Псих. Дилогия

– "Повезло", - саркастически хмыкнув, передразнил меня Никифоров.
– Ишь.

Добавил язвительным напоминанием:

– Пять лет штрафбата.

– Нейродрайва.

– И нахальная убеждённость в собственной неуязвимости. Браво глупости, без неё армия не могла бы существовать. Только вот есть ма-аленькая сложность. Ты мне тут храбро характер демонстрируешь. Но я-то знаю, о чем говорю, а ты нет. Ты, сопляк, ещё не видел, что такое война.

– Увижу.

– Да, - согласился летун, как-то враз растеряв азарт спорщика.
– Увидишь.

– Извините, - произнёс я, помолчав.

– Ладно.

Майор подошёл к одному из шкафов, поковырялся на верхних полках, наконец вытащил коробку - подарочную коробку из-под набора конфет - и небрежно швырнул её мне на колени.

– Посмотри.

Я открыл крышку.

В коробке лежали награды. Медали, ордена - я не очень разбирался в этом; некоторые были на лентах - голубых, золотых, алых, некоторые - на винтиках. Кое-где в металле были выгравированы или выбиты слова - "доблесть", "отвага", "честь", "защитнику Отечества" и ещё что-то в этом духе.

– Вас в школе, - проговорил летун, - учили, наверное, что Федерация воевала в последний раз пятьдесят лет назад, и с тех пор живёт в мире? А я вот провёл на войнах почти всю жизнь. Сколько друзей... не схоронил даже... Меня самого четыре раза собирали врачи по кусочкам. И если бы сейчас кто-то... черт, дьявол, неважно... предложил бы мне променять эту кучу побрякушек на жизнь рядового обывателя... Я бы поменялся, ей-богу. Веришь мне, Данил Джалис? Не задумываясь поменялся бы.

– А как же небо?
– спросил я тихо.

– Небо?
– произнёс Никифоров, словно пробуя слово на вкус.
– Небо... мать его...

Забрал у меня коробку с "побрякушками", снова засунул на верхнюю полку. Уселся на стул, уперев локти в колени.

И усмехнулся.

– А ведь ты прав, нейродрайвер недопечённый. Совсем без неба я не согласился бы.

Задал неожиданный вопрос:

– Ты на Карибе бывал когда-нибудь?

– Нет.

– А сам с какой планеты?

– С Матрии.

– Матрия, Матрия... Помню, как же. Скучное местечко. Ни тебе зимы нормальной, ни лета. А Кариба немного похожа на Чайку - тоже сплошное море и острова, острова... Только море тёплое. И солнечно почти всегда, а острова зелёные, как изумруды. Я на пенсию который год уж собираюсь. Наверное, скоро уйду все-таки. Большого богатства не скопил, но кое-что... Да вон хоть побрякушки загоню. Куплю себе домик на маленьком островке, чтобы кроме меня вокруг - никого. И леталку - списанный бифлайчик, что-нибудь вроде "стрекозы". Топлива у армии наворую, чтоб надолго хватило; не обеднеет. Стану за продуктами летать. Или к соседям в гости.

Никифоров смотрел в окно, словно уже видел там тёплое море и залитые солнцем зелёные острова.

– Понимаешь, Данил, - продолжил он.

– Я сейчас оказался в сложном положении. Я взялся учить... Только ведь тебя летать учить не нужно. Чему другому бы... Страху божию научить, так это я не сумею. Жизнь сумеет, да как бы поздно не было. Убедить тебя, что ты не бессмертный... Да. Ну, и это мне сейчас вряд ли удастся. Своего ума не вложишь. Оно с возрастом придёт... если, опять же, успеет.

Он вздохнул, подытожил:

– Летать будем столько часов в день, сколько ты потянешь. Что сумею, что успею - покажу. Тактика, манёвры... Только как бы вот тебе объяснить... Да, есть в тебе это: как ты чувствуешь машину - такому не научишь. Тут даже не в нейродрайве дело - поверь старику, я с нейродрайверами налетался. Талант есть талант, хоть ты с симбионтом, хоть без. Беда, парень, в том, что сейчас тебе кажется - твой талант способен из любой каши тебя вытащить. А это не так, совсем не так.

Майор поковырялся на столе, откопал пачку сигарет, зажигалку, потом - пепельницу, полную окурков.

– Вот, пристрастился на старости лет, - пожаловался он, включая вентиляцию.
– На войне не курил, а теперь смолю.

Затянулся, закашлялся. И вдруг заявил требовательно:

– Не смей быть таким самоуверенным придурком, слышишь?

– Постараюсь, - сказал я растерянно.

Никифоров посмотрел на меня вприщурку, махнул рукой:

– А, без толку.

И принялся кипятить вторую порцию чая.

– Насчёт того, где ты учился, - заметил он, прихлёбывая из кружки, - я расспрашивать не буду. И ты молчи. Мосин подпустил туману вокруг этого... Ну, Мосин есть Мосин, я давно его знаю... Но зря он ничего делать не станет. Так что ты смотри сам. Если есть вопросы, непонятно что-нибудь, или не знаешь чего - говори, не стесняясь. С ориентированием по приборам у тебя прострел, это я уже подметил. Хотя странно, конечно - обычно это первое, чему учат... Ладно. С радаром ты как, нормально?

Я пожал плечами.

– Вроде нормально. Я просто вижу все, что видит радар.

– Распознаванию не учили, значит. А со сканером работал когда-нибудь?

– Нет.

– Да откуда ж ты такой стерильный взялся. Ладно, научу, пригодится. Если, конечно, вам там сканер поставят. Ну, с оружием ты вряд ли дело имел... Но это как раз самое простое, пулять - не строить. А вот в группе летал?

– Нет.

– Организуем. Есть тут свои тонкости. Рядом с валенком лететь порой опасней будет, чем с противником хороводить. И под свои пушки угодить ничуть не слаще, чем под чужие. Хотя, с нейродрайверами в этом отношении проблем меньше. Ещё я тебя сведу с Киршем, он у нас главный нейродрайвер, нормальный мужик, специфические вопросы свои будешь с ним решать. Ну, Диб тебя тоже так просто из когтей не выпустит, завтра жди программу новых тренингов. Насчёт полезности их - это не мне судить... Но за лётное время я с ним подерусь, если потребуется. Что ещё?