Прыжок с кульбитом и валидолом
Шрифт:
Глава двадцать восьмая, в которой гастрономия переплетается с дипломатией
На обед я решил приготовить гуляш из тушенки. Обжарил лук с овощами, добавил грибов и поставил вариться картошку. Потом нашел банку зеленого горошка, порубил пару пучков зелени.
Во все времена тушенка считалась чем-то второсортным, солдатской едой. Но эта, 1971 года призыва, могла дать фору любому деликатесу. Никаких жил, перемолотых костей и сои.
А после обеда, позволив Антону с Верой пару часиков сна, я приступил к готовке ужина. Днем приезжал Федя, у которого я выбрал огромного чебака. Попутно провел спасательную операцию, ставшую уже привычной.
– Дед, ты гениальный повар!
– восхитилась Вера, наблюдая за моими приготовлениями.
– Это ж надо, так запечь рыбину, фаршированную гречневой кашей... Корочка какая золотистая!
– Учись, пока я жив, - хмыкнул двусмысленной фразой.
– Дашь попробовать?
– учиться Вера явно не хотела.
– Нет, - отрезал я.
– Ко мне на ужин приглашены иные дамы. А ты будешь работать официанткой, понятно? То есть сидеть на кухне, а не со всеми за столом.
Антон отмалчивался - серьезный удар по психике парня нанес мой план действий, дополненный подробностями из того мира. А тут еще влюбленное состояние, как в первый раз, по самые уши.
– Если тебя интересует мое мнение...
– начал он осторожно.
– Конечно!
– с преувеличенной бодростью отозвался я.
– Ваш звонок очень важен для нас!
– Дед, я серьезно. Хватай тетю Нину, и тащи ее в тот мир, к хваленому Коле Уварову. Он собаку съел на хитрых разговорах, да и ты тоже парень не промах. Втроем вы устроите мозговой штурм, все разложите по полочкам.
– Нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять?
– ухмыльнулся я.
– Наверно, так и поступим. А ты чем будешь заниматься?
– Историю музыки учить...
– обреченно пробормотал Антон.
Мне все-таки удалось отговорить его от машиностроительного института, и вместо 'автоматизации производства' мы решились на консерваторию, то есть музыкально-педагогический институт. Но сначала Антон, конечно, немного покапризничал, предъявляя контраргументы:
– Дед, ну какой из меня музыкальный педагог? Подумай сам - мало того, что к этому нет призвания, так еще никакого начального музыкального образования!
– Бумажки нет, - согласился я.
– Зато есть мой опыт, который к тебе перешел. И ты знаешь, что всю прошлую жизнь я не только бренчал на гитаре, но и сольфеджио изучал, литературу по теории музыки с другими умными книжками почитывал. А преподавать музыкальную грамоту тебя никто не зовет. Будешь работать, то есть играть, в собственной группе и с людьми, которые нравятся.
– Тебе нравится мама Алены?
– ехидства было ему не занимать.
– Исключительно как профессионал. В этом Надежда Константиновна достойна уважения, - серьезно ответил я.
Первая встреча, на шесть часов вечера, у меня была назначена с Анютой и ее мамой. Жизненная история Анечки раскопалась без всяких затруднений, ничего особенного и удивительного там не обнаружилось - всю свою сознательную жизнь Анюта провела в симфоническом оркестре, где-то во втором-третьем ряду этого сложного организма.
Скрипка принесла ей твердый кусок хлеба, новую звучную фамилию Величко, а на финише - кучу внуков, с которыми она сейчас возится в пригороде Киева. Насчет хлеба ее мама рассуждала логично, но так ли права будет мама сегодня?Наталья Николаевна Швец оказалось миловидной полной женщиной с круглым лицом и, что более всего удивительно, малого роста. При взгляде со стороны могло создаться впечатление, что Анюту в роддоме с кем-то перепутали.
На столе, кроме блюда с запеченной рыбой, красовалась слабосоленая чавыча, корюшка горячего копчения и балык из палтуса. Красную икру я подал в маленькой мисочке, украсив ее веточками петрушки. Лимона с маслинами в доме не водилось, да и не так это важно, бог с ним. Зато нашлись серебряные вилки с ложками и прочие столовые приборы из родительского праздничного комплекта.
Но это все лирика, пора было переходить в наступление. Маму Анюты, по моему плану, следовало немедленно очаровать, чтобы взять в плен.
– Наталья Николаевна, вы позволите предложить вам чай, кофе, или, может быть, квасу?
– Оказывается, этот стол накрыт к чаю?
– хмыкнула она.
– Не гневи бога, неси пива!
Пивной вариант, как запасной, тоже имелся в виду - две бутылки 'Рижского' перекочевали на стол. Анюта тут же двинула мне свой стакан, выражая полную солидарность с мамой. Девчонка выглядела чудесно, чистым ангелочком. Ее вырядили, словно на выданье: белое платье, белые носочки, и белая лента в косах. Не поднимая глаз, она усиленно делала вид смущенной невесты.
– Прошу меня простить за дерзость, уважаемые дамы, - наполнив стаканы пенным напитком, начал я спич.
– Но по состоянию здоровья не смог явиться к вам домой, чтобы изложить интересующий меня вопрос. А дело неотложное, и связано оно с Анютой.
– Ты говори, говори, - Наталья Николаевна наслаждалась красной рыбкой, слизывая с вилки тонко порезанные ломтики.
Алена, вооружившись ложкой, уделяла самое пристальное внимание икорке.
– Дело в том, что я планирую создать музыкальную группу, в которой Анюта будет играть на бас-гитаре, - сообщил я для начала.
Наталья Николаевна перестала жевать, чтобы гулко забулькать пивом. А девочка выронила ложку, замерев с открытым ртом.
– Но не посмел приглашать Анечку в группу без одобрения ее мамы, - добавил в тему драйва.
– Предпочел заранее посоветоваться.
– Посоветоваться?
– отдышавшись, Наталья Николаевна пришла в себя.
– Советоваться надо всегда, да. Молодец. Но почему гитара?!
– А вы посмотрите на свою дочку.
– И что?
– она в самом деле посмотрела.
– Наталья Николаевна, это же чудо!
Анюта вспыхнула, а мама зарделась со смущенной улыбкой.
– Во-первых, очень милое личико. Бледная кожа, вздернутый носик и замечательные конопушки.
– Тебе нравятся веснушки?
– поразилась девушка.
– Да я их чем только не выводила!
– А вот не надо портить красоту, - отрезал я.
– Это твоя особенность, и очень привлекательная. Второе, густые волосы. Мы сделаем стрижку, под новый сценический образ.
– Какой образ?!
– Очень высокая рыжая девушка в джинсах, на шпильках и с гитарой.