздражённо нахмурилась от громкого возгласа Сюмбюля-ага, огласившего её приход. Наложницы, поскакивав со своих мест, выстроились перед госпожой в ряд, но несколько девушек, продолжая разговаривать, остались сидеть в стороне.
Переведя на них взгляд серых глаз, Михримах Султан обернулась на Фахрие-калфу, которая, перехватив её взгляд, решительно направилась в сторону наложниц.
— Границ не ведаете?! — грозно вскрикнула она, отчего наложницы испуганно обернулись на калфу и вскочили на ноги. — Перед вами Михримах Султан Хазретлери! Или вас научить уважению к госпоже?
Переглянувшись между собой, наложницы встали в ряд. Одарив обитательниц гарема тяжёлым взором, Михримах Султан сложила руки перед собой в аристократическом жесте.
— Мне стало известно о том, что в гареме недовольство царит по поводу задержки выплаты жалованья.
— Сколько можно ждать, султанша? — раздался голос одной из наложниц.